– По-моему, эта шляпка тебе идет, – заметил джентльмен, обращаясь к принцессе.

– Ты уверен? А поля не слишком широки?

– Они обрамляют твое лицо, словно нимб.

– Ты считаешь, мне нужен нимб?

– Что за ангел без сияния вокруг головы? – ответил джентльмен, и принцесса рассмеялась, показывая в улыбке белоснежные зубы.

– Отлично, я ее возьму, – сказала она модистке. – Сделайте мне еще несколько таких же. Только пусть все будут разные!

– Merci bien, madame la Princesse[3], – отвечала модистка, сгибаясь в низком поклоне.

Наконец-то принцесса заметила Верниту!

Она сделала знак рукой, и Вернита с сильно бьющимся сердцем приблизилась к софе, на которой возлежала красавица.

– Кто вы? Я вас раньше не видела! – поинтересовалась принцесса.

– Я принесла неглиже, которое вы заказывали, madame la Princesse, – ответила Вернита.

Принцесса наклонилась вперед, и Вернита, поспешно развязав узелок, достала оттуда воздушное изделие из муслина и кружев.

– Mais oui![4] – воскликнула принцесса. – Очаровательно! Как раз то, что мне нужно!

Полина вскочила и, к изумлению Верниты, скинула с себя сперва дезабилье, затем ночную сорочку.

Выскользнув из одежды, она осталась нагой – совершенная, словно греческая богиня, от макушки до маленьких изящных ступней.

Вернита поспешно помогла ей надеть сорочку: щеки девушки горели от смущения. Она и представить себе не могла, что леди – тем более принцесса – может как ни в чем не бывало раздеться донага перед джентльменом!

Расправив кружева на сорочке, принцесса подняла руки и сделала изящный пируэт, чтобы единственный зритель мог оценить ее новый наряд со всех сторон.

– Ну как, Аксель? – воскликнула она. – Как я выгляжу?

– Прелестно, как ангел, – ответил он.

– Спасибо, – улыбнулась принцесса. – Именно это я и хотела услышать. – Она повернулась к Верните. – Вы сами его сшили?

– Oui, madame la Princesse, как и все белье, которое вы заказывали в последнее время. – Секунду поколебавшись, Вернита продолжала со смелостью, внушенной отчаянием: – Но «Мезон Кларе» очень мало мне платит – так мало, что я решилась прийти прямо к вам. Мне нравится шить для вас, madame la Princesse, и я не хочу бросать эту работу, но на те гроши, что платят мне в торговом доме, жить невозможно!

Руки Верниты дрожали, сердце колотилось как сумасшедшее.

Она уже раскаивалась в том, что начала этот разговор. Что знает эта прекрасная и бесстыдная женщина о бедности? Разве она может понять, как важно для Верниты каждое лишнее су?

– Сколько вам платит «Мезон Кларе»?

Этот вопрос задала не принцесса, а джентльмен, которого она называла странным именем Аксель.

Вспомнив о хороших манерах, Вернита присела перед ним в реверансе и кратко назвала суммы, которые получала у посредников за сшитые сорочки, нижние юбки и ночные рубашки.

Выслушав, джентльмен заметил:

– Неудивительно, что вы взбунтовались! Если не ошибаюсь, Полина, ты выплачиваешь «Мезон Кларе» астрономические суммы. Только вчера или позавчера месье де Клермон-Тоннер жаловался на твою расточительность!

– Мой казначей жалуется на каждую мою трату! – капризно ответила принцесса. – И Наполеон без конца повторяет, что надо быть экономнее – один бог знает почему! – Она повернулась к Верните. – Так что же вы просите за неглиже, в котором я, если верить этому джентльмену, похожа на ангела?

Вернита в ответ назвала половину суммы, которую, как она знала, принцесса выплачивает за работу торговому дому.

– Ну, это сущие пустяки! – небрежно ответила принцесса. – А что еще вы умеете шить?

– Зависит от того, что желает ваше императорское высочество.

– Мне нужно все! Новые ночные рубашки – воздушные, изящные, соблазнительные! Сорочки, носовые платки… да все, лишь бы оно было так же хорошо, как эта вещица! И поскорее!

– Благодарю вас! Благодарю!.. – с трудом выдохнула Вернита.

