Оба прошли в комнату. Офицер подвинул к кровати Здановича стул и сел, открыв на коленях синюю папку-скоросшиватель. Молодой человек остался стоять.
— Уэлл... — проговорил, дружелюбно улыбаясь, офицер, и его спутник тут же перевел:
— Итак...
После чего офицер заговорил очень быстро, и молодой человек, чуть наклонившись к кровати, затрещал как пулемет:
— Меня зовут Ричард Тейлор, я подполковник службы безопасности Соединенных Штатов Америки. Как вы себя чувствовает?
— Лучше, — произнес Зданович, потому что понимал: такположено отвечать на подобные вопросы. На самом деле лучше ему не стало: кружилась голова, и белый плафон на потолке выписывал восьмерки, пока он не закрывал глаза, какая-то жгущая боль заполняла желудок, стоило ему поесть, он уже давно не мог дышать полной грудью, как будто его легкие высохли и съежились, руки дрожали, как у алкоголика. Несколько раз он пытался садиться, подперев спину подушкой, и листать журналы, принесенные улыбчивой медсестрой, но через пять минут голова клонилась, наливаясь тяжестью, и он сползал вниз. Три раза его осматривал доктор, говорил что-то медсестре на своем раскатистом американском и та кивала; понять что-либо по их лицам было невозможно, а переводчика не было.
Подполковник продолжал говорить.
— Хочу задать вам несколько вопросы, — бойко переводил его спутник, чуть-чуть путая падежи. — Чистая формальность. Прежде всего, мне хотелось бы знать ваше имя, год рождения, национальность.
— Николай Зданович, тысяча девятьсот шестидесятый, белорус.
На лбу офицера сбежались морщинки, демонстрируя процесс припоминания.
— А, Беларус, Чернобль... — он усмехнулся и записал что-то на листе бумаги.
— Насколько я понимает, вас были захвачены в плен афганскими моджахед. Где вы работали в Афганистане, была ли у вас разрешение на пребывание в стране и все необходимые формальности?
— Я не был захвачен в плен афганскими моджахедами, — возразил Зданович. — Я был захвачен в плен пакистанскими террористами. И я не работал в Афганистане. Я работал в Пакистане и был похищен там.
Переводчик перевел, и офицер удивленно и недоверчиво уставился на Николая.
— Как же вы оказались на территория Афганистана?
— Вероятно, меня переправили.
Переводчик чуть запнулся и переспросил, раздельно повторив незнакомое ему слово:
— Пере-пра-вили —это как?
— Ну, перевезли.
— А как же граница?
Зданович вспомнил слова Махмуда.
— Граница здесь — понятие относительное.
Молодой человек перевел, и Тейлор поинтересовался:
— Почему вы сказали — «вероятно»?
— Потому что я был без сознания.
— Хорошо. Где вы работали в Пакистане?
— В Лахоре. Там находится офис компании, которая занимается проектированием плотины «Калабах». Компания называется «Хайдро-пауэр инжиниринг».
Подполковник аккуратным почерком записал название компании.
— Один?
— Что — один? — не понял Зданович.
— Работали один?
— Нас было трое. Двое из России, и я один — из Беларуси.
— Можете назвать фамилии ваших коллег?
— Зимин и Волошко.
Тейлор записал фамилии.
— При каких обстоятельствах вас были похищены?
— Наш автомобиль перехватили по дороге на работу. Водителя застрелили, нас продержали до ночи в каком-то доме, а потом вывезли, по-видимому, в Вазиристан. Посадили в погреб деревенского дома. Названия деревни я, естественно, не знаю. Вместе с нами сидел и один голландец.
Полковник поднял голову и с интересом взглянул на собеседника.
— Как его звали?
— Саймон.
— А фамилия?
— Не помню. Что-то там вроде ван ден Лангена или ван ден Лингена... честное слово, не помню. Мы звали его просто Саймон.
— Какой требования двигал террорист?
— Если я правильно помню, один миллион долларов за наше освобождение.
