Само собой разумеется, он ни на секунду не заподозрил в преступлении Лоренцу. В том состоянии, в каком он вытащил ее из реки, она вряд ли была способна драться со своим палачом на лестнице, а потом раскроить ему горло от уха до уха. Искать нужно было совсем в другом месте. Но где?
Первым делом Тома решил отправиться с визитом к мадам де Верней. Во-первых, чтобы узнать о самочувствии беглянки, а во-вторых, чтобы обсудить с маркизой дальнейшие шаги и поведение. Маркиза, решив забрать к себе Лоренцу, настаивала на том, чтобы никто об этом не знал. Каково бы ни было положение маркизы при дворе и какой бы она ни пользовалась репутацией, она проявила милосердие и благородство, дав кров несчастной израненной девушке, и не должна была пострадать из-за своих добрых дел. Предупредить маркизу о том, что положение оказалось еще хуже, чем они предполагали, Тома считал делом первой необходимости.
Дома Тома встретил Грациан, который едва дышал, но хозяин был столь озабочен, что ему было не до слуги. Он потребовал подать ему завтрак, кое-что переменил в своем туалете и отправил Грациана седлать ему лошадь, после чего уехал, не сказав куда.
Если чаровница Генриетта не находилась у себя в замке в маркизате де Верней, расположенном возле Санлиса, то жила в родовом особняке д'Антрагов на улице Кутюр-Сен-Катрин в квартале Марэ. Это был изящный и красивый дом, который она вскоре оставит, чтобы переехать в еще более великолепный на Королевской площади. Сейчас она жила в особняке только со своей матерью. Ее отец, граф д'Антраг, держался вдалеке от Лувра, где его присутствие находили нежелательным. После последнего семейного заговора он больше не покидал своего замка Мальзерб. И должен был быть счастлив, что слезы и ласки его дочери — впрочем, тоже замешанной в этой истории, — сохранили ему голову.
Мать маркизы, урожденная Мария Туше, была весьма незаурядной личностью. Пленительная блондинка, дочь орлеанских буржуа, она сумела удержать в своих сетях Карла IX, опасного своими приступами дикой ярости. Только она умела справляться с этими припадками и даже сделала из своего имени прелестную анаграмму: «зачаровываю все». Сын, которого она родила королю, Карл, граф Овернский, пошел нравом в отца и был столь же неуравновешен и опасен в ярости, как и тот. Угрюмый, одержимый манией убийства, он дважды посягал на жизнь Генриха IV, и, несмотря на все просьбы его пленительной сестры, король не даровал ему свободы. Карл занимал одно из помещений в крепости Бастилия, и было не похоже, что он скоро покинет тюрьму. И, наконец, последний член семейства, — младшая сестра Генриетты, Мария, в противоположность черноволосой сестре светловолосая прелестница, стала возлюбленной юного красавца Бассомпьера, любимца короля. Плод этой страстной любовной истории округлил сейчас талию Марии, и это дитя долгие годы будет отравлять жизнь своего отважного и легкомысленного родителя. Мария д'Антраг жила отдельно от матери и сестры.
Особняк старших дам д'Антраг с небольшим двором и садом производил необыкновенно приятное впечатление: обе дамы обладали отменным вкусом. Слуга провел Тома в просторную комнату с высокими окнами, обитую темно-зеленым бархатом. За окнами виднелся фонтан, в этот ранний час молчаливый, и небольшая лужайка с пожелтевшей травой, усыпанная золотистыми листьями, медленно и молчаливо слетавшими с большого вяза.
Ждать Тома пришлось недолго. Маркиза появилась почти тотчас же, протянула ему руку с чарующей улыбкой, а другой указала на стул.
— Вы поспешили принести мне новости? Надеюсь, что хорошие.
— К несчастью, нет. Положение куда хуже, чем мы могли себе представить. Но могу ли я узнать, мадам, каково состояние... вашей гостьи?
— Оно тоже вряд ли вас порадует. У бедной девушки жар и лихорадка, наш доктор сидит сейчас у ее постели и выглядит весьма озабоченным. Однако расскажите, с чем вы пришли ко мне.
— Расставшись с вами, мадам, я отправился домой переодеться, после чего отправился в особняк де Сарранса и нашел его охраняемым городской стражей. Прево города Парижа, господин д'Омон, добрый знакомый моего отца, находился там и позволил мне войти...
