– Сын.

– У тебя на Таре есть сын?!

Мой спутник весело рассмеялся.

– Галчонок, практически в каждом мире, где я бываю достаточно часто, у меня есть сын. На словах и по документам.

– Выдуманный? – поняла я. – Но зачем?

– Затем, чтобы не показывать каждому свой хвост и не объяснять, как долго живут карды. Когда приходит время, я исчезаю из мира лет на десять, а при следующем появлении, сталкиваясь со старыми знакомыми, делаю печальные глаза и скорбно выдаю: «О, вы, наверное, знали моего папу. Увы, его нет больше среди живых»… А вот и калитка!

Сама я вряд ли нашла бы выход: тропинка, казалось, просто упирается в стену, густо увитую диким виноградом. Причем вид был одинаковым с обеих сторон забора, в чем я убедилась, выйдя на улицу Семи кого-то.

– Не кого-то, а отрекшихся, – поправил Лайс.

– Ах да, еще одна грустная история.

– Чрезвычайно. Поэтому, я не стану портить тебе аппетит, рассказывая ее за обедом.

На Площади Птиц в самом деле была башня с часами и абсолютно не наблюдалось птиц. Предвидя еще одну способную испортить аппетит историю, я не стала расспрашивать об этом феномене. Меня куда больше интересовало, где же мы, в конце концов, пообедаем.

– Теперь сюда.

Переулок, точнее тупик, шел левее достопримечательной башни, и уже в самом его начале отчетливые ароматы давали понять, что нам именно сюда.

– «Радость путника», – с удивлением прочла я. Да, неважно в этом мире с фантазией.

Несмотря на пугающе памятное название, это заведение действительно могло доставить путнику радость. Зал ресторанчика был чистым и просторным, немногочисленные столики накрыты белоснежными скатертями, а прислуга вежлива до приторности. Не будучи знакома с местной кухней, я доверила выбор Лайсу и ни капельки не пожалела.

– О-о! Ух! М-ня!

Ближайшие полчаса я была в состоянии издавать лишь подобные этим звуки, свидетельствующие о том, что все блюда великолепны, я в жизни ничего вкуснее не пробовала, я с удовольствием съем еще порцию, я…

– Я сейчас лопну!

Эн-Ферро улыбнулся, и у меня возникла мысль, что закармливание меня до смерти – хорошо спланированная акция.

– Я даже встать не могу!

– Не вставай, – пожал плечами Лайс. – Сейчас как раз должна начаться шоу-программа – подтянется парочка бардов или танцовщицы. Если повезет, увидишь и тех и других. Закажем еще десерт и бутылочку игристого.

В ответ на последнее предложение я красноречиво икнула.

– Хорошо, – согласился мужчина. – Обойдемся без десерта.

В зале прибавилось посетителей, видимо, также жаждущих шоу.

– Галчонок, отпустишь меня на вечер?

– Куда?

– Да я тут с Каином договорился.

– Ну раз уже договорился…

Пусть только до гостиницы доведет, а то я и калитки той не найду.

– Слушай, – спохватилась я, – а этого орка, правда, Каином зовут?

– Ага, – ухмыльнулся кард. – И у него есть брат Авель. Мне твой отец об этом рассказывал. Лет триста назад один идущий с Земли запустил здесь эту хохму: дескать, самые удачные имена для братьев, гарантирующие им нежную взаимную привязанность до конца жизни.

– И как?

– Как видишь. Байка прижилась настолько, что этими именами практически стопроцентно называют всех близнецов мужского пола на обоих материках. Есть также женские производные – Каина и Авелия, но они не так распространены…

Не договорив, он резко поднялся из-за стола и тихонько скомандовал:

– Уходим.

– Что случилось?

– Обернись.

Оглянувшись, я увидела вышедшего в центр зала невысокого мужичка в изящном, прямо-таки кукольном камзольчике и лихо задвинутом на ухо берете.

– Это Марек Звинг.

– Старый знакомый? – насторожилась я. – Враг?

– Нет, – прошептал мне в ухо кард. – Самый нудный менестрель во всем Мискане. А то и в империи.

Догнавшие нас в переулке заунывные звуки лютни были лучшим тому подтверждением.

– А-а-а! – не очень громко начала я.

