— К несчастью, ее оставили… — Он замолчал. Выражение его лица вновь необычайно изменилось. На этот раз вернулось его обычное благородство и привлекательность. В складке полных губ появилось что-то, похожее на нежность. — Я виню в этом себя. Мне следовало быть более наблюдательным…

Наблюдательным? Элинор вопросительно уставилась на него. Но он, видимо, глубоко задумался, а она интуитивно почувствовала, что не следует вторгаться в его думы. Она была уверена, что мысленно он с женщиной, которую когда-то любил. Элинор поняла, что должна встать, пожелать ему спокойной ночи и оставить… наедине с воспоминаниями. Она уже собиралась это сделать, когда Мигел обернулся. Он слегка нахмурился и покачал головой, будто хотел, чтобы она осталась с ним. Тогда тяжкие воспоминания не смогли бы овладеть его сердцем… и причинить невыносимую боль.

— Я… я собиралась лечь спать, — заикаясь, произнесла девушка и неуклюже плюхнулась в удобное низкое кресло.

— Вы устали, сеньорита? — теперь его голос звучал холодно. Он почти не улыбался.

Элинор покачала головой. Она поняла, что ей хочется с ним остаться… быть с ним наедине в этой красивой комнате, где так уютно, несмотря на окружающую роскошь, и умиротворяюще, несмотря на смятение, явно царившее в душе ее собеседника.

— Вообще-то нет… но мне показалось, вы хотите остаться один.

Он удивленно взглянул на нее. Как будто и не заметил, какими напряженными были последние минуты.

— Неужели я произвел на вас такое впечатление?

Она беспомощно взмахнула рукой, пытаясь найти слова для небрежного ответа.

— Вы показались мне… поглощенным мыслями, и я подумала… может быть, вы бы предпочли остаться наедине с ними. — Она все еще чувствовала неловкость, хотя и не показывала этого.

Дон Мигел внимательно изучал ее лицо, будто видел Элинор в новом свете.

— Вы прекрасно разбираетесь в людях, сеньорита, — наконец прошептал он. — Но какое бы впечатление я ни производил, я не хочу сейчас остаться один.

Подобное признание гордого и высокомерного дона Мигела де Каштру застало Элинор врасплох. Но внезапно она почувствовала какую-то добрую теплоту… Наступила тишина. Она смотрела в его глаза и испытывала смешанное чувство ожидания… и страха.

Много времени спустя, лежа в большой кровати, такой уютной и теплой, Элинор вспомнила все, что произошло в этот вечер. Заснуть она так и не смогла. Граф был таким разным… как она. Как будто они впервые беседовали на равных.

Элинор гуляла по саду, радуясь яркому летнему солнцу в ожидании, пока Карлота спустится из своей комнаты. Они собрались на воскресный рынок. Недавно Элинор получила письмо одного из своих друзей, когда-то побывавшего в окрестностях Синтры. В письме говорилось, что на рынке можно купить занятные антикварные вещицы и другие старинные безделушки. Элинор немного занималась коллекционированием, так что надеялась найти что-нибудь интересное для себя.

Она машинально взглянула на балкон спальни Карлоты и улыбнулась. Как и все ее ровесницы, Карлота слишком долго прихорашивалась. Но Элинор, смирившись, пожала плечами и продолжила прогулку под теплыми лучами солнца. Она остановилась перед одной из местных красот — фонтаном Русалок, отделанным необычными изразцами. Изображения цветов, деревьев и виноградных листьев, выполненные в мавританском стиле, прилично сохранились с давних пор. Элинор вспомнила, как Карлота рассказала ей о коллекции мавританских изразцов в Паласио. По красоте и ценности с ней могла поспорить только коллекция старого, королевского дворца, который до самого конца XVI века оставался любимой летней резиденцией португальской королевской семьи. Вот почему многие португальские дворяне, как и предки дона Мигела, поселились в окрестностях Синтры. Они построили огромные усадьбы в местности, напоминающей сказку, там, где над засушливыми равнинами возвышается восхитительно зеленый оазис, — в прохладной тени лесов Синтры. Такие же благоуханные вечнозеленые земляничные деревья и великолепные кедры росли рядом с Паласио. Там же виднелись более экзотические иудины деревья и джакаранды, коралловые деревья и олеандры, источающие нежный аромат.

