— Господи, вы предусмотрели все.

— Абсолютно. Нам приходилось иметь дело с подобными типами. Среди них встречались и женщины. Мы брили им головы. А тебя я просто презираю.

— Из-за того, что она рассказала?

— Так же, как ты, я точно знаю, когда мне говорят правду. Она не врала.

— Согласен. Она верит всему этому точно так же, как поверил я. Но оказалось, что я ошибся. Господи, как же я ошибался. Точно так, как она заблуждается сейчас. Нами просто манипулировали. Мной и ею одинаково.

— Кто это делал? Ваши же люди? С какой целью?

— Я не знаю!

Теперь, когда она его слушала, ее внимание стало раздваиваться. Режин не могла справиться с собой, неизвестное неотвратимо притягивало ее.

— Как вы полагаете, почему я обратился именно к вам? — спросил Майкл. — Неужели вы не понимаете, Режин, что если бы мне надо было просто узнать, что вы предприняли, я бы вполне мог обойтись без вашей помощи. Для этого вы мне не нужны. Я и так все узнаю. Я позвонил только потому, что доверяю вам.

Бруссак несколько раз моргнула и прищурилась, соображая. Вокруг глаз собрались морщинки.

— У тебя еще будет возможность говорить... в подходящих условиях.

— Не делайте этого! — воскликнул Майкл, слегка продвинувшись вперед. Она не только не выстрелила, но даже не подняла руку с пистолетом. — Теперь, когда вы привели маховик в движение, вам придется передать меня американцам! Они будут настаивать на этом, потому что понимают — речь идет обо мне — Майкле Хейвелоке! Они не захотят потерять свою работу заодно с вами, вне зависимости от того, что я смогу сообщить вам в «подходящих условиях».

— С какой стати мы должны потерять работу?

— Да потому, что посольству тоже солгали. Ложь исходит от людей, занимающих дьявольски высокие посты!

Пожилая женщина вздрогнула от неожиданности и часто-часто заморгала. Итак, она не выстрелила, когда он придвинулся несколько секунд тому назад.

— Пора!

Хейвелок ринулся вперед, вытянув как стальной таран напряженную правую руку и обхватив для надежности запястье ладонью левой руки. Он нанес удар по пистолету, отбросив ствол в сторону. В то же мгновение грохот выстрела разорвал тишину пустынной ночной улицы. Левой рукой Майкл захватил ствол и выхватил оружие из ее пальцев. Одновременно он с силой прижал Бруссак к стене склада.

— Свинья! Предатель! — прохрипела женщина с искаженным лицом. — Убивай! Ты от меня ничего не добьешься!

С трудом выдерживая горячую боль в раненом плече, он предплечьем надавил ей на горло, не выпуская из руки трофейный пистолет.

— То, что я хочу узнать от вас, Режин, невозможно получить силой, — произнес он, тяжело дыша. — Неужели вы не понимаете? Эти сведения могут быть даны только добровольно.

— Ничего не скажу! Какие террористы тебя купили? Эти трусы от Майнхоф? Арабские свиньи? Израильские фанатики? «Красные бригады»? Кому ты продаешь свой товар?.. Она все поняла. Она раскусила тебя! И теперь ты должен ее убить! Убей сначала меня, предатель!

Хейвелок очень медленно ослабил нажим и еще медленнее отодвинулся от Бруссак. Майкл знал, что рискует. И тем не менее он пошел на этот риск. Ведь несмотря ни на что, он знал, что представляет собой Режин Бруссак. Она же из таких, как и он. Ведь ей удалось выжить. Майкл убрал руки и, выпрямившись, посмотрел женщине прямо в глаза.

— Я не предавал никого, кроме самого себя, — начал он. — И посредством этого предательства — еще одного человека, которого люблю больше всех на земле. Я знаю, что говорю. У меня нет возможности заставить вас говорить то, что мне необходимо знать. Помимо всего прочего, вы можете легко и с успехом солгать, в результате чего я окажусь точно в таком же положении, что и десять дней тому назад. Я не стану и пытаться заставлять вас. Если я не найду ее и не сумею вернуть назад... впрочем, это не важно... Я знаю, что натворил, и это знание убивает меня. Я люблю ее... она мне необходима. Я уверен в том, что мы оба нужны друг другу. Мы — всё, что у нас обоих осталось. За долгие годы работы я наконец понял, что такое бесполезность... — С этими словами он взял пистолет за ствол правой рукой и протянул его рукояткой вперед. — Вы стреляли трижды. Там осталось еще четыре патрона.

