— Я вас не понимаю. Вы пугаете меня! Речь идет о всей моей жизни.

— Я уже часто говорила вам, что главное на свете — это терпение. Говорю вам, что я не могу вам ответить. Погодите несколько недель, может быть, дней, и тогда я скажу вам всю правду.

— Да, я буду ждать с надеждой в сердце, так как теперь, когда вы меня не оттолкнули, я чувствую себя сильным.

— Но, Марсиаль, дайте мне слово, что действительно вы не давали Люси ни малейшим намеком понять, что вы ее любите.

— Клянусь вам.

— Полагаете ли вы, что она вас любит?

— Мне не следует отвечать. Но, однако, иногда мне казалось, что неодолимая симпатия влечет нас друг к другу.

— Хорошо. А теперь, друг мой, оставьте меня одну. Мне надо подумать.

Марсиаль поклонился, и маркиза протянула ему руку, которую он почтительно поднес к губам.

Мария осталась одна.

— Увы! — прошептала она: — Жак, ты, которого я так любила, ты, в котором вся моя жизнь, вдохнови меня! Достоин ли этот человек моей дочери? И не будет ли преступлением разлучить их?

В эту минуту во дворе послышался шум подъехавшего экипажа.

Маркиза подошла к окну.

Это возвращались Люси и Полина.

Минуту спустя они уже были возле маркизы, которая не могла понять, почему, выехав верхом, они возвращались в экипаже.

Вскоре она узнала все подробности приключения, чуть было не стоившего жизни Полине де Соссэ.

— Неосторожная! — воскликнула маркиза, обнимая девушку: — Неужели ты всегда останешься такой?

— Всегда! — ответила Люси. — Она думает, что каждый раз будет являться какой-нибудь странствующий рыцарь, который спасет ее!

— Люси! — сказала Полина, краснея.

Маркиза поглядела на девушек.

— В самом деле вы мне говорили о спасителе, об отважном молодом человеке, который остановил лошадь с опасностью для жизни. Кто он?

Полина еще больше покраснела. Люси молчала.

— Дети мои, я не думаю, что вы не поблагодарили его, как он того заслуживал. Вы спросили его имя?

— Да!

— Что же вы не отвечаете? Разве я его знаю?

— Да, — сказала Люси.

— Он принадлежит к нашему кругу?

— Я думаю.

— Но к чему эти колебания? Мне кажется, я имею право знать.

— Говори, — сказала Полина, обращаясь к Люси, — я не в состоянии.

— Вот в чем дело, — начала Люси, — ты не забыла того дня, когда мы были с тобой в одном доме на улице Арси, где была несчастная женщина, умиравшая от ожогов?

Маркиза вздрогнула.

Это был один из тяжелых дней ее жизни потому, что в этот день существование Бискара было доказано ей самым несомненным образом, и в то же время все усилия ее друзей найти и возвратить ей сына оставались тщетны.

— Я отлично помню это, — прошептала она: — Дальше!

— У постели умирающей стоял молодой человек.

— Да, и эта несчастная в агонии обвиняла его в сообщничестве с ее убийцами.

— Это так. И этот юноша убежал, не защищаясь.

Маркиза задумалась. Она не забыла этого чувства, которое пробудилось в ней при взгляде на молодого человека.

Ей также хотелось, чтобы он защищался, и когда он бежал, не оборачиваясь, сердце ее будто разорвалось.

— Ну, что же?

— Это он спас Полину!

— Он! Граф де Шерлю, друг де Белена!

— Он самый.

— Но как он там очутился? Мне говорили, будто он оставил Париж и прекратил всякие сношения с герцогом.

— Я не знаю. Но я его отлично узнала точно так же, как и Полина!

— Это он! — подтвердила мадемуазель де Соссэ.

— Только, назвав нам свое имя, он, казалось, нарочно умолчал о титуле. Он сказал нам, что его зовут Жак.

— Жак, — вскричала маркиза, хватаясь руками за голову. — О! — добавила она: — Я с ума схожу. Мне пришла в голову безумная мысль.

— И он сказал, — продолжала Полина, — что просит нас забыть его титул, которого он не заслужил, и что теперь он желает только заслужить имя честного человека.

Маркиза была, видимо, обрадована.

— Еще один раскаивающийся! — прошептала она.

