— Сам откуда, добрый молодец?

— Из Золотого царства, — ответствовал стрелок, не поднимаясь с колен.

— Встань, — приказал Еремир. — Дело у тебя какое?

Андрей шустро вскочил на ноги, отряхнул штаны и неспешно заговорил:

— Приключилась у нас, царь-батюшка, вот какая беда…

Долго и обстоятельно рассказывал стрелок царю Еремиру обо всем, что произошло в Золотом царстве и окрест, о том, как необходима царю Кусману помощь владыки острова Ладень. Царь слушал не перебивая, кивал согласно, хмурился. Наконец Андрей закончил и выдохнул:

— Ну что скажешь, государь? Поможешь али нет?

— Да как тебе сказать, сынок, — задумчиво проговорил Еремир, — дело-то не шуточное. Слыхал я про царство Полынное, давно еще слыхал, да вот только по силам ли с самим царем Огнем тягаться?

— По силам, батюшка, — уверенно сказал Андрей. — Ежели великие да могучие заселили остров твой воинами славными, давно в бою павшими, неужто нам, смертным, с ними спорить?

— Верно говоришь, — улыбнулся царь, — давно я сего часа поджидал, а только как ни готовился, все не думал, что все так скоро произойдет. А впрочем, что лишний раз говорить: зови давай товарищей своих, поговорить с ними надобно. Сам пока отдохни с дороги, сейчас дочь свою покличу, чтобы тебя почивать отвела. Зелинега!

На зов царя из своей светелки вышла юная царевна, стрелок обернулся, чтобы взглянуть на нее, да так и застыл.

Вошла в горницу девица ростом невеличка, лицом круглолица и до того хороша, что не верилось — неужто может быть на свете такая красота? Длинные светлые волосы рассыпались по спине Зелинеги блестящим плащом, глаза царевны были пронзительносиние и бархатистые, словно бы два огромных самоцветных камня. Темные брови изгибались так изящно, будто были прорисованы чьей-то умелой рукой, полные губы алели, как спелая вишня. Кожа у царевны была снежно-белой, царевна вся светилась изнутри, как яркая небесная звезда. А вот руки…

Руки Зелинеги были всегда сжаты в кулаки, да так сильно, что кожа на ладонях побелела, а из-под пальцев струилась кровь. Никто не знал, отчего дочь колдуна никогда не показывает рук, и только Еремир догадывался, почему так. Лебединая дева, подарив Зелинеге жизнь, поднесла ей и другой подарок — пять золотых колец с самоцветными камнями. Ни днем ни ночью Зелинега не снимала их, но лишь одно из колец, с малахитом, видели все, четырьмя другими любовалась только сама Зелинега. На левой ее руке огнем горели золотистый янтарь и исси ня-черный сапфир, на правой сияли кровавый рубин и зеленый изумруд. Все камни были гладкие, без граней, и такая таилась в них сила, что никто, кроме Зелинеги, не мог и взглянуть на них, не боясь ослепнуть. Пятое кольцо висело у Зелинеги на груди на тяжелой золотой цепи. По крупному малахиту змейкой разбегался сложный узор, вырезанный чьей-то умелой рукой. Кольцо было велико девушке, поэтому она и носила его на шее. Была и еще одна причина, по которой Зелинега носила кольцо с малахитом у всех на виду, — она не чувствовала его силы и мощи, потому считала его всего лишь красивым украшением, не более. И если бы лебединая дева не велела носить Зелинеге все кольца, девушка никогда бы не надела кольцо с малахитом.

Наконец стрелок перевел дыхание и, не отрывая от царевны восхищенного взора, тихонько проговорил:

— Здравствуй, прекрасная Зелинега!

— Здравствуй, — так же тихо шепнула царевна, и голос у нее оказался свежий и чарующий. — Ты и есть Андрей-стрелок?

— Я, — кивнул изумленный Андрей, — а откуда ты меня знаешь?

— Да уж знаю, — улыбнулась Зелинега. — Устал, поди, с дороги? Пойдем, отведу тебя почивать, а уж после и остальные твои товарищи придут.

— Хорошо, — кивнул стрелок и отправился следом за царевной.

Та вышла из царского дома и повела Андрея но пыльной дороге.