Бруссак не шевельнулась, пристально всматриваясь ему в глаза. Потом взяла пистолет и нацелила его Майклу в голову, не отводя взгляд. Наконец выражение враждебности на ее лице сменилось откровенным изумлением. Рука с пистолетом опустилась.

— Это полный абсурд, — прошептала она. — Но я тебе верю.

— Все, что я сказал, чистая правда.

Режин бросила взгляд на часы.

— Нам надо уходить. Быстро! Они появятся через несколько минут и обыщут здесь все.

— Но куда? Я не вижу такси...

— В метро. Поедем в Рошеро. Там есть маленький сквер, где мы сможем поговорить.

— А как же ваша команда? Как вы им все объясните?

— Скажу, что устроила им тренировку, — проговорила Режин, беря его под руку и направляясь к ярко освещенной станции метро. — Скажу, что хотела проверить их готовность и бдительность. Совершенно естественно: час уже поздний, время у них свободное, а я, как известно, сука.

— Остается американское посольство, — напомнил Хейвелок.

— Да, да, я была очень предусмотрительна. Придется пораскинуть мозгами.

— Может быть, просто сказать, что я не явился на встречу? — предложил Хейвелок, потирая плечо. Боль немного прошла.

— Мерси.

Сквер на Денфер Рошеро, окруженный аккуратно подстриженными деревцами, представлял собой крошечную, заросшую травой площадку с несколькими каменными скамьями. Засыпанная гравием дорожка обегала вокруг маленького бассейна с фонтаном. Свет от единственного фонаря футах в тридцати слегка пробивался сквозь зелень деревьев. Они присели на холодную скамью, и Майкл рассказал о том, что он видел (и о том, чего не видел) на Коста-Брава. Потом он спросил Бруссак:

— Как она объяснила то, что произошло?

— Ее предупредили и сказали, чтобы она точно следовала инструкции.

— Кто предупредил?

— Высокопоставленный правительственный чиновник из Вашингтона.

— Почему она согласилась на встречу с ним?

— Его привел человек, представившийся как старший атташе из мадридского отделения Управления консульских операций.

— Консульских? Из Мадрида? Где же в это время находился я?

— В Мадриде.

— Господи! Они все рассчитали по минутам.

— Что именно?

— Да всю операцию. Какие инструкции она получила?

— Встретиться вечером с одним человеком и покинуть с ним же Барселону.

— Они встретились?

— Нет.

— Почему?

— Она запаниковала. По ее словам, мир для нее рухнул. Ей казалось, что никому теперь нельзя верить. Она бежала.

— Слава Богу! Я не знаю, кого убили той ночью на пляже, но это должна была быть Дженна. От этого вся операция выглядит еще грязнее и омерзительнее. Кто была та, ничего не подозревавшая женщина, которую пригласили погулять при луне, а вместо этого укокошили? Боже, что это за люди?!

— Узнай через Мадрид. Атташе из Консульских операций.

— Это невозможно. Ей преподнесли очередную ложь. В Мадриде нет отделения Консоп — очень поганый климат. Работа ведется в пригороде Лиссабона.

Режин посмотрела на него.

— Что происходит, Майкл?

Хейвелок наблюдал, как струя фонтана над темным бассейном уменьшалась, укорачивалась, умирая. Где-то чья-то рука вращала вентиль, чтобы выключить каскад на ночь.

— Предатели угнездились на очень высоком уровне в нашем правительстве. Они проникли в такие места, которые я считал абсолютно непроницаемыми. Теперь они осуществляют контроль, убивают, лгут. С ними вместе кто-то работает и в Москве.

— В Москве? Ты в этом уверен?

— Да, уверен. Я полагаюсь на слова человека, который не боялся умереть, но трепетал при одной мысли о том, что ему придется жить так, как я ему обещал. Некто в Москве, о ком не подозревает даже КГБ, имеет постоянный контакт с нашими лжецами.