Смешнее всего получилось с толпой «партизан». Выбрав свободу, почти шесть сотен бывших гладиаторов-неудачников оккупировали часть старых бараков, где сначала пьянствовали, а потом объявили о воссоздании рабовладельческого анклава. Где все так же будут проводиться бои на выживание. Вот только теперь на окровавленный песок выйдут другие, а новые хозяева станут смотреть на гладиаторов сверху, надираясь спиртным на бронированных трибунах.

Вечером ко мне зашел Чаки. Я искренне удивился, не ожидая его увидеть.

— Что к «волкам» не подался? — задал вопрос, раскладывая инструменты по кюветам.

— Любители, — поморщился наемник, стягивая футболку. — Гонору много, мозгов мало… Да и медика приличного у них нет, так, лишь пара коновалов.

— Но здесь ведь служить придется, — поддел я громилу, начиная возиться с обожженной рукой. — Лямку тянуть, в наряды ходить, кроссы бегать.

— Побегаю, заодно форму восстановлю, — Чаки был не в настроении зубоскалить. — Похоже, я чуток промахнулся, когда списал подполковника. Мужик-то с двойным дном. Вон как дело повернул… Мы снова при деньгах, своя база, люди, оружие… Посмотрим, как повернется. Может, новую крутую группировку сколотим, и там получится в должности вырасти. Или позже снова новая группа отколется, но уже реально серьезных ребят… Но это все лучше, чем с молодыми идиотами пули зубами ловить.

— Считаешь, у молодняка шансов нет? С техникой, боеприпасами.

— Воюют не оружием, воюют головой. А с головой у них плохо. Двух недель не прошло, поцапались уже со всеми. Даже на Кокрелла попытались наехать, требовали еще себе минометную батарею и людей дополнительно… Любой крупный контракт, и их на нем закопают. Готов месячное довольствие на это поставить.

Я аккуратно закрепил повязку и усмехнулся:

— Не, ставки не принимаю. У меня удачи в азартных играх нет, даже лучше и не пытаться… Все, еще раз зайдешь, я со спиной закончу, и будешь как огурчик. Шрамы останутся, но рубцевание кожи я тебе убрал, мокнуть ничего больше не будет. Если будет время и желание, то и шрамы заполируем. На лице — хоть завтра.

Чаки собрался, с довольной рожей полюбовался на свое отражение в зеркале и хохотнул, распахивая дверь:

— А ты, док, еще спрашивал, чего я в город не подался. Мне тоже хочется, чтобы девушки любили… До завтра…

Рядом с любой войной живут люди, которые с нее кормятся. Продавцы награбленного, хозяева публичных домов и пивнушек. Стоит где-то осесть военному люду, как рядом по взмаху волшебной палочки материализуются ресторанчики, игорные заведения и прочие сомнительного рода подвалы, торгующие чем угодно и когда угодно. Не успели мы обжиться на занятой территории, как рядом в пригородах уже вовсю засияла неоновая реклама, и шустрые ребята выгнали толпы зазывал на улицы.

Командир бригады не стал закручивать гайки, лишь встретился с хозяевами увеселительных точек и предупредил, что за любого убитого или пропавшего солдата будет расстреливать каждого десятого, не утруждая себя поисками настоящих виновных. И пустил вечерами патруль, который подбирал перебравших лишку. Но в целом мы сосуществовали мирно и без эксцессов: парни спускали пар после вечерней поверки, а местные бойко торговали неплохим пивом и тянули деньги по мелочи на различных игровых лохотронах. Я даже успел облюбовать крошечный ресторанчик, в котором подавали неплохо приготовленную рыбу, куда и заглядывал пару раз на неделе.

В этот раз мне не удалось дожевать свой кусок в одиночестве, как за столик без спроса подсел широкоплечий крепыш, с вычурными татуировками на щеках.

— Не кашлять, док.

— И тебе, Ганс. Как колено?

— Прыгаю твоими стараниями, спасибо… Ребята просили передать предложение. Перебирайся к нам, док. Ты — головастый мужик, что тебе в этом болоте чахнуть? Мы же — удвоенную ставку даем сразу, без дураков.

