Барбикан ответил на этот вопрос другим вопросом:

— А вы уверены, миледи, что Рандольф Сарн — человек, которого легко напугать?

— Капитан Сарн, — повторила она в замешательстве. — Я бы сказала, что он не боится ни Бога, ни человека.

— Точно, и все же он признался мне, что боится вашего двоюродного брата, а Сарн, я уверен, более сведущ во всяких злодействах, чем его светлость.

— Возможно, — предположила она, — это потому, что капитан Сарн сам злой, оттого он и воображает зло в других.

— Воображает! — Он смолк, смотря на нее в раздражении. — Да этот виконт очаровал вас!

При этих словах она густо покраснела и вырвала свою руку из его.

— Мне кажется, вы забываете, что маскарад кончился. Я больше не ваш брат, чтобы меня запугивать или насмехаться, когда вам заблагорассудится. И почему вы такой неразумный? Хэл знает Гидеона Крейла, а вы нет, и все же вы не обращаете на это никакого внимания. Вы решили, что Гидеону нельзя доверять просто из-за преступлений его отца.

— Миледи, — резко прервал он ее. — Вы хотите убедить в этом меня или себя?

Она взглянула на него, на миг лишившись дара речи, и он продолжал:

— Я только прошу, чтобы вы проявили осторожность. Виконт сказал вам то, что считает истиной, уверяет вас со всей искренностью, что вы можете доверять своему двоюродному брату, но что знает он о таком человеке, как Гидеон Крейл?

— А что знаете о нем вы? — возразила она. — Хэл, по крайней мере, не поносит его за его спиной. Вы не имеете права на эти беспочвенные обвинения.

— Беспочвенные? — повторил он. — Беспочвенные? Да он в тесных отношениях с Рандольфом Сарном!

— А если и так, — быстро возразила она. — Разве вам осуждать его за это? Разве вы сами безупречны?

Он слегка побледнел, но спокойно отвечал:

— Я никогда не притворялся иным, чем я есть, миледи. Когда ваш дед лежал при смерти, я сказал ему, какова была моя жизнь, и все же он доверил вас мне. Разве я предал это доверие?

— Нет, — признала она. — Нет.

— Тогда доверьтесь мне и сейчас. Позвольте увезти вас в испанский город, как мы планировали. Как только вы окажетесь под протекцией вице-губернатора, никто не осмелится причинить вам вред.

— Но мы в безопасности и так. Я убеждена, что наш двоюродный брат Гидеон не хочет нам зла, а даже если это и так, что он может сделать теперь, когда с нами Хэл? По правде говоря, Криспин, я не знаю, что вас беспокоит!

— Не знаете, — медленно произнес он. — Вы не понимаете, что я боюсь за вас каждую минуту, когда вы находитесь вне поля моего зрения? Когда мы расстаемся хоть на миг, я не знаю покоя. Франсис...

— Нет! Не продолжайте! Я не могу, я не стану слушать. — Она вскочила на ноги и хотела было уйти, но он преградил ей путь. — Криспин, это безумие. Дайте мне пройти.

— Сначала выслушайте меня, — сказал он. — Почему вы боитесь?

— Боюсь, — повторила она. — Вас, Криспин?

— Не меня, — ответил он. — Того, что я скажу вам. Вы ведь прекрасно знаете, что я скажу.

— Криспин, — в отчаянии взмолилась она. — Заклинаю вас, дайте мне уйти. Нам не о чем говорить — не о чем! О, молю вас, поверьте мне!

— Есть, — мягко возразил он. — Почему вы боитесь, Франсис? Вы боитесь меня или себя?

Этот вопрос кольнул ее в самое сердце, и ее светлость решила найти прибежище в притворном гневе.

— Я же говорю вам, что не боюсь! Я знаю, что вы хотите сказать мне, и пытаюсь избавить вас от ненужной боли, поскольку вы, разумеется, и сами понимаете, как это безнадежно. Как вы смеете — вы, пират, — говорить со мной о любви?

Слова сорвались с губ прежде, чем она поняла, что говорила, и мгновение спустя она отдала бы все, лишь бы забрать их назад. Криспин побелел, а его глаза ожесточились.

— Благодарю вашу светлость за откровенность, — озлобленно процедил он. — Позволю себе заметить, однако, что, хотя вы неизмеримо выше меня, это вам не помешало зависеть от меня все эти четыре месяца.

— О, это неслыханно! — В этом гневе уже не было ничего притворного. — Разве в этом была моя вина? Разве не вы заставили меня подняться на борт этого ужасного судна?

