Арлен был немного выше герцога, руки у него были длиннее, но он явно переоценил свои возможности. Герцог тоже не видел в нем опасного противника, Денис больше напускал на себя.

Мужчины сближались, не говоря ни слова. Арлен первым бросился на герцога. Он твердо решил устранить со своего пути Дарлингтона и как можно скорее двинуться дальше.

Несмотря на высокий рост и крепкое сложение, герцог был очень подвижен. Он легко уклонялся от ударов. Левой рукой он прикрывал грудь и живот, а правой ударил противника снизу вверх.

Первый сильный удар пришелся в подбородок. Арлен пошатнулся, и герцог со всей силой ударил его еще раз. Денис издал едва слышный стон и упал на пыльную дорогу. Он был без сознания.

Герцог поспешил к коляске, Фелиция соскочила на землю и кинулась в его объятия.

Она так сильно дрожала, что сердце герцога преисполнилось жалостью. Девушка разрыдалась.

— Все в порядке, — успокаивал ее герцог. — Все позади. Я с тобой. Сейчас мы поедем домой.

На Фелиции не было накидки. Герцог догадался, что девушка пыталась вырваться, отбивалась и, должно быть, обронила ее. Он протянул руку к сиденью и нащупал мягкий бархат, затем бережно закутал Фелицию. Она содрогалась от рыданий, герцог взял ее на руки и понес к фаэтону.

Француз предвидел счастливый исход погони, он уже развернул лошадей в сторону Парижа. Герцог усадил Фелицию в фаэтон, обернулся посмотреть, пришел ли Арлен в сознание. Он приготовился оттащить его с дороги, чтобы можно было проехать.

Однако Арлен уже пришел в себя и медленно отполз к своей коляске. Он оперся о колесо и с трудом поднялся на ноги.

Герцог сел в фаэтон рядом с Фелицией и обратился к молодому французу:

— Я буду вам очень обязан, если вы согласитесь отвезти нас обратно в Париж.

Лошади тронулись, и герцог бережно обнял Фелицию. Он ничего не говорил и дал ей выплакаться. Вскоре Фелиция успокоилась.

Дарлингтон молча достал из кармана чистый льняной платок и подал ей. Девушка взяла платок и вытерла глаза, ее голова покоилась на плече у герцога.

— Как хорошо, что вы поехали за мной! Я так боялась, что вы не увидите, что произошло! — тихо сказала Фелиция.

Ее голос был едва слышен из-за стука колес и цоканья копыт.

— Я все видел! — хмуро ответил герцог.

Фелиция прижалась к нему. Она с ужасом представила, что могло случиться, если бы герцог не подоспел вовремя.

— Думаю, — сказал он спокойно, — что преподал Арлену хороший урок, он еще долго будет помнить его. Так что ты теперь не бойся встретить Дениса.

— Я безумно испугалась, — проговорила Фелиция с дрожью в голосе.

— Знаю, — ответил герцог. — Но ты должна помнить, что в самую последнюю минуту всегда появляется святой Георгий и побеждает злого дракона.

— Да… конечно, — согласилась Фелиция. — Вы уже второй раз спасаете меня.

Фелиция подняла глаза и посмотрела на герцога. Лунный свет упал на ее лицо. Дарлингтон увидел, как на ее бледных щеках сверкают слезинки и как дрожат губы. Даже заплаканная и испуганная, Фелиция была поразительно красива. Герцог невольно залюбовался ею. Вдруг в Дарлингтоне словно что-то проснулось: ему нестерпимо захотелось поцеловать Фелицию.

Его сердце забилось чаще, в висках стучало, губы пылали, по всему телу разливался жар. Ни одна женщина еще не приводила его в такое состояние. Герцог страстно хотел обнять и поцеловать Фелицию.

Но он не просто желал ее как женщину. Дарлингтон не только хотел утолить свою страсть, он хотел защитить девушку и научить ее ничего не бояться, завоевать ее, и не на одно мгновение, а на всю жизнь.

Это чувство было настолько велико, что герцог с трудом верил в него. Ему казалось, что это всего лишь наваждение и что оно вот-вот исчезнет. Но оно не исчезало, наоборот, с каждой минутой это чувство все росло.

И тут герцог понял, что он без памяти влюблен в девушку.

