— Бирку она могла и вытащить, — предположила Стаблер.

— И курка может быть не ее, — добавил Прибен. — Может, это чужая куртка.

— А бирку с именем зачем вытаскивать? — спросил он.

— Да что, блин, происходит? — поинтересовалась Стаблер. — Нес, что? По-твоему, ты террористку завалил? Что, мать твою? Ты это имеешь в виду?

— Это сотрудница станции. Местная, — сказал Прибен.

— Мы этого не знаем.

— Мы знаем, что ты ее так сильно напугал, что она упала в яму и размозжила себе голову, — произнес Прибен.

— Цицеро… — начала Стаблер.

— Что? — спросил он.

— Цицеро говорит, что обсудит это с тобой, как только закончим проверку Айбёрна, — сдержанно произнесла она. — Может, хватит уже слепо следовать инструкции. Я имею в виду, стрелять в сотрудника станции.

— Ты знаешь, что все было не так, — сказал он. — Фрик-си, Карин! Я же показал тебе запись. Красный цвет. У нее было оружие.

— Что-то этого оружия нигде не видно. Мы его нигде не нашли.

— Ты же видела его!

— Я видела нечто неразборчивое. Какую-то тень. Возможно, ее руку. Факел.

Она смотрела на него. По ее лицу нельзя было сказать, что она хочет помочь ему. Они все чувствовали его напряжение. Словно не знали его. Словно это был не он.

— Но мы же не знаем, кто она, — продолжал он глупо оправдываться.

Он встал и, сжав кулаки, чтобы унять дрожь в руках, пошел прочь. Пинком он распахнул дверь в туалет, затем захлопнул ее за собой. Он посмотрел на окна-квадраты, испускающие бесцветный дневной свет, сетку, забитую мертвыми жуками. Одно окно — самое последнее — отличалось от других. Жуки валялись на полу под подоконником. И стояла вонь, прикрытая запахом хлорки.

Он снял антиблики и принял перед треснутым зеркалом боевую стойку. Из зеркала на него смотрело исхудавшее бледное лицо. Загар исчез, голубые глаза потускнели. Он выглядел как безумец.

— Кто бы ты ни был, — произнес он, — и как бы тебя ни звали, прекрати. Хватит, фрикинг-си меня! В буквальном смысле. Ты должен остановиться. Я не могу думать! Не могу сконцентрироваться! Фрик-си, парень!

Он глубоко вздохнул, затем еще раз, с силой втягивая воздух, пытаясь справиться с охватывающим его паническим страхом.

— Я не испугался, — прошептал он. — Нет же. Никогда. Я просто в полном изнеможении. Я готов. Не напуган. Я никогда не бываю напуган. Фрик-си ты делаешь со мной? Ты такой фрикинг-си малыш, что заражаешь меня своим страхом? Он во мне, парень! Он протекает в меня! Это ты? Ты так сильно фрикинг-си перепуган всем этим? Тогда убирайся! Проваливай фрик-си из меня! Ты слышишь, что я сказал! Проваливай и оставь меня в покое, чтобы ситуация была у меня под контролем!

Еще один глубокий вдох.

— Я должен делать свою работу. А ты, похоже, не даешь мне нормально выполнять ее. Ты фрикинг-си меня. Если это связано с процессом, тогда его нужно остановить. Все, баста. Конец. Скажи им. Скажи, чтобы тебя выдернули из меня.

Никто не ответил, но змея страха у него в животе снова завязалась узлом.

— Я чуть не пристрелил девчонку. Я чуть не пристрелил ее, потому что ты сводишь меня с ума. И вот результат — разбитая голова. Она же могла умереть.

Никакой реакции.

— Ради всего фрик-си! Ты слышишь? Ты там, внутри?

— С кем, черт подери, ты тут болтаешь? — Стаблер стояла у входа в туалет, придерживая дверь открытой. Ее теперешнее выражение лица ему нравилось еще меньше, чем прежнее.

Она сделала шаг в его сторону:

— Блум, с кем ты разговариваешь?

— Ни с кем. С собой.

— Что, блин, с тобой происходит?

— Ничего.

— Нес, не вешай мне лапшу на уши. Я должна знать. Что с тобой происходит?

— Я… ничего. Совсем ничего. Я в полном порядке. В отличной форме.

Стаблер покачала головой.

