— Сеньорита, — прошептал он, — вы совсем ничего не едите.
Элинор вдруг поняла, что не сводит с него глаз. Придя в себя, девушка вспыхнула и быстро схватила нож и вилку. Она пребывала в смятении. Ей очень хотелось и дальше смотреть на дона Мигела. Но пришлось опустить глаза и заняться тем, что лежало на тарелке! Наконец она оторвалась от еды, но ей стоило больших усилий не смотреть на дона Мигела. Вместо этого она взглянула на Карлоту, сидящую напротив. Элинор с удовольствием отметила, что та быстро выздоравливает. К счастью, выпавшее на ее долю испытание не причинило малышке вреда и не повергло в отчаяние. Элинор попыталась представить ее будущее. Интересно, когда у Карлоты появится жених и попросит у графа ее руки, скроют ли от него эту «ошибку»? Бросая взгляд из-под ресниц на дона Мигела, Элинор от всего сердца посочувствовала ему. Она понимала, что для такого человека, как он, гордость, возможно, самое главное в жизни. Неужели гордость позволит ему рассказать жениху сестры о ее нескромности? С другой стороны, она точно знала, что в своих поступках он руководствуется свойственной ему врожденной честностью. Винит ли он себя в случившемся? Этот вопрос она задала себе, в очередной раз гадая, как он мог предоставить Карлоту самой себе. Ведь он любил свою сестру и очень о ней заботился.
После обеда они втроем пошли в красивый салон. Из окна открывался вид на освещенные сады, где экзотические деревья и кустарники дремали в глубокой ночной тиши. На огромной лужайке перед Паласио журчал фонтан в форме арки, который поддерживали кариатиды. На каменной пластине фасада был искусно выгравирован герб семьи Каштру. Лунный свет падал на расположенную неподалеку маленькую часовню, где молилась их семья. Часовня была построена в стиле итальянского Возрождения. Ее украшали изящные изображения херувимов, пастухов и цветочные гирлянды. Каменные барельефы мягкого оттенка изображали сцену Поклонения волхвов. Отраженный свет заманчиво лился из скрытых ламп на декоративном фасаде Паласио. В его лучах бьющая ключом вода из фонтана переливалась всеми цветами радуги, напоминая волшебный источник из сказки. Элинор откинулась на спинку кресла, потягивая ликер, который подали к кофе. Она мысленно вернулась к последней встрече с Терри Кершоу в отеле. Вспомнила отчаяние, охватившее ее при мысли о том, что он будет ее начальником. Вспомнилось, как, вне себя от страха и ужаса, она в результате согласилась принять предложение графа. С тех пор очень многое изменилось. Окидывая взглядом великолепные земли, окружающие Паласио, Элинор не могла до конца поверить в реальность происходящего. Все это скорее напоминало чудесный сон, и ей, увы, придется проснуться. Она взглянула на Карлоту, пытавшуюся подавить зевок. Когда девушка выйдет замуж, ей больше не понадобится компаньонка. Элинор перевела взгляд на ее брата. Тот сидел, глубоко задумавшись, подпирая рукой подбородок. Он слишком уж привлекателен, подумала она, не в силах отвести глаз от его благородного, изящного лица. Граф Рамиро Висенте Мигел де Каштру был щедро одарен природой… не говоря уже о многочисленных земных благах. Вино и пробка… именно они стали главным источником его богатства, хотя, по словам Карлоты, у него имелись важные интересы в знаменитой португальской рыболовной индустрии. Он владел консервными заводами, и их продукция шла на экспорт.
Элинор слегка вздохнула. Она подумала о тех временах, когда ее услуги больше не понадобятся и она вернется домой, чтобы преподавать, к чему ее и готовили. Жизнь наверняка покажется скучной после всего, что с ней произошло. Но девушка полагала, что легко к этому привыкнет. А временный перерыв в ее учительской деятельности останется чудесным воспоминанием, к которому так приятно будет мысленно возвращаться и захочется с кем-нибудь обсудить.
— Мигел, — Карлота поднесла к губам изящные пальчики, — я ужасно устала. Я пойду спать, хорошо? — она перевела взгляд на Элинор.
Та машинально кивнула.
Дон Мигел улыбнулся и мягко сказал:
— Да, дорогая, конечно. Все дело только в усталости? — в его голосе прозвучало беспокойство. — Может, тебе нездоровится?
Карлота улыбнулась:
— Я хорошо себя чувствую. Но мы с Элинор гуляли целое утро. Сказывается свежий воздух. — Она встала и взглянула на брата. — Ты сам кажешься не вполне здоровым. Думаю, ты слишком много работаешь.
— Может быть, я сделаю перерыв, — вдруг ответил он. — Мы все можем отдохнуть.
Личико Карлоты просияло.
— Прекрасно! Куда мы поедем?