Тейлор задал очередной вопрос. Переводчик, некоторое время копался в памяти, видимо, нечасто встречаясь с подобной лексикой, потом немного неуверенно выдал:
— Ваша э... религия исповедания? Испо... ведывания?
Уже потом, анализируя разговор с офицером, Зданович понял, что вопрос был задан не случайно. Среди моджахедов Талибана, взятых американцами в плен во время боевых действий в Афганистане, оказались и воевавшие на стороне врага европейцы, принявшие ислам, и даже американец. «Уж не считают ли они меня одним из таких?» — подумал он.
— Я атеист. Ну, неверующий, — добавил он, не будучи уверенным, что переводчик понял.
Подполковник сделал последнюю пометку в своей папке.
— Ну что ж, я думаю, для начала достаточно, господин э... Зданович. Мы постараемся проверить вашу информацию по своим каналам. Наверное, нам придется прийти еще раз. Чистая формальность. Не возражаете, господин Зданович? — Тейлор дружески улыбнулся и встал.
— Не возражаю, — ответил Николай, подумав, что даже если бы он и возражал, вряд ли это имело бы для подполковника какое-то значение.
27
— Разрешите, господин генерал?
— Входите, подполковник, входите.
Бригадный генерал Моррис Леви поднял голову от бумаг и взглянул на Тейлора. Воротник рубашки Леви был расстегнут, и в открывавшемся треугольнике виднелась шея и часть груди, заросшей густыми черными волосами. По этим дремучим «зарослям» бежала массивная золотая цепочка, на которой был укреплен маленький зазубренный кусочек металла. Леви был ранен во время первой войны в Персидском заливе, и осколок иракской гранаты, извлеченный хирургами из его тела после тяжелой операции, остался у него как амулет.
— Садитесь, Ричард, и рассказывайте. Что там насчет этого загадочного заложника?
Тейлор сел и, раскрыв папку, начал докладывать:
— Мы связались с компанией «Хайдро-пауэр инжиниринг», находящейся в Лахоре. Они подтверждают, что трое их сотрудников из России, работавших по контракту, действительно были похищены в конце февраля террористической группой. Ответственность взял на себя некий «Фронт освобождения Пакистана»...
— «Фронт освобождения Палестины», «Фронт освобождения Пакистана»... У этих психов никакой фантазии, — хмыкнул Леви. — Ни в методах, ни в названиях.
— Три недели местонахождение русских было неизвестно, — продолжал Тейлор. — Затем в компанию сообщили о том, что при попытке освобождения заложников они были убиты. Все трое. Останки были отправлены в Россию.
Леви взял из стоявшей на столе коробки большую сигару, аккуратно обрезал конец. Потянулся за зажигалкой, и осколок на цепочке глухо звякнул о столешницу.
— Что же получается, Ричард? Один из погибших воскрес?
— Выходит, что так, господин генерал.
— Как он сам объясняет это?
— Говорит, что за минуту до атаки пакистанского спецназа его, этого Здановича, якобы вывели в туалет. Спецназовцы бросили во двор дымовые шашки, и ему и его, так сказать, конвоиру удалось скрыться. Так что он, якобы, остался жив, а за его труп приняли останки еще одного пленника, некоего голландца по имени Саймон, который тоже сидел с ними. Якобысидел.
— Может, так и было? — Леви, разгоняя сигарный дым рукой, пристально взглянул на подполковника. — Фамилию этого Саймона он назвал?
— В том-то и дело, что нет, господин генерал. Говорит, забыл. Кстати, пакистанские власти проводили тщательное расследование этого инцидента. Никакого четвертого не было. Останки, как они уверяют, были идентифицированы. Более того, в бумагах, найденных у террористов, оказались и ксерокопии паспортов этих троих. Троих,а не четверых.
Тейлор достал из папки вырезку из какой-то газеты на английском языке и протянул Леви.
— Это из «Нейшн» за 24 марта, господин генерал.
Материал был почти на половину полосы. Заголовок кричал: «Успешный рейд спецназа: террористы уничтожены!». Здесь же было несколько снимков: некий старший офицерский чин, вероятно, ответственный за проведение операции, выложенное на траве оружие, трупы террористов.