Ему никогда и в голову не приходило, что Фелиция сможет так много значить для него. Герцог всегда воспринимал ее как бедную маленькую девочку, которая пережила жестокое отношение и побои отца. Он был неравнодушен к ее судьбе и потому согласился стать опекуном Фелиции.

И вот неожиданно для него самого эта слабая, беспомощная девочка завладела его сердцем.

Во время всех своих прежних романов герцог неизменно отдавал себе отчет в том, что чувства его преходящи и мимолетны.

Даже в самые страстные минуты какая-то часть его ума, сердца и души оставалась холодна. Ни одна самая красивая, соблазнительная и желанная женщина не владела им полностью.

Теперь же все изменилось. Во время схватки с Арленом он чувствовал, что не просто защищает несчастную девушку от злодея и проходимца, но борется за частичку самого себя, отвоевывает то, что принадлежит только ему. Им владели примитивные, но такие естественные человеческие желания: победить соперника, не дать ему украсть свою любимую женщину. Дарлингтон только сейчас осознал это.

— Спасибо, святой Георгий!

Фелиция едва слышно прошептала эти слова, но герцог уловил их. Ему больше всего сейчас хотелось повернуть Фелицию к себе и крепко, горячо поцеловать. Казалось, он ничего в жизни не хотел так сильно.

Но герцог помнил, что надо сдерживать себя, иначе можно напугать Фелицию. Ему предстояло добиваться ее так, как он не добивался ни одной женщины. Пройдет еще немало времени, прежде чем Фелиция полюбит его, но герцог был готов ждать. Никогда раньше женская любовь не давалась ему так трудно, и он вдруг понял, что именно это больше всего привлекает его в отношениях с Фелицией.

Дарлингтон всегда хотел сам добиваться женщин, ему претило, когда женщины преследовали и домогались его. Герцог решил драться за нее с любыми соперниками и в честной борьбе завоевать ее сердце.

Фелиция тихонько вздохнула и поудобнее устроила головку на его плече.

Герцог чувствовал, как страх медленно покидает ее, она перестала дрожать.

Он хотел наклониться к ее ушку и прошептать: «Я люблю тебя!», но сдержался. Этого придется ждать еще очень долго.

Они ехали по дороге, залитой лунным светом, до Парижа было далеко. Герцог подумал, что ему надо пройти такой же длинный путь, прежде чем он завоюет сердце Фелиции. Ему придется нелегко. Надо быстрее помочь девушке победить страх, а потом убедить ее, что «святой Георгий» такой же мужчина, способный любить ее как женщину, и что его не следует бояться.

Герцог советовал графу д'Авлону не торопить события, теперь он понял, что то же относится и к нему самому.

Ему надо быть очень и очень осторожным с Фелицией. Научиться сдерживать свои чувства, чего никогда раньше ему делать не доводилось. Надо относиться к девушке как к нежному, хрупкому ростку, и тогда в один прекрасный день она расцветет и потянется к его любви, как к солнцу.

У герцога перехватило дыхание при мысли о ее любви. Все в Фелиции было совершенно, все, кроме ее боязни мужчин. Хотя, доверяй она другим мужчинам, все могло сложиться иначе. Кто знает, что было бы тогда? Сейчас же герцог единственный, кого Фелиция не боится и кто так много значит в ее жизни.

Герцог вдруг понял, что уже давно воспылал нежными чувствами к Фелиции. Все в ней приводило его в восторг, не только ее удивительная красота, изящество и манера говорить, но и ее прелестная улыбка, и очаровательные ямочки на щеках.

Герцог любил ее острый ум, оригинальные мысли. Ему нравилось, как быстро девушка схватывала все, чему он учил ее. Он обожал ее по-детски пытливое стремление все знать и готовность без конца слушать его.

Ему вдруг захотелось прочесть благодарственную молитву Господу, который послал ему Фелицию. Он всю жизнь искал именно ее, и она сумела дать герцогу то, чего ему так не хватало.

Дарлингтон никогда не мог выразить это словами, но всегда чувствовал какую-то неудовлетворенность. Он как-то пытался объяснить Хьюберту, что ни одна женщина не подходит ему, в каждой он находит какие-нибудь недостатки, препятствующие полной гармонии.

И вот, когда герцог меньше всего ожидал, он нашел это совершенство в совсем юной, неопытной девушке, которая только что вышла из монастырской школы. Герцогу казалось, что сама судьба хранила Фелицию — нетронутую, чистую — только для него. Она появилась, когда он сильнее всего нуждался в ней.