Докладываю командиру полка координаты, прохожу еще ниже, так что вижу кресло с мертвым Алешиным.
Потом мы на базу пошли, у нас топливо уже заканчивалось, а на указанное место из штаба полка прислали разведчика, «ТУ-117». Он сделал фотографии, огромные такие, нам их потом всем на разборе показали. Оказалось, лейтенант сорвался в штопор, а когда понял, что не выведет самолет, катапультировался, но высоты уже не было.
И началась у нас после этой потери совсем другая работа – всех оставшихся в живых летчиков в 378-м ОШАП отстранили от боевых полетов, а мы их с утра до вечера возили на «Л-39» 1, учили заново всему, что в их летных книжках было отмечено как «сдано».
Тоже, кстати, загадка – мне вот в летные книжки приходилось недописывать боевые полеты, а не приписывать их. Потому что по инструкции больше четырех боевых вылетов в сутки делать нельзя. Если проверяющие увидят в книжке пятый, накажут моего командира, а кому охота подставлять командира?
А работы реально много, такого, чтоб сидели без полетов долго или хотя бы пару суток подряд, не было. Войска давали цели постоянно, отрабатываешь их с утра, прилетаешь на базу, а там для тебя уже новые цели готовы.
Поэтому Афганистан для штурмовой авиации и вертолетчиков особая тема – нигде, кроме как в эту войну, не набирались ценнейшего опыта сотни советских летчиков. Набрать здесь 300–400 боевых вылетов вообще не проблема была, проблемой стало, что нельзя их все в летную книжку записывать.
Тогда я стал писать себе инструкторские вылеты. То есть делал боевой вылет, а записывал его себе как инструкторский. Сначала пришлось, конечно, экзамен сдать. Сдавал командиру эскадрильи, как положено, получил квалификацию летчика-инструктора.
Пока катали соседей из 378-го, много историй от них наслушались.
Первым у них комэску сбили, Сашу Смирнова. Это было над Мазари-Шарифом. Он потом рассказал, что, когда в него ракета попала, приборы вообще не отреагировали, на приборной панели по-прежнему все красиво было. Не было даже сигнала «пожар», который должен в таких случаях срабатывать. Но Саша все равно почувствовал, что с самолетом что-то не то, не так он управляется, как обычно.
Потом выключился правый двигатель. Саша говорил, что поначалу уверен был, что дотянет до базы, но, когда взглянул на левое крыло, понял, что дела плохи, – там все в таком плотном мареве было, в облаке топлива, которое в любой момент вспыхнуть могло. И соседи, что рядом летели, начали ему по рации рассказывать, что от самолета шлейф какой-то странный тянется, будто в паутину «грач» попался.
Тогда Саша левый двигатель сам отключил, чтобы не взорваться. И стал тянуть до линии фронта, над нашей землей изготовился «кости за борт бросить», то есть катапультироваться.
А тут разом начали рубиться все системы, штурвал заходил свободно, без сопротивления – то есть все, самолет неуправляем абсолютно. Летит еще по инерции, но уже крениться потихонечку начинает, и крен этот ничем не исправишь. Ужасное ощущение – твой самолет, он как родной воспринимается, ты его чувствуешь как близкого человека. И вдруг он тебя перестает понимать, чужим становится, на твоих глазах превращается в бесчувственную железку.
Это очень тяжелое испытание для профессионального летчика – не дай Бог никому такое испытать.
Саша успел катапультироваться, а самолет начало вращать, и он в штопор сорвался. Как непослушный заигравшийся подросток, который решил подразнить родителей самоубийством понарошку, а вышло по-настоящему.
