Её взгляд упал на долину. Итак, она здесь. Снова в Дубовой Долине. Там, откуда почти двадцать лет назад изо всех сил торопилась сбежать, но сейчас… Странно, подумала она, что после всех лет, счастливо пролетевших в очаровании и шуме крупнейших городов – Лондона и Парижа, Мадрида и Афин – она обнаружила, что её всё больше влечёт к спокойствию и предсказуемости Дубовой Долины. Если когда-то она с трудом вынуждала себя примерно раз в два года ненадолго возвращаться домой, то в последние несколько лет её визиты становились всё более частыми и продолжительными, ее все чаще одолевала тоска по Долине, задевая скрытые струны сердца. Она обнаружила, что развлечения, прежде приводившие её в восторг, стали казаться скучными и обыденными. Роксанна криво усмехнулась. Те самые слова, что она когда-то использовала применительно к Дубовой Долине. Забавно, как повернулась жизнь. Теперь все прочие места казались скучными и обыденными, а зов Дубовой Долины стал непреодолимым.
Сначала она сочла свою тоску по долине прихотью, но вместо того, чтобы уменьшаться, её потребность находиться в родных местах, только росла. И она поняла, что устала быть Роксанной – лицом и телом, продающим миллионы журналов и, без сомнения, столько же пар откровенного нижнего белья. Ей хотелось быть просто-напросто Рокси, старшей дочкой Боллинджера. Сестрой Слоана. И Росса, и Илки, и Сэма. Надеть потёртые синие джинсы и изношенные ботинки и пройтись в местный магазин подарков “У Хизер-Мэри-Мари”, и чтобы с ней поздоровалось с полдюжины людей, которые знали её с тех пор, как она родилась, и на которых ни её лицо, ни тело, ни репутация не производили бы ни малейшего впечатления. Ей хотелось жить, не будучи всегда на виду, под прицелами фотоаппаратов, в эпицентре сплетен… Роксанна усмехнулась. Пожалуй, её занесло. Долина славилась своими сплетниками, и можно не сомневаться, что покупка ею фермы, покойный владелец которой, по слухам, выращивал коноплю, в настоящее время - самая горячо обсуждаемая тема по всей долине. Усмешка Роксанны стала шире. По крайней мере, это немного разрядит обстановку вокруг Слоана и Шелли и даст местным жителям новую пищу для разговоров. Июньский брак Слоана Боллинджера и Шелли Грейнджер взбудоражил всю Долину. И не только благодаря стремительности, с которой развивалось ухаживание, но и из-за самого факта женитьбы Боллинджера на Грейнджер. Вражда между этими кланами в Долине была излюбленной притчей во языцех, хотя имела место скорее цепь конфликтов, нежели одно конкретное столкновение. Просто Боллинджеры и Грейнджеры естественным образом занимали противоположные позиции… во всем. Хотя основные конфликты произошли десятки лет назад, всякий раз, когда Боллинджеры и Грейнджеры сталкивались лицом к лицу, вся Долина, затаив дыхание, с жадно горящими глазами ожидала, полетят ли искры на пустом месте. Чаще всего так и случалось, но иногда, как в случае Слоана и Шелли… С лёгкой завистью Роксанна мечтательно улыбнулась. В случае Слоана и Шелли произошло чудо.