Мигел беззаботно развел руками:
— Понятия не имею. Может быть, это захотите решить вы с Элинор. Потом я смогу составить план.
Элинор почувствовала, что краснеет, когда он назвал ее по имени. Раньше граф обращался к ней «сеньорита». Это звучало несколько холодно и отчужденно. Правда, Элинор обратила внимание, что он никогда не позволял себе снисходительности. Она чувствовала, что хотя он и не подает виду, но в действительности глубоко благодарен ей за то, что она согласилась приехать в Португалию в качестве компаньонки его сестры.
— Вы хотите сказать, — она чувствовала себя неловко, — что я тоже поеду отдыхать?
— Ну конечно, — без колебаний ответила Карлота. — Теперь я не в состоянии обойтись без тебя, Элинор.
Легкая улыбка тронула изящные губы графа. Она исчезла только после ухода Карлоты.
— Общение с вами идет моей сестре на пользу, сеньорита, — сказал он, когда за Карлотой закрылась дверь. — Надеюсь, вы останетесь с нами насовсем.
Элинор поразила эта неожиданная просьба. Она даже не обратила внимания на то, что он опять обращается к ней официально. Изумленно глядя ему в глаза, она ответила:
— Карлота когда-нибудь выйдет замуж, дон Мигел. Тогда мои услуги больше не понадобятся.
— Выйдет замуж? Боюсь теперь это невозможно, сеньорита.
— Но… — Элинор нетерпеливо взмахнула рукой, — одна небольшая ошибка не может перечеркнуть всю жизнь Карлоты.
Брови графа в удивлении взметнулись вверх. Он посмотрел на нее осуждающе:
— Здесь, сеньорита, то, что произошло с Карлотой, не назовут небольшой ошибкой. А вы сами придерживаетесь такого же мнения?
Она занервничала. Тон его голоса явно изменился. Взгляд серых глаз стального оттенка стал пронзительным. Почувствовалось странное напряжение… Все говорило о том, что вопрос он задал неспроста. Его важность… и важность ее ответа подчеркивало даже то, как он ждал ее слов, прищуриваясь медленно и почти незаметно. Она осторожно заговорила, глядя на него своими серьезными большими глазами:
— Я никогда не относилась легко к подобным вещам, дон Мигел. Прошу вас, не думайте обо мне плохо. Но с другой стороны, я никогда никого не осуждаю. Вы знаете, как говорят: «Лишь по милости Божией я существую». Мы не вправе осуждать других за то, чего сами избежали. — Элинор смотрела на него открыто и честно.
Она немного качала головой, сама того не замечая. Ее волосы переливались в лучах света.
Граф как зачарованный смотрел на нее.
— Вы великодушны, сеньорита, — наконец сказал он. — Я не вполне могу согласиться со словом «избежали». Избежать можно западни. Моя сестра намеренно искала неприятностей.
В воздухе повисла тишина. Элинор почувствовала, что вести этот разговор стало неловко. К тому же ей показалось странным, что граф так беспристрастно говорит с ней о плохом поведении сестры. Она подумала, что ему скорее следовало бы избегать малейшего упоминания об этом. Конечно, она первая заговорила о замужестве Карлоты, поэтому разговор и пошел подобным образом.
— Ни одна молоденькая девушка, особенно в положении Карлоты, не станет намеренно искать неприятностей. Карлота сказала мне, что без вас ей было одиноко… — Она замолчала, понимая, что не стоило это повторять. И все же, невольно проговорившись, ей невероятно захотелось увидеть реакцию собеседника на эти слова. Ведь они могли дать ему понять, как он ошибся, предоставив девушку самой себе.
Последовала длинная тягостная пауза. У Элинор перехватило дыхание. Она боялась, что сейчас получит выговор, пусть даже и не строгий. Выражение лица дона Мигела оставалось безразличным. Но недолго. Как и в прошлый раз, у нее кровь застыла в жилах — она увидела, как исказились черты лица ее собеседника. Что творилось в его душе, когда на лице отражалась эта сатанинская грубость? — испуганно подумала она. Из-за какого невыносимого воспоминания кривился его рот и выражение мрачной дикости появлялось во взгляде? Она вспомнила инцидент в портретной галерее. То, как ее слова извинения дон Мигел не услышал, выйдя раньше, чем она успела заговорить. Ей оставалось только удивляться столь разительной перемене, которую вызвал ее случайный вопрос. Элинор вновь захотелось извиниться, но она придержала язык, чувствуя, что очень взволнована и что каждый ее нерв напряжен и болезненно ноет. Казалось, он молчал целую вечность. В ожидании ответа девушка чувствовала себя так, словно балансирует на лезвии ножа. Она готова была к грубой отповеди. Но в его голосе послышалось лишь страдание, будто ему не давало покоя какое-то мучительное воспоминание. Естественно, она тут же подумала о его жене, которая у него наверняка когда-то была.