— Куда мы идем? — спросил у нее Андрей, мало-помалу справляясь с удивлением.

— На отдых, — коротко ответила царевна и улыбнулась, — дом отцовский хоть и поболее прочих будет, а все равно изба, стольких богатырей и уложить негде. Придется вас покуда поселить в старой избушке тут недалече, отдохнете чуток, а потом уж и речь держать будем.

— Хорошо, — снова кивнул стрелок.

Идти далеко не пришлось, остров хоть и был велик, но все поселение ютилось лишь на небольшом его клочке, а повсюду, куда ни глянь, тянулись высокие леса, Зелинега привела стрелка к крохотной избушке, примостившейся на высоком пригорке. Стрелок думал, что сразу за холмом находится поле или луг, но, когда они вместе с царевной поднялись к избушке, обнаружилось, что по ту сторону лежал глубокий овраг, на дне которого посверкивало что-то ярко-лиловое.

— Что это? — с изумлением спросил Андрей, показывая вниз.

— Это сонный луг, — ответила Зелинега и вдруг, к вящему удивлению стрелка, пропела:

— Что за луг такой? — удивился стрелок.

— Сонный луг, — повторила царевна, — лужайка, полная сочной травы. Да только трава та не простая, как вдохнешь ее запах, так уснешь вечным сном. Сон-трава это, прострел подгорный, слыхал, может? Растет кругом, как грибы-поганки в поле. Войдешь в такой круг — пропадешь навеки. Так что лучше, друг мой, ты туда и носу не кажи.

— Хорошо, не буду, — послушно кивнул Андрей, как зачарованный глядя на сонный луг. А тот цвел, сиял лиловыми переливами, словно манил, звал к себе. С трудом стрелок отвел взгляд и быстро зашел в дом следом за царевной.

— Отдыхай, — улыбнулась Зелинега, ставя на окно неизвестно откуда взявшуюся горящую свечу, — сейчас батюшка с товарищами твоими беседу закончит, они тоже придут сюда. А ты спи пока, тебе надобно сил набраться.

С этими словами царевна поклонилась и вышла вон.

В единственной горнице крохотной избушки была большая печь, две лавки вдоль стен и целый ворох разноцветных циновок и одеял. Андрей быстренько скинул с себя кафтан и сапоги, улегся на лавку, подложив под голову кушак и шапку. Уснул.

Быстро разобрался царь Еремир с остальными молодцами, вопросов много не задавал, довольствуясь тем, что вызнал от стрелка. Пообещав подумать обо всем, он отпустил своих гостей отдыхать с дороги. На этот раз в провожатые царь дал им дюжего витязя именем Звенигор, сильно разочаровав тем самым Витомысла, который очень хотел взглянуть на знаменитую красавицу. Но не пойдешь же обратно к царю с требованием непременно показать прекрасную Зелинегу! Ничего не поделаешь, пришлось Витомыслу довольствоваться котом, который, хватив у царя порядочный ломоть ветчины, спал преспокойно у Витомысла на плече.

— Вы откуда будете? — спросил Звенигор по дороге. — Неужто правда из Золотого царства прибыли?

— Из него самого, — подтвердил Вертодуб, — мы царя Кусмана верноподданные!

— Ну, — хмыкнул витязь, — нешто нужны царю упокоенные?

— Почему упокоенные? — изумился Витомысл.

— Ну а какие же вы еще, коли в наши края попали, — рассмеялся Звенигор, — иным сюда ход закрыт!

— Не, — помотал головой Витомысл, — уж не знаю, как вы, а мы самые что ни на есть живые, это уж как пить дать.

— Да ну! — ахнул Звенигор и даже остановился от удивления. — Неужели вы… те самые и есть?

— Какие те самые? — заинтересовался Вертодуб. — Разве что-то здесь о нас ведомо?

— А как же, еще как ведомо! Ежели вы и в самом деле не здешние, а из живых земель выходцы…

— И что? — чуть не выкрикнул Витомысл. — Что с того?

— Значит, час настал, — вздохнул Звенигор, и глаза его засияли. — Значит, кончилось наше бремя в этих краях.

— Да скажи толком, — разозлился Вертодуб, — что кружишь вокруг да около?

— Видишьли, — начал Звенигор, — жил да был на свете чародей…