Встряхнувшись, Роксанна вернулась в дом. В хижину, поправила она себя, и снова задалась вопросом: о чём она думала, когда покупала её. Словно Боллинджеры не владели тысячами акров земли в долине, в предгорьях и горах, окружающих Долину, где она могла бы обосноваться. Или будто её не приняли бы со всем радушием, если бы она остановилась на сколько пожелала бы, в семейном особняке на дне долины, в доме, где прошло её детство. Да её родители были бы в восторге! А если бы Роксанна захотела, её отец, Марк, построил бы для неё отдельный дом на одном из многочисленных участков, принадлежащих семье. У неё не было необходимости покупать шестьсот сорок акров – целую квадратную милю – почти непригодной для использования земли в гористой местности на западе долины. Она и сама признавала, что этот участок не самый лучший. В целом, ей принадлежало, вероятно, всего около восьмидесяти акров земли, которую можно было бы назвать ровной, да и то лишь в самом широком значении этого слова. Остальная земля представляла собой крутые, покрытые лесом склоны холмов с разбросанными тут и там слегка покатыми террасами, составлявшими часть восьмидесяти акров “ровной” земли. Здесь не было даже больших лесных угодий – слишком много подлеска, ползучей ежевики, оленьего кустарника и медвежьей ягоды росло среди дубов и земляничников, перемешанных с соснами и пихтами. Но всё это – её личная собственность, с гордостью подумала Роксанна. Приобретенная на её собственные деньги. Не на семейные. Ей ни с кем не придётся это делить. Всё принадлежит только ей. А что касается хижины, которая прилагалась к земле…
Роксанна была уверена, что ни один уважающий себя Боллинджер, кроме неё, не стал бы рассматривать это грубое каркасное строение из дерева в качестве предполагаемого жилья. Она рассмеялась про себя. Её назовут сумасшедшей – как уже назвала сестра Илка, а родители не менее дюжины раз подозрительно спросили, уверена ли она, что это – именно то, чего она хочет. И Роксанна заверила их, что да, именно это ей и нужно. Земля была по-своему хороша, но особенно ей понравилась хижина. У неё, заявила Роксанна своему потрясённому семейству, есть потенциал. Домик невелик, но имеет всё необходимое – или будет иметь, как только Роксанна его достроит и перестроит. Конечно, ей была понятна их реакция – несколько месяцев жилище оставалось пустым, туда неоднократно вламывались местные вандалы и фактически разгромили его. Не удовольствовавшись ущербом, нанесённым хижине, они рыскали вокруг и сломалинесколько стен в маленькой насосной будке и в полуразвалившейся лачуге, которая служила гаражом. Роксанна покачала головой. Варвары нанесли достаточный урон участку - ни одно строение не избежало их отметин. Роксанне потребовалось несколько дней тяжёлой изнурительной работы, чтобы сделать хижину почти пригодной для жилья – если не обращать внимания на повреждения стен и полов, которые подождут до реконструкции. Остальными постройками она заниматься не стала. Гараж будет снесён, а на его месте построен новый, то же самое относится и к насосной, а в настоящее время она могла жить, невзирая на причинённый этим сооружениям ущерб.
Выстроенный на самом краю одной из террас, домик в стиле «А-фрейм» почти на три тысячи футов возвышался над дном долины. С веранды и из выходящих на восток окон, высотой от пола до потолка, открывались грандиозные виды. Основной этаж, если не считать небольшой кухоньки, спальни размером со шкаф и спрятанной в углу крошечной ванной, занимала одна просторная комната. На верхнем этаже располагались ванная большего размера и две комнаты. Интерьер оставлял желать лучшего, но Роксанна не сомневалась, что неустанный труд и толстая чековая книжка очень скоро всё преобразят так, как она пожелает.
В настоящее время за исключением девственно-скромной односпальной кровати, лампы с батарейным питанием, дубового журнального столика, переносного CD-плейера, и нового двухдверного холодильника-морозильника миндального цвета, настроенного, чтобы работать на пропане, в комнате ничего не было. Первоначальное оборудование кухни состояло из помятой раковины из нержавейки, плиты с духовкой на пропане и пары металлических шкафчиков. Роксанна сморщила носик. Очевидно, покойный разводчик конопли не слишком много готовил.
Конечно, напомнила она себе, нельзя считать доказанным, что бывший владелец участка Дирк Астон действительно выращивал коноплю. Всё это не более чем домыслы коренных жителей Долины. Как ещё, задавали они вопрос, нигде не работая и безо всяких легальных источников дохода, можно получать достаточно денег, чтобы жить там, наверху, совершенно одному? А внедорожник новейшей модели, на котором он ездил? Где он взял деньги, чтобы купить его? А зачем ему те две теплицы и чёрный пластиковый трубопровод, проложенный по всему участку? А вспомните эти многочисленные рулоны проволочной сетки и бесконечные мешки навоза? И не говорите, что он не выращивал травку! Когда Роксанна возражала, что если бы род его занятий был столь очевиден, то Дирка давно бы арестовали и конфисковали его имущество, мудрецы принимали глубокомысленный вид. По их мнению, Дирк был слишком мелкой сошкой, чтобы за ним охотились CAMP[1] и окружная прокуратура. Вокруг много таких же парней, как Дирк. В конторе шерифа о них знают, но не воспринимают всерьез, поскольку есть преступления посеръёзней, чем выращивание небольшого количества конопли, а дела поважнее, чем доставлять неприятности таким парням, как Дирк.