— Никогда бы не подумала, что такое может случиться с тобой, — произнесла она. — Именно с тобой. Слышала, иногда люди ломаются, попадая в горячую точку, и часто ломаются такие, от кого уж никак этого не ожидают. Но я никогда не подумала бы, что такое произойдет с тобой.

— Я не сломался.

— Ну, тогда я даже и не знаю, как назвать это дерьмо, что с тобой происходит, — проговорила она. — Блум, мы едва прибыли на место, а ты уже стреляешь по гражданским.

— Не совсем так, — заметил он.

— Тогда как, чтоб тебя?

— Не совсем так, — повторил он. — Это не то, что ты думаешь.

— Ты облажался. Тебе не следовало соваться сюда. Такое впечатление, что ты никогда не летал на вертолете. Когда я увидела тебя, ты облажался первый раз, и теперь то же самое. Нес, ты не имеешь права так поступать с нами. Не имеешь права.

— Я в порядке.

— Ой не надо! Что на этот раз? Опять наркотики? Ты же вроде завязал.

— Это не…

— Нет, не в порядке. Ты еле передвигаешь ноги, и выражение лица у тебя… Ты даже говоришь со мной по-другому — не как всегда!

— Карин…

— Заткнись, Нестор! Я собираюсь поговорить с Цицеро. Хотя нет. Поговорить с ним придется тебе. От этого уже не отвертишься. И придется сдаться, чтобы тебя эвакуировали прежде, чем ты убьешь кого-нибудь из нас.

— Нет…

— Нес, так надо, и для тебя же будет лучше, если ты сделаешь это добровольно. Вероятно, пройдешь комиссию, они разберутся, что к чему, и потом вернут тебя на действительную службу. Но если это будет исходить от меня, ты уже не вернешься. Тебя уволят на гражданку.

В дверях за ней показался Прибен. Он окинул их подозрительным взглядом.

— Бигмаус что-то нашел, — сообщил он.

Бигмаус сидел в аппаратной за центральным компьютером.

— Список персонала. — Он кивнул на монитор. — Был спрятан в одном из административно-хозяйственных файлов.

Он провел пальцами по сенсорному экрану, открывая четыре ряда окон с короткими заголовками и информацией, содержащей биологические параметры.

— Семнадцать постоянных обитателей, — сообщил он.

— Здесь не указаны дети, — заметила Стаблер, — но похоже, что дети у них есть.

— Значит, список неполный, — проговорил Прибен.

— Возможно, здесь указаны только сотрудники, — предположил Бигмаус. — Вот, видите? Анни-Мари Так. Указано, что у нее двое детей, но их фотографий нет.

— И что же получается: дети здесь или они где-то в другом месте? — спросила Стаблер.

— Можно еще раз пройтись по станции, — предложил Прибен, — и посчитать кровати и раскладушки.

— И куда же, блин, они все подевались сегодня утром? — поинтересовалась Стаблер, не особо рассчитывая на ответ. — Почему только ее оставили?

— Она не здешняя, — сказал он.

Трое его товарищей оглянулись на него. Он кивнул в сторону монитора.

— Она не отсюда. Не одна из этих семнадцати.

— Может, это — ее файл? — произнесла Стаблер, касаясь одного из открытых диалоговых окон.

— Нет, если внимательно посмотреть, — возразил он. — На фотографии нос и щеки другие.

— Тогда этот, — произнес Прибен, указывая на другой файл.

— Да нет же.

— Этот вроде подходит, — добавила Стаблер.

— Нет. Она не отсюда. — Он пристально посмотрел на них. — Возможно, именно поэтому она и не носила бирку с именем. Поэтому и не стоит искать ее в списке сотрудников.

— Мы уже решили, что этот список неполный, — сказал Прибен. — Она может оказаться и не сотрудником. Гостем, например, посетителем. Сестрой. Подругой. Или кем-нибудь еще, — добавил он. — Слушай, успокойся! Хватит того, что по твоей милости она лежит с раскроенным черепом.

Он хотел ответить, но снаружи поднялся ветер. Вертолет заходил на посадку.

Они вышли из помещения. Небо, уже не такое низкое, прояснялось, хотя дождь все еще моросил. Над океаном на горизонте клубилось темное предзнаменование настоящей бури.

«Пикадон» снижался, поднимая тучи брызг. Наконец, окруженный, как дымовой завесой, поднятой в воздух грязью, он опустился на землю, посреди двора станции. Винты постепенно останавливались, шум утих, и грязный туман начал рассеиваться.