Затем она продолжала:

— Теперь, дети мои, после стольких волнений вам надо отдохнуть.

В эту минуту горничная постучала в дверь.

— Госпожа, — сказала она,— двое посетителей просят чести вас видеть.

— Кто это?

— Вот их карточки.

Маркиза вскрикнула.

— Герцог де Белен! Барон Сильвереаль!

Люси и Полина поспешно вскочили.

— Идите, дети мои, — сказала маркиза. — Я думаю, что вы не особенно жаждете присутствовать при этом свидании.

— О! Я ненавижу этого де Белена! — сказала Люси.

— Просите, — кивнула маркиза горничной.

Несколько мгновений она была одна.

— Эти люди у меня! — прошептала она: — Что им нужно?

— Герцог де Белен, барон де Сильвереаль! — доложил лакей.

Сильвереаль был зеленый, осунувшийся и печальный.

Что касается де Белена, то, напротив, он никогда не выглядел лучше. На его лице читалось полное довольство самим собой.

Вошедшие низко поклонились маркизе, которая жестом пригласила их садиться.

— Чему обязана я честью вас видеть? — спросила она.

— Но, дорогая сестра, — сказал своим резким голосом Сильвереаль, — что же удивительного, что мы явились засвидетельствовать вам свое почтение?

Де Белен улыбкой подтвердил слова своего достойного друга.

— Я очень вам благодарна, — отвечала маркиза, — и всегда готова принять вас, но я предполагаю, что сегодня ваше посещение имеет особенную цель.

— Действительно, — сказал тогда герцог, — вы не ошиблись, маркиза. Я человек откровенный, поэтому я прямо скажу, что меня привело сюда дело, от которого зависит все счастье моей жизни.

Маркиза поклонилась.

— Я вас слушаю, — сказала она.

— Маркиза, я имел честь быть представленным вам бароном Сильвереалем и надеюсь, что его рекомендация имеет в ваших глазах большое значение.

Сильвереаль улыбнулся. Маркиза молчала.

— Я ношу древнее имя, так как родословная де Беленов восходит ко времени покорения Мавров. Среди сподвижников Сида был один де Белен.

Маркиза не могла не улыбнуться.

— Скажу более, — продолжал герцог, — я имею уже теперь большое состояние, которое в скором времени станет неисчерпаемым.

— Но, герцог, — перебила маркиза, — я не понимаю, к чему эти подробности.

— Вы сейчас поймете. В жизни мужчины бывает время, когда одиночество становится для него тяжелой ношей. Желая найти себе подругу, я бросил взгляд вокруг.

Теперь уже маркиза была готова встретить удар.

— И я нашел молодую девушку, самую прелестную, какую только можно себе представить.

— И кто же она?

— Она обладает всеми прелестями, которыми так щедро наделена ее мать, — закончил де БеЛен, — так как ее зовут Люси де Фаверей.

Сильвереаль не спускал глаз с маркизы. Он думал, что она вздрогнет, зная ее неприязнь к де Белену.

Но Мария осталась совершенно спокойной.

— А! Речь идет о мадемуазель де Фаверей! — сказала она.

— И я был бы счастлив войти в семейство, уважаемое во всех отношениях. — продолжал герцог, — одним словом, я имею честь просить у вас руки мадемуазель де Фаверей.

Несколько мгновений маркиза молчала.

— Конечно, — сказала она наконец, — барон Сильвереаль давно знает о ваших намерениях?

— Действительно, — отвечал барон. — И я считаю своим долгом поддержать герцога в его намерении, которое, смею сказать, восхищает меня.

— А моя сестра Матильда знает об этом?

— Как сказать. Но я имею основания думать, что баронесса знает и одобряет намерения герцога.

— Вы думаете? В таком случае, я удивляюсь, что она мне ничего не сказала об этих планах, хотя бы для того, чтобы доставить мне удовольствие.

Голос маркизы звучал насмешливо.

Де Белен был от природы нетерпелив и обыкновенно имел привычку с редкой поспешностью сжигать свои корабли.

Но на этот раз правила светского этикета взяли верх, и ему удалось сдержаться. Тем не менее, голос его дрожал, когда он заговорил.

— Я думал, — сухо сказал он, — что мой долг — прежде всего обратиться к вам, матери мадемуазель Люси. Смею ли я надеяться, что вы не откажете мне?