– Все село свихнулось, – сказал он Нестерову. – Клады ищут! Пора собрать людей и провести сеанс. Дадите установку: перестать заниматься ерундой! Или вы не в форме еще?

– Не в форме, – признался Нестеров. – И, знаете, скажу вам честно, я, хоть и занимался массовыми сеансами и сейчас иногда занимаюсь, но в их эффективность не вполне верю. Надо с людьми работать индивидуально.

– На здоровье, работайте, кто вам мешает! Ходите по людям, объясняйте! А то получается, другой деятельностью занимаетесь почему-то. Дом себе купили, у Сущевой тоже дом торговали, я слышал.

– Это я не себе. Другу рассказал, как тут хорошо, вот он и загорелся. Причем она сама предложила. Но раздумала.

Нестеров слукавил, а говоря проще, соврал. Ему не хотелось говорить, что он это делает для Прохорова. И, увы, ему не было особенно стыдно, наоборот, слегка смешно: вот, мол, умный, взрослый человек, а вру. Без особых угрызений. И вы не судите его, пожалуйста, вы вспомните: бывает ли вам стыдно, когда вы врете детям? То есть не то чтобы врете, а просто таким образом уходите от прямых ответов, которые детям рано знать? В том-то и суть, что Нестеров уже давно относился к людям как к малопонятливым детям. Он их иногда жалел, часто раздражался на них, он не всегда их любил, но всё-таки, это надо отметить, старался по-своему как-то им помочь, когда еще не иссякли силы и желания. А уж Анисовка ему, чего только не видавшему, показалась просто детским садом на лоне природы. Поэтому он даже к начальственному Андрею Ильичу относился всего лишь как к одному из главных дитятей в этом самом саду – и в заключение разговора с легкостью пообещал попробовать поработать с анисовцами индивидуально, не собираясь этого делать.

Но Андрей Ильич принял это за чистую монету и повеселел.

Андрей Ильич повеселел и уже не смотрел с таким печальным отчаянием на односельчан, там и сям копающих землю.

А вот Володька и Колька действовали не как попало: Володька привез из Полынска миноискатель и ходил по краю утеса, нацепив наушники, а Колька брел рядом и по выражению лица старался понять, слышит ли его друг заветные сигналы. Наконец Володька что-то услышал, отбросил миноискатель и начал копать возле камня, где было рыхло, прямо руками. Колька ему помогал. И они довольно быстро докопались, и это их ничуть не удивило, потому что кто же удивляется, когда быстро находит то, что очень хочется найти? Они нашли цепочку и сережку с камешками.

Тут возле них неизвестно откуда возник Вадик. Странно, но заинтересовался не находкой, а самим местом, вытащил лупу и начал рассматривать землю.

– Тебе чего тут? – грубо спросил Володька, пряча драгоценности. – Ты только не вздумай никому говорить! А то Шаров опять в сейф запрет. А мы найдем сразу всё, тогда и сдадим.

– Сдадите, сдадите... – пробормотал Вадик, продолжая исследовать землю.

– Ты чего, не понял? Иди отсюда!

Вадик ушел, а Володька опять нацепил наушники. И вот опять зазвенело. Колька начал рыть. Сначала руками – ничего. Потом лопатой, глубже – ничего. А у Володьки звенит.

– Рой глубже, – сказал Володька.

Колька зарылся по пояс.

– Ничего...

– Не может быть: звенит же! Ну-ка, убери лопату. Колька откинул лопату, оставаясь в яме.

– Все равно звенит. Ладно, копай пока!

Володька бросил миноискатель, убежал в сторону села и вернулся через полчаса на колесном небольшом экскаваторе. В азарте он начал рыть землю ковшом, а Колька внимательно осматривал груды вынимаемой земли.

Но вот уже и длины ковша не хватает, совсем глубоко зарылись – а ничего нет. А сигналы всё идут. Мешая друг другу в узкой глубокой яме, светя фонариком, потому что уже свечерело, они осмотрели и перебрали каждый комок земли – ничего. А сигналы есть.

Колька приустал и приостыл.

– Знаешь, Володь, это нам уже кажется, – сказал он. – И вообще, мне пора. Поздно, Дашка ругаться будет.