– И начинайте немедленно, не заставляйте меня ждать! – приказала принцесса.

– Я так и сделаю, – ответила Вернита, – но простите, мадам, не заплатите ли вы мне прямо сейчас? Дело не в том, что я нуждаюсь в деньгах; просто мне приходится покупать материал на свои средства…

Принцесса неопределенно махнула рукой куда-то в сторону двери:

– Пойдите к моему казначею или его секретарю. Не докучайте мне такими пустяками!

– Да, мадам, разумеется, мадам!

Вернита сделала реверанс и поспешила к дверям.

Чудо! Об этом она и мечтать не могла! Теперь у мамы будет и молоко, и цыпленок, и много-много другой еды…

Оказавшись в холле, Вернита вдруг ощутила тошноту и головокружение и вынуждена была остановиться.

Похоже, радость оказалась для нее чрезмерной. Вернита думала, что это мимолетный приступ, но слабость не проходила. Все потемнело перед глазами, и пол ринулся ей навстречу…

Вернита прислонилась к стене, чувствуя, как по телу разливаются холод и оцепенение. «Только бы не упасть!» – с отчаянием подумала она.

Откуда-то сзади до нее донесся мужской голос:

– Мадемуазель, вам нехорошо?

Вернита уже ничего не видела, но по голосу узнала Акселя, джентльмена из салона принцессы.

– Я… со мной все в порядке, – слабо ответила она и тут же почувствовала, как сильная мужская рука обвивает ее талию.

Поддерживая хрупкую девушку, Аксель подвел ее к креслу и усадил в него. Вернита закрыла лицо руками, стыдясь своей слабости. Джентльмен отдал какое-то распоряжение лакею, затем приказал:

– Пригните голову к коленям!

Вернита повиновалась, но тут все поплыло у нее перед глазами…

Через несколько секунд – хотя, кажется, на самом деле времени прошло больше. – Вернита услышала властный голос Акселя:

– Пейте!

Вернита с трудом приподняла голову. Аксель протягивал ей рюмку с темным ароматным напитком. Вернита глотнула, и коньяк обжег ей рот, а по телу разлилось приятное тепло.

Девушка прерывисто вздохнула. От крепкого напитка на глаза ее навернулись слезы.

– Пожалуйста, не надо больше! – взмолилась она.

– Еще один глоток, – не допускающим возражений тоном сказал Аксель, и Вернита, не в силах спорить, подчинилась.

Коньяк прогнал слабость, и скоро Вернита уже смогла взглянуть в лицо своему спасителю.

– Извините меня, – с трудом выговорила она. – Это минутная слабость…

Он внимательно всмотрелся в ее лицо и вдруг спросил:

– Когда вы в последний раз ели?

– Я… спасибо, со мной уже все в порядке.

– Я задал вам вопрос.

– Я… сегодня утром мне не хотелось есть.

– Значит, последний раз вы ели вчера, – уточнил Аксель, – и, я полагаю, не слишком обильно.

Вернита отвела глаза: щеки ее вспыхнули ярким румянцем.

Она стыдилась того, что причинила незнакомому и, по всей видимости, важному человеку столько хлопот, хотя радость оттого, что теперь у нее будут и работа, и деньги, была сильнее смущения.

Джентльмен протянул ей руку и помог подняться.

– Пойдемте, – сказал он.

Вернита подчинилась – больше ей ничего не оставалось. Джентльмен ввел ее в салон по другую сторону от холла.

Войдя, он приказал лакею:

– Принесите кофе и круассаны, да поскорее!

– Слушаюсь, месье, – ответил слуга.

Джентльмен усадил Верниту на софу.

– Извините, что я доставила вам столько беспокойства, – заговорила она, робко сев на самый краешек, – но теперь я чувствую себя лучше и, наверное, мне пора домой.

– Не раньше чем вы поедите, – твердо ответил джентльмен.

Аксель пересек комнату и остановился у окна.

– Я слишком часто видел голод, чтобы не узнавать его признаков с первого взгляда, – негромко произнес он. – Вы живете с родителями?

– С матерью, – ответила Вернита. – Она сейчас больна… Мы… мы очень бедны.

Джентльмен молчал. Через несколько минут дверь отворилась и появился слуга с серебряным кофейником и тарелкой круассанов.