От советского информбюро
В МИД СССР послу Великобритании в СССР было сделано следующее представление
Внимание британской стороны неоднократно обращалось на возможные самые серьезные последствия поставок новейших вооружений, включая зенитные системы «Блоупайп», афганским бандформированиям, ведущим борьбу против законного правительства Демократической Республики Афганистан. Однако, судя по сообщениям британской печати, власти Великобритании не только не предприняли шагов к тому, чтобы прекратить поток оружия упомянутым группировкам, но и встали на путь направления английских инструкторов для обучения душманов использованию этого оружия. Более того, в своих выступлениях в парламенте 26 июня с. г. министр иностранных дел Дж. Хау и государственный министр Л. Чокер фактически признали причастность правительства к таким поставкам и пытались их даже оправдать.
Великобритания тем самым осуществляет пособничество необъявленной войне против народа Афганистана, предпринимает действия, направленные на подрыв процесса национального примирения в этой стране.
Очевидны крайне опасные последствия передачи современных зенитных ракетных комплексов группировкам, применяющим их против гражданских самолетов. Это создает весьма серьезную угрозу безопасности международной гражданской авиации, как в воздушном пространстве Афганистана, так и в других районах мира. Жертвами такой политики британских властей могут стать мирные люди, как это уже имело место при использовании душманами этого типа вооружений.
Складывающаяся ситуация не может не вызывать серьезной озабоченности в Советском Союзе, и ответственность за ее последствия, за возможные человеческие жертвы ложится также на Лондон.
«Комсомольская правда», декабрь 1986 г.
Глава третья
На границе с Турцией или с Пакистаном…
К январю 1987 года мы уже реально начали выдавливать моджахедов из Афганистана. У них со снабжением серьезные проблемы начались – вокруг Кандагара, на юге вдоль пакистанской границы, в районе Шахджоя, в центре страны. Некоторые мятежные районы и ключевые опорные базы, например возле иранской границы, удалось полностью отрезать от каналов снабжения – там «духи» не только без боеприпасов сидели, но даже голодать начали.
При этом мы работали как проклятые – по четыре-пять боевых вылетов в день, а потом еще и ночью стали летать. Но это была правильная работа, результативная. Разведка доносила, что у «духов» моральный уровень упал как никогда, молодежь охотнее шла в народную армию, чем к моджахедам, – такого давно не было, чтоб народ поверил в победу над бандитами. В войне это очень важно – видеть, что твоя работа приносит результат, что стоит еще немного поднажать на врага, и он сломается окончательно.
И вот на таком радостном фоне разведка нам приносит донесение, что на границе с Пакистаном, чуть ли не на его территории, душманы развернули огромный лагерь для подготовки боевиков, самый большой в стране. Десятки казарменных блоков отстроили, людей туда тысячами согнали и готовят уже первый выпуск.
Причем это не какая-нибудь космическая разведка отличилась, не со спутника фотографии прислали. Это наши, простые советские парни из десанта от души побегали по горам в районе Пешавара, на пакистанской территории.
К слову сказать, ни разу за всю мою военную практику не получали мы информации от космических войск. Хотя тоже, бывало, удивлялись – ведь летают же наши спутники над всем миром, почему не прислать хорошую фотографию района боевых действий? Но нет, ни разу не выручали нас космические братья по оружию – то ли качество снимков неважное было, то ли эту информацию придерживали для каких-то более важных нужд.
И вот собирают нас в штабе, и командир полка ставит мне задачу: одним звеном дойти до лагеря боевиков и уничтожить. Причем понятно, почему только одним звеном, – чтоб, если что, потери были минимальны, не больше четырех самолетов.
Я смотрю на карту и понимаю, что задача очень сложная. Нам из Баграма к цели лететь минут шесть, а в Пешаваре, рядышком с лагерем, база американская развернута. Там истребители дежурят круглосуточно, им три минуты нужно, чтоб взлететь и по нам отработать. Мы не то что уйти, мы дойти до цели не успеем. Плюс ПВО там развернута серьезная – не «Стингеры», которыми «духи» еще толком пользоваться не научились, а мощные радары, ракетные системы плюс зенитки в несколько эшелонов.