— Я должен был сдержать данную мной клятву, миледи, обещание доставить вас в безопасности вашему родственнику. Что ж, я это сделал. Вы обрели избыток родственников. Один развратник, другой сын человека, который хотел убить вас, но, поскольку оба они благородных кровей, несомненно, они выше подозрений или упрека.

— Итак! — презрительно воскликнула она. — Мы добрались до сути. Мои двоюродные братья появились слишком рано, не так ли? Они нарушили все ваши планы?

— Мои планы? — Он был искренне удивлен. — Что, черт возьми, вы хотите этим сказать?

— Разве я знаю, что у вас в голове? — бросила она ему. — Должна ли я отважиться и высказать догадку о том, что могло меня поджидать в ваших руках в этом — как вы там говорили — раю для пиратов, этом золотом аду?

— Значит, вы думаете так, — процедил он сквозь зубы. — Ваш благородный кузен быстро настроил вас против меня! Боже, миледи, вы заслуживаете того, чтобы я преподал вам урок.

Он быстро шагнул вперед и, прежде чем она успела опомниться, схватил ее в объятия. Она яростно пыталась вырваться, но в его руках была столь же беспомощна, как и ребенок, а он рассмеялся с ноткой злой насмешки:

— Что беспокоит вас, миледи? Не далее как вчера вы лежали на моих руках довольно тихо.

— О! — Это был крик ненависти. Она была настолько разгневана, что прекратила сопротивляться. — О, вот это смело! Вот это благородно! Попрекать меня этим, когда вы знаете, что тогда я почти обезумела от страха!

— Да, — согласился он. — Наполовину обезумели от страха перед пиратами, от которых я пытался вас спасти. Но кто спасет вас сейчас?

— Если я закричу, вы скоро об этом узнаете, — ядовито отозвалась она. — Теперь я больше не обязана просить у вас защиты, слава богу.

— Тогда зовите, — усмехнулся он. — Пусть маленький виконт ринется к вам на помощь. Вместо этого, правда, он скорее найдет здесь свою смерть.

Он поднял ее за подбородок и поцеловал с грубым неистовством. Она же, обнаружив руки свободными, тщетно попыталась оттолкнуть его, и тогда он в первый раз увидел в ее глазах настоящий ужас. Он мягко рассмеялся, но тон его смеха ее отнюдь не обнадежил.

— Не так давно, моя дорогая, вы говорили о своем долге передо мной. Я собираюсь заставить вас его оплатить.

— Вы сам дьявол! Трусливый зверь. Но я не стану звать Хэла, чтобы вы убили его. Делайте что хотите.

Это были смелые слова. Ее лицо приобрело пепельный оттенок, а синие глаза потемнели от испуга, ведь в нависшем над ней мрачно улыбающемся лице пирата не было и тени сострадания. Внезапно ее охватил ужас, и ее глаза наполнились слезами.

— Криспин, сжальтесь надо мной!

— Ага, теперь вы запели по-другому, — насмехался он. — Успокойтесь, миледи. Может, я и пират, но не насильник. — Он снова поцеловал ее, на этот раз почти с презрением, и выпустил столь неожиданно, что она попятилась назад, наткнулась на переборку и, прислонившись к ней, остановилась, вся дрожа. — С этих пор, миледи, когда леди Франсис Крейл снова подумает о том, как высоко она стоит над обычной толпой, пусть она вспомнит и то, как однажды она была усмирена пиратом.

Глава 10

ГИДЕОН КРЕЙЛ

Ближе к вечеру Рандольф Сарн вернулся в Порт-Рояль. Взойдя на борт «Вампира», он обнаружил своих людей веселящимися на баке, а капитана Барбикана стоящим на корме в мрачной задумчивости. Трех других пленников видно не было. Капитан Сарн подошел к Криспину и обратился к нему тоном глубочайшего недоумения.

— Есть кое-что, чего я никак не могу уяснить, — объявил он. — Когда его светлость сказал мне вчера, кто эта девица и ее брат, и объяснил, что в Англии их жизни были в опасности, я подумал, что понимаю, в чем дело. Есть только один человек, кто выиграл бы от их смерти, сказал он. Это, разумеется, лорд Генри Крейл, который является наследником парнишки, и, исходя из того, что я знаю о Гидеоне Крейле, он вполне может быть в этом замешан тоже. А Гидеон, его светлость, находится в Порт-Рояле. Все казалось просто.