— Что там произошло, если понадобилось присутствие прево?
— Господин де Сарранс убит. Я видел его на лестнице, залитого кровью, вытекшей из перерезанного горла.
Прекрасные синие глаза маркизы расширились от ужаса.
— Горла?.. Но кто это совершил? Вы думаете, что ... она?.. — проговорила маркиза, устремив глаза на плафон и внимательно его разглядывая.
— Мы знаем, в каком состоянии была Лоренца, у нее на такое не хватило бы сил. Она вам ничего не рассказывала?
— Рассказывала. Когда она пришла в себя, то поведала мне, что этот зверь обвинил ее в покушении на его жизнь, сообщив, что остался жив только благодаря кольчуге. Что потом он хотел взять ее силой, а она пыталась спрятаться от него. Тогда он взял хлыст и начал ее избивать. Лоренца пыталась от него защититься, и, к счастью, ей под руку попалась бронзовая фигурка, которой она в него швырнула. Де Сарранс упал, и она смогла убежать... Но, насколько я поняла, она воспользовалась вовсе не бронзовой фигуркой, а кинжалом?
— Нет. Я забыл вам сказать, что на лбу у трупа был виден след от удара чем-то тяжелым. Она сказала вам правду, но нашелся кто-то третий, кто довершил начатое ею дело. Если верить донне Лоренце, то де Сарранс упал в спальне?
— Да, но...
— А мы нашли его на лестнице, которая находится довольно далеко от спальни. Я забрал из спальни хлыст, пропитанный кровью, которым истязал донну Лоренцу этот страшный человек. Могу я повидать вашу гостью?
— Попозже. Ей дали опия, чтобы она немного поспала. Нам никак не удается ее успокоить. Однако какая жуткая история!..
— Именно поэтому я и поторопился известить вас о ней. Ночью вы выразили пожелание оставить место пребывания донны Лоренцы в тайне...
— А сейчас я хочу этого еще больше! — воскликнула мадам де Верней, внезапно крайне обеспокоившись. — Будем смотреть правде в глаза, друг мой, в Лувре найдется много желающих обвинить донну Лоренцу в преступлении! И если станет известно, что она у меня, меня обвинят в том, что я укрываю убийцу. И тогда я могу оказаться рядом со своим братом в Бастилии... Я поставила себя в ужасное положение! Господи! Какую же глупость я совершила, когда вздумала о ней позаботиться!
У дверей в комнату раздался негромкий смех.
— Надеюсь, вы не попросите месье де Курси взять нашу гостью на спину и снова бросить в воду? Опомнитесь, дочь моя, и возьмите себя в руки! Я знаю, у вас достаточно сил, чтобы бороться.
Дама лет шестидесяти вошла в комнату. Она немного хромала и опиралась на трость с золотым набалдашником. Черное бархатное платье с белым кружевным воротником и манжетами оттеняло и подчеркивало красоту ее лица, выглядевшего необыкновенно свежим, несмотря на несколько тонких морщинок.
Бывшая фаворитка Карла IX улыбнулась молодому человеку и уселась в кресло, обтянутое гобеленом. Генриетта дернула плечиком.
— Да, у меня достаточно сил, матушка, но я не вижу никакого смысла ломать копья ради девицы, которая никем мне не приходится и, больше того, которую я вправе откровенно ненавидеть. Ведь ею и ее приданым Флоренция заплатила за то, чтобы король оставил при себе эту толстую гарпию Марию!
— Девушка тут ни при чем. Она, бедняжка, и не думала, что ее везут во Францию на погибель. А что касается вас, моя дорогая, то я удивляюсь, как ваш утонченный ум не подсказал вам, что вам предоставляется возможность проявить подлинное величие души.
— Признаюсь, что я не совсем понимаю, что вы имеет в виду, матушка.
— Сейчас объясню... Сколько времени король не дает о себе знать?
— Понятия не имею, — процедила Генриетта, бросив взгляд на Тома, который почувствовал себя лишним при этом семейном разговоре. — И какое, собственно, это имеет значение?
— Я рада, если это не имеет никакого значения. Но если вы меня послушаетесь, то возьмете ваше лучшее перо и напишете ему письмо с просьбой навестить вас...