Элинор с удовольствием проводила время в сонной тишине у фонтана. Высокие арки украшали херувимы. Они опирались на его низкие стенки в элегантном стиле рококо. Элинор заметила, что португальцам свойственно желание украшать. Она перевела взгляд на ярких павлинов, которые прогуливались на лужайках, на низвергающийся поток водопада, на павильон в стиле итальянского Возрождения. Низкие стены террасы покрывал вьюнок, напоминающий изобилием субтропики. Звезды страстоцвета мягких розовато-лиловых и синих оттенков ярко блистали под лучами солнца. Среди них виднелись бугенвиллеи. Коралловые, красные и оранжевые бигнонии росли вперемежку с хрупкими вьюнками.

Интересно, подумала Элинор, какие еще деревья и растения можно найти в окрестностях Паласио. Ведь не одно столетие предки графа привозили сюда их образчики из многих стран мира, включая Австралию и Новую Зеландию, Китай и Японию, Южную Африку и Вест-Индию. Карлота рассказала ей об этом, когда однажды они грелись на солнышке, сидя на лужайке. Дон Мигел присоединился к ним, одетый в шорты и легкую рубашку. Он продолжил рассказ Карлоты, как обычно в церемонной, довольно строгой манере. Так что теперь Элинор было все известно о том, как постепенно менялся и улучшался облик этого прекрасного здания и окрестностей. Было очевидно, что на расходы никогда не скупились. Семья Каштру всегда могла позволить себе то, что хотела. И даже более того. Дон Мигел, как благородный идальго, выглядел высокомерным и надменным. Но когда он говорил о своей собственности, у Элинор создавалось впечатление, что он постоянно сознавал, что являлся лишь ее счастливым наследником.

Теперь ей вспомнился тот разговор. Элинор подумала о том, насколько привлекательным показался ей тогда граф. Как и в тот вечер, когда они познакомились. Мысли о доне Мигеле не оставляли ее, а сердце с каждой их встречей волновалось все сильнее. Начиная понимать в чем дело, Элинор в отчаянии и гневе попыталась избавиться от охватившего ее неизведанного чувства. Она старалась избегать бесед с графом и, уж конечно, не оставаться с ним наедине. В ту ночь Элинор долго не могла заснуть — думала о доне Мигеле. И опять пережить эти волнения казалось ей неудобным и неразумным. Ведь она несколько часов пролежала без сна, представляя его красивое лицо, суровое, но запоминающееся, гордое, но привлекательное; все его черточки, грозные и в то же время необыкновенно волнующие.

Элинор обернулась и бросила взгляд на окно Карлоты. Что же она там делает столько времени? Если б только знала Карлота, что и без всяких ухищрений невероятно красива! Ее прекрасные темные глаза не нуждались ни в тенях, ни в туши, а ее сочным губам не нужна была помада.

Элинор дошла до южной границы сада, где он почти незаметно сливался с лесистой местностью огромного парка, и собиралась пойти обратно. Вдруг что-то яркое блеснуло среди деревьев. Она стояла, не шевелясь. Наверное, птица, решила Элинор и уже собралась забыть об этом, как увидела… Ее пульс участился. Она инстинктивно спряталась за толстым стволом дерева.

Мужчина и женщина… На таком расстоянии Элинор не могла узнать их. Из-за густой растительности и листвы на заросших травой лесных полянах она даже не разглядела их фигур. Они разговаривали. Элинор видела, как женщина пару раз указала на дом. Что они делали в парке дона Мигела? Кто они? Разумеется, Элинор подумала о краже. Вдруг именно это и затевали незнакомцы? Но такая мысль показалась абсурдной. Какие разбойники станут говорить о своих планах прямо посреди парка? Что же делать? Элинор хотела подойти и спросить, что им здесь нужно. Но может быть, они работают у дона Мигела? Тогда имеют полное право находиться на его землях. Да, наконец решила Элинор, устыдившись глупых подозрений, должно быть, они здесь работают. Никто не появится без разрешения на землях графа.