Я отхлебнул сок из высокого стакана и усмехнулся:

— Ганс, хороший ты парень, просто чудо, почему до сих пор живой и здоровый. Спасибо за предложение, но ты уже пятый, кто подкатывает. И каждому я вынужден повторять: своих не меняю. Пусть у нас болото, пусть мы заплесневевшие динозавры, упустившие свое время… Но я с моей бригадой подыхал столько раз, что слился в одно целое. Увы, мне ходу нет. Стар я для таких шуток.

— То есть деньгами тебя не заинтересовать… А если госпиталь под тебя сварганим? Думаю, местные с радостью вложатся. Представляешь — свой госпиталь. Сестрички на выбор, любая техника. Большим человеком станешь на Тортуге.

— Мне целый авианосец предлагали. Тоже — с девочками, грудой подчиненных и зарплатой до небес. Нет, Ганс, я лучше старлеем остаток доживу, сколько отпущено.

— Жаль… Но если вдруг надумаешь, или подшабашить захочешь — знаешь, где нас искать… Только мы на базу через две недели вернемся, не раньше.

— Хапнули горящий контракт? Удачи тогда вам. Просто так подобные подарки не раздают.

— Прорвемся, док! — засмеялся довольный жизнью и собой молодой парень и косолапым медвежонком выкатился из-за столика.

Действительно, неплохой парень. На гладиаторской тренировке ему разбили колено. И когда наши парни вломились в анклав, рабовладельцы как раз думали, что делать с инвалидом — оставить убирать трупы с арены, или пристрелить. Я собрал Гансу сустав заново. Хромота осталась, и стометровку пробежать быстрее чемпиона парню не светило. Но бегать марш-броски и штурмовать стены он уже мог без проблем. Вопрос лишь в том, не найдут ли они эти проблемы в своем спешном выезде на экстренный контракт. Надо будет заканчивать ужин и заглянуть к командиру. Может, что разузнаю. Или, наоборот, поделюсь свежей информацией…

В два часа ночи бригаду построили по тревоге. Хмурый подполковник кратко обрисовал ситуацию:

— Все знают, что половина бывших рабов организовала отряд наемников «Молодые волки». И все знают, как они вели себя последние дни. Вчера утром попытались вломиться на наши арт-склады. Дело чуть не дошло до стрельбы… Я получил информацию, что их новый контракт — подстава. Парней специально отправили сопровождать караван в рыбные поселки, чтобы по дороге пришлепнуть… Я довел информацию до командования «волков», но в ответ услышал лишь матерщину и кучу дерьма в наш адрес. Похоже, мы окончательно разошлись по разные стороны… Поэтому, я объявляю приказ по бригаде: мы остаемся в расположении базы в течение ближайших двух суток. Никакой помощи «волкам» оказываться не будет. Любые заказы на спасение этой группы бригада принимать не будет… Вопросы есть?

Вопросов не было.

А утром наши радисты поймали на чужих частотах крики о помощи. И мы молча слушали, как горят заживо в своих легко бронированных машинах молодые ребята, возмечтавшие одним ударом обогатиться на Тортуге, в городе, пожравшем тысячи и тысячи им подобных.

Вечером, после официального подтверждения о разгроме группы, мы приспустили флаги и помянули погибших. Тех, кто променял дорогу домой на легкие деньги. Кто заплатил жизнями за чужие амбиции. Кто стал еще одним напоминанием нам — нельзя бросать начатое. Надо любой ценой прорываться на Родину. Всей сводной бригаде спецназа. Домой…

— Мы просчитали возможные варианты. Чтобы действительно выполнить поставленную задачу, нужно доукомплектовать состав еще на треть, и это должны быть хорошие профессионалы. В рамках текущего оснащения мы не сможем подготовить грамотных специалистов за отведенный срок. Вторая задача — деньги на закупку снаряжения и найм кораблей. И последняя проблема — компромат на корпорации. Что-то такое, что позволит нам снять обвинения в бунте, и защитит от преследования дома.

Командование бригады отрабатывало план по возвращению из эммиграции на Родину. Перебрали десятки вариантов, но пока ни одна идея не гарантировала нам успех. Слишком много ниточек требовалось связать в одно целое, слишком много чужих интересов пересекалсь с нашей дорогой. Но мы продолжали искать, просчитывая комбинации и упорно готовились к своему главному сражению.