Негромко, потому что ноги в остроносых кожаных сапогах, попадавшие в пятно света от пробивающегося сквозь шторы солнца, показались мне смутно знакомыми.

– А? Кто? – вскочил с кресла заспанный магистр Эн-Ферро.

– Я! И я, между прочим, в собственной спальне. А вот что ты здесь делаешь?

Натянув одеяло до подбородка, я возмущенно взирала на карда.

– Я это… Поздно вернулся…

– И перепутал спальни?

В таком случае хорошо, что до постели не добрался.

– Нет, поговорить хотел. Но тебя ж не добудишься.

Вообще-то был один старый испытанный способ, но повторного «ограбления» я бы ему не простила.

– И что это за важное дело, что нужно вламываться ко мне среди ночи?

Мужчина озадаченно поскреб в затылке.

– Забыл?

– Передумал.

– Твой огненный орк с назидательным именем предложил отвлечься от семейных дел и заняться делами настоящими? Угадала?

– Угадала.

– Только посмей. Знаешь, что будет, если до Рошана дойдет? А ведь дойдет, я постараюсь. Как он там говорил: «Подставишь девочку на Таре – по всему Сопределью распылю»?

Взгляд у окончательно проснувшегося карда, только-только сделавшийся осмысленным, вдруг стал до ужаса удивленным.

– Где это ты слышала, – начал он вкрадчиво, – чтобы Рошан мне так говорил?

– У меня дома, когда вещи собирали, – созналась я. – Ты не думай, что я подслушивала, знаешь же, какая в наших квартирах слышимость.

– Знаю, – кивнул Лайс. – Потому-то Рошан и говорил со мной на кассаэл.

– На чем? – не поняла я.

– На кассаэл, – заулыбался он. – Древнем языке драконов, который когда-то давно переняли у Хранителей карды. На том самом языке, на котором сейчас говорю я.

А ведь правда, последние слова были произнесены не на каэрро, на котором мы условились общаться, и уж точно не на русском, на котором я заговорила спросонья. А перстенек-переводчик Лайс отобрал у меня еще на корабле, чтоб я не отлынивала от уроков.

– Ты – дочь Кира! – произнес он так, будто до сегодняшнего дня еще сомневался в этом. – Мы, карды, учим этот язык, подобно тому, как учатся говорить представители всех рас. Драконы с ним рождаются. Ты – дракон!

Ура.

– Ты и прочие языки усваиваешь с поразительной легкостью, – продолжал кард. – Я в жизни не сталкивался с подобной скоростью обучения.

Угу. Как в том анекдоте про летающих крокодилов: вас бы так… учили. Сам-то сколько языков знает?

– Смотря в каком мире.

Я сделала вид, что не заметила того, что разгоряченный очередным открытием маг снова влез ко мне в мозги, но закрылась.

– На Таре, – продолжал ничего не заметивший мужчина, – кроме двух основных знаю еще гномий, три орочьих диалекта и наречье тэвков. Но я-то…

– Что?

– Я кард.

– Ты говоришь так, словно это объясняет все на свете.

– В данном случае объясняет, – буркнул Эн-Ферро немного раздраженно. – Понимаешь ли, Галчонок, мы, карды, просто сдвинутые на почве науки. Технические разработки, космические программы, фармакология. Ну и наш конек – генетика. Вся эта возня с диплоидным набором хромосом, цепочками ДНК и наследственными данными. Наши ученые научились править наследственность в период внутриутробного развития, чтобы улучшить данные ребенка. Развивают в нем определенные способности, стимулируя ген-координатор.

– Зачем? – ужаснулась я.

– Да затем, чтоб сэкономить на процессе обучения, получая с пеленок готового специалиста.

– Твои родители хотели, чтоб ты стал переводчиком?

– Политиком, – скривился Лайс. – Мой отец возглавлял Совет Народа на Свайле, хотел воспитать себе достойного преемника. Способности полиглота всего лишь следствие многократно улучшенной памяти.

– Но по стопам отца ты не пошел.

– Ну, – расплылся в улыбке маг, – мне забыли настроить безоговорочное послушание.

– Это возможно?

– Возможно. Но запрещено к применению, так как по нашим законам является одной из форм насилия над личностью.