— Ну, Сёма!!!
— Ладно, давай. Мужики, еще кто пойдет?
Больше энтузиастов не оказалось. Опять ползти, короткими перебежками перемещаться по пересеченной местности — нема дурных. Сэм с Рустамом скинули оружие и снаряжение и налегке скользнули в низкий подлесок, окружавший комплекс ВДП. Как и рассчитывал Рустам, они легко подобрались незамеченными к самой центральной аллее и устроились вблизи свежевыкрашенной БМД, которую готовили к десантирования курсанты четвертого курса десантного факультета.
Выглядели курсанты, как манекены из Дома моделей Министерства Обороны: новенькие оливковые комбинезоны с белоснежными подворотничками, на которые даже не поленились пришить курсантские погоны; сияющие небесной голубизной отглаженные береты, надраенные знаки и сверкающие сапоги… Только что аксельбантов не хватало, а так — хоть на парад. Работали они, впрочем, спокойно, увлеченно. Крепили на броне увесистые камеры МКС,[16] глухо клацали замками, подсоединяя стренги подвесной системы.
— Кра-са-вчики, — уважительно протянул Сэм, — Небось, пол-ночи готовились…
— Чш, тихо! Идут!
Комиссия приблизилась вплотную к месту образцово-показательного занятия и встала в ожидании, что сейчас их тут начнут красиво и четко приветствовать. А вот ни фига подобного и не произошло. Как работали люди, так и продолжали работать. Вообще, сплошь и рядом такое случается: ждут, трепещут, напрягаются, а потом как-то в самый ответственный момент увлекаются работой и оказывается, что долгожданное высокое начальство они прошляпили. Начальник училища, врубаясь в ситуацию, начал ее оперативно разруливать:
— А здесь, товарищи, — объявил он отлично поставленным командирским голосом, — проходят занятия по воздушно-десантной подготовке!
Никакого результата. Идет работа своим чередом. А руководитель занятия — так тот вообще, кажется, ничего вокруг не видит и не слышит, полностью поглощенный процессом проверки готовности машины для десантирования.
— Гм!! — продолжил начальник училища, метая молнии из глаз в сторону комбезного зада руководителя занятия и с каждым словом повышая в голосе градус торжественности, — Занятие по подготовке к десантированию боевой машины десанта ведет Лучший Методист Училища… Полковник Озолин!!
— …ТВОЮДУРАКАМАТЬ!!! Чего делаешь, урод!!! — описав плавную дугу, прямо у ног комиссии летающей тарелочкой приземлился берет, слетевший с бестолковой головы незадачливого курсанта. Следом за беретом, кувыркнувшись, слетел и сам его хозяин с жидким ужасом в вытаращенных очах. Приземлившись на карачки у ног комиссии, он, не вставая с карачек (человек-паук!) подвывая, шустро убежал за угол корпуса.
— …УДАК!! На разбой систему готовишь, вредитель?! Убью, придурок!!! — потрясал ему вслед кулачищами размером с тыкву Лучший Методист Училища.
Кое-кто из гражданских членов комиссии вдруг скрючился, скрестив по-футбольному ручки на мошонке. Те, у кого нервы были покрепче, отделались отвисшими челюстями. Маршалы же, напротив — растроганно просияли, словно меломаны на любимом концерте, блаженно внимая звукам Великого Военного Языка.
— Н-ну, Василь Филиппыч, теперь понятно, почему твои ребята — орлы такие, — завистливо протянул один из маршалов, — С такой-то методикой… Конечно!..
***
Остаток дня пролетел быстро и рутинно. Доложили ротному о возвращении и отсутствии потерь в личном составе, вооружении и документах, вычистили оружие и принялись готовиться к наряду по кухне — чего бухтеть напрасно: людей в центре мало, а жрать готовить кому-то надо… Помылись, побрились, переоделись в кухонные комбезы, да и отправились чистить картошку и драить бачки с мисками. Откуда, спрашивается, у людей силы берутся в молодости? Рустам вспомнил, как в десятом классе, отпахав весь день на хлопковом поле, все пацаны, как один, принимались чиститься, да причесываться. А затем, прихватив магнитофон, отправлялись за пять километров на соседнее поле, где собирала хлопок девчачья бригада — на танцы!