– Иди, – сказал Володька и даже не упрекнул друга, так был увлечен.

Колька полез из ямы.

– Стой! – завопил Володька.

– Чего?

– А того! Не звенит! А ну-ка...

Володька наставил миноискатель на Кольку.

– А ну, подыми рубаху!

Колька поднял и сам догадался:

– Ё...

– Именно, что ё! Не мог сказать?

– Да забыл я...

На Кольке был широкий ремень с металлическими клепками.

Кладоискатели на этом пока успокоились. Сели и стали рассматривать найденные сережку и цепочку.

– Маловато, конечно, – сказал Володька. – Обидно: может, клад где-то прямо рядом лежит, а мы не знаем.

Он сунул драгоценности в карман и, поднимаясь, показал Кольке:

– Смотри-ка.

Внизу и вдалеке, на берегу реки неподвижно стоял Нестеров лицом к зашедшему солнцу. Медитировал.

На берегу реки неподвижно стоял Нестеров. Медитировал.

– Как ты думаешь, – задумчиво спросил Володька, – этот экстрасенс чего тут застрял?

– Мало ли...

– Будто бы лечится, а сам здоровей меня, между прочим. Зато дома покупать намылился. И участки. Это тебе ничего не говорит?

– А что? Думаешь, он про клад пронюхал? – угадал Колька ход мыслей друга.

– Запросто! Он, я заметил, бегает, будто для гимнастики, а потом встанет – и будто что-то чует. Такие люди, я читал, они других людей насквозь видят. Если уж людей, то всё остальное – запросто.

– Тогда его выследить надо! А то наткнется и всё заберет!

– О том я и говорю! И они немедленно начали действовать. Подкрались к реке, долго лежали, глядя на неподвижного Нестерова.

– Я лежать и то устал, – пожаловался Колька, – а он всё стоит.

Но вот Нестеров пошел к селу. Друзья – за ним. Нестеров направился к дому Стасовых.

– К вашему дому идет? Зачем это? – удивился Колька.

– Тихо ты!

Нестеров, постояв у дома, пошел дальше.

Друзья – за ним.

Нестеров остановился у дома Кублаковой. Из-за забора смотрел, как качаются на качелях, сидя рядом, Нина и Наташа.

– Что ты пристала, в самом деле? – посмеивалась Нина.

– Но вы же говорили, я же видела. О чем?

– Ладно, пойду я. Поздно уже, – уклонялась Нина.

– А давай на сено? Я там люблю спать – звезды над тобой, красиво. Лицо только и руки от комаров надо намазать.

– Но учти: эту тему закрыли.

– Да никто и не открывал!

Нестеров наблюдал, как девушки, взяв одеяла, полезли по приставной лестнице на стог сена. Долго смеялись, возились, шептались, потом затихли.

И Нестеров отправился домой.

– Ясно! – сказал Володька.

– Чего тебе ясно?

– Если он завтра придет к нам или к Кублаковой дом покупать, тогда я всё понял. Он, наверно, как-то чует участки, где клад может быть.

– А почему в селе-то? Тут утесов нет.

– Утесы – для дураков! Мы только время потеряли. Он бы там и копался, если бы чуял, понимаешь?

– Понимаю, – сказал Колька с сомнением, но с надеждой.

Они возвращались домой уже в темноте. Во всей Анисовке светилось лишь окно медпункта.

– Химик! – сказал в сторону окна Володька.

Вадик действительно химичил: разложив кучки земли на столе, брал щепотки, бросал в пробирки и наблюдал за реакцией.

За этим занятием он не заметил, как наступило утро.

Наступило утро. Нина и Наташа умывались возле дома. Наташа, закидывая голову и расправляя волосы, посмотрела на улицу, увидела Нестерова, идущего от магазина, и сказала:

– А вот он и идет. Хочешь, позову?

– Кого еще? – недовольно спросила Нина.

– Ясно кого. Не бойся, я по другому делу. Александр Юрьевич! Будьте любезны на одну минутку!

Нестеров подошел.

– Желаю вам дом продать! – заявила Наташа. – Вы же вроде интересуетесь?

Она не заметила, что в это время на крыльцо вышла ее мать.

– Ты чего городишь? – закричала Кублакова. – Продать она желает! Дом твой?