Вот и сейчас — шустро орудуя ножиком, он без страха смотрел на ванну, которую предстояло наполнить начищенной картошкой. Фигня, глаза боятся — руки делают… Правда, вскоре на помощь ему пришел верный товарищ Ауриньш — он всегда при удобном случае заглядывал в родное отделение. Вот и сегодня, сменившись с наряда, он тут же появился на кухне и без лишних слов вооружился ножом, пристроившись рядом с Рустамом в корнечистке. Картофельная кожура вылетала из-под его ножа, как лента серпантина. Плюх-плюх-плюх: не успел Рустам оглянуться, как половина ванны была уже полной.
— Ух, Марик — ну ты гигант! — восхитился он, — Я бы без тебя тут всю ночь загибался, елки…
— А, чего такого… Мне даже нравится. Как на учениях сработали?
— Нормально… Тайник с сухпаем только не нашли — эти уроды-французы его сами сожрали, наверное. Слушай… Я с такой девчонкой сегодня познакомился!..
Хорошо, когда у человека есть друг, которому можно рассказать все на свете. Маргус слушал внимательно, понимающе помалкивал. И, конечно же, можно было не опасаться идиотских вопросов типа: «Ну так ты ее — того?».
— Очень хорошо, Рустам, — чуть улыбнулся он, — Я за тебя очень рад — честно, без дураков. Давай их с Лилей познакомим?
— Да мне бы хоть самому с ней толком познакомиться! — засмеялся Рустам, — Хочу на той неделе к ней в деревню сгонять. Только она говорит, у них там парни чужих лупят — э, везде так. Ты не думай, я не боюсь — просто времени мало совсем будет: пока от них отмахаешься…
— А, ерунда. Вместе пойдем — если что, я рядом буду. Ну что, поднажмем? Еще в кино успеть можем…
Клуб в учебном центре был так называемый «летний» — то есть без крыши, открытый дождям, ветрам и всем окрестным комарам. Любопытное зрелище представляли из себя курсанты, отправляющиеся на сеанс: в шинелях, накинутых на плечи по — Грушницки и свисающих из-под беретов белых бурнусах, изготовленных из вафельных полотенец, напоминали они больше всего африканских бедуинов, призванных в румынское войско. А кое-кто предпочитал смотреть кино в противогазе. Ничего, нормально — только приходится резину оттягивать, когда к окурку присасываешься.
А что делать? Все в нашей армии предусмотрено, кроме защиты солдата от комаров и прочего гнуса. Конечно, комар — это не вражеский бомбардировщик… А вот все равно — ну до того хочется порой кого-нибудь из Арбатского округа в Мещерские края привезти! Может, хоть тогда почешутся, да снабдят чем-нибудь солдата против этих гадов.
Рязанский комар, что бы там ни говорили разные северяне, да дальневосточники, явление в животном мире уникальное. Зверь этот ядрен, кровожаден, свиреп и невероятно плодовит. Нигде от этой напасти спасения нет: даже в сортир, заваленный хлоркой, курсанты отправлялись не иначе, как вооружившись парой березовых веток (описывать подробно сам процесс не будем: если у человека есть хоть капля воображения, он это представит себе во всех деталях). И каждой ночи ждали, как узник гестапо — очередного допроса.
Вот и сейчас — не досмотрев и половины фильма про трактористов с участием бравого Николая Крючкова, Рустам ретировался в палатку: ну просто сил уже никаких не было лупить себя ежесекундно по щекам и шее. Лихорадочно раздевшись, он нырнул под тощее солдатское одеяльце и мгновенно начал заворачиваться в него, как тутовый шелкопряд — в кокон. Черт, кое-кто все же успел заскочить… Н-на тебе! Н-на!! Так. Вроде, не пролезают. А то, что звенят над ухом (надо сказать, этот звон, пробивающийся даже сквозь байковое одеяло, хуже всего действует на нервы) — ничего, потерпеть можно… Уснуть бы поскорее…
И вот с этим-то как раз вышла осечка. Часто так бывает, когда переработаешь: вроде упахался так, что света белого не видишь, не спишь третьи сутки, кажется: только ляжешь, так сразу и провалишься. А только лег — так весь сон и пропал куда-то, осталась какая-то трясучка противная. Повертевшись с полчаса, Рустам в отчаянии плюнул и принялся одеваться: еще хуже, когда лежишь так вот, как тушка, и сна нет, а над тобой эти монстры, злобные порождения ночи, свою зловещую песню выводят. Выбравшись из палатки, Рустам раздул кадило, изготовленное из консервной банки и заряженное сосновыми шишками. Помахал вокруг себя, окуривая палатку едким дымом — ни черта их не берет, паразитов. Беззвучно взвыл и пошел куда глаза глядят — лишь бы на месте не стоять…
