В Палатинском дворце царил переполох, лучшие лекари Рима были незамедлительно призваны в покои сестры императора. У Друзиллы пошла горлом кровь, она беспрестанно кашляла, как будто выплевывала свои легкие темными сгустками. Грудь болела так сильно, что, казалось, там пылает самый настоящий огонь. Девушке подносили травяные отвары, она через силу пила, но тут же с кашлем извергала все обратно. Казалось, жуткому приступу не будет конца.

Когда об этом доложили императору, тот, как ни в чем не бывало, продолжил завтракать в компании сенаторов, обсуждая насущные дела. Лишь под вечер он соизволил заглянуть к сестре, когда она уже крепко спала, опоенная настоем маковых зерен.

Сопровождавший его Кассий Херея сообщил, что Друзилла все время звала брата. Калигула равнодушно пожал плечами и ответил:

– Она уже не знает, как привлечь мое внимание. Наверняка, это кровохарканье было лишь хитрой уловкой. Моя сестричка абсолютно здорова. Я считаю, ее пора выдать замуж. Скажи, мой верный друг, тебе известно, кто был ее последним любовником? До меня, естественно.

– Кажется, наш красавчик Ганимед. Калигула хихикнул.

– Ну, вот! Все, оказывается, знали об этом, кроме меня. Завтра же вызови его для конфареации во дворец. Я, как великий понтифик, лично сочетаю браком эти два любящих сердца. Вели прямо сейчас начать приготовления к свадьбе. Да, и можешь не ставить об этом в известность главных виновников торжества. Пусть это станет для них приятной неожиданностью. Ох, Кассий, как славно повеселимся мы завтра!

Друзиллу разбудила суета около ее ложа. Она с трудом разлепила опухшие веки и увидела довольное личико Мессалины.

– Ой, тетя! Во дворце такое творится!

В глазах у Друзиллы все расплывалось, а разлившаяся по телу слабость не давала оторвать голову от подушки. Мессалина продолжала теребить ее и что-то говорить, но гул в ушах мешал расслышать возбужденную речь девушки.

– Свадьба! Свадьба! Здесь, во дворце!

– Чья свадьба? – еле ворочая распухшим языком, произнесла Друзилла. Во рту еще чувствовался солоноватый привкус крови. По – прежнему ныло в груди.

– Ой, даже не знаю! Но наш император лично освятит этот союз. Все фламины уже здесь, и море гостей! А какое угощение! Жертвенный фар очень красив! Давай же, Друзилла, вставай! Рабыни ждут тебя, чтобы одеть и проводить на пиршественное ложе. А я побежала, там мать меня уже заждалась.

Друзилле пришлось подняться. Из-за головной боли она даже не ощущала, как служанки наносили на лицо косметику, стараясь скрыть следы вчерашнего недомогания, одевали ее, что-то делали с прической, завязывали пояс. Когда Друзиллу повели в триклиний, у нее глазами точно пелена повисла, мешая видеть очертания предметов, и Друзилла шла, будто слепая, вцепившись в руку рабыни. Ноги едва держали ее, настолько сильна была слабость, вдобавок ко всему девушка чувствовала, что изнутри поднимается новая волна боли, грозя затопить сознание. Наконец, ее подвели к ложу по правую руку императора, и Друзилла без сил рухнула на подушки.

– Как здоровье, сестричка? – спросил Гай, изучающее смотря на ее бледное лицо и синие круги под глазами.

– Слава Эскулапу, мне немного лучше. Кашель, кажется, прекратился, – с усилием вымолвила она.

– Я волновался за тебя, – солгал Калигула. – Ты так страдала, что я решил сегодня утешить тебя, устроив торжество.

Друзилла, пытаясь открыть покрасневшие глаза, мысленно пожелала провалиться этому празднику в Тартар, но нашла в себе силы улыбнуться брату и взглянуть вокруг. Калигула, заботливо приподняв ей голову, дал отпить из чаши вина. Головная боль понемногу стала отпускать, хотя боль в груди уходить не спешила.

– Чья свадьба? Почему все узнали об этом только сейчас? – обратилась она к Гаю. – Неужели Агриппина нашла себе достойного мужа?

Он рассмеялся:

– Ты еще скажи, что наш дядя Клавдий решил жениться. Но подожди с вопросами, ко мне идет фламин Юпитера, значит, прибыл жених.

Фламин зашептал на ухо императору:

– Брачный договор уже подписан десятью свидетелями, но ауспиции дали не совсем благоприятный результат на будущее. Продолжать?

Калигула беззаботно махнул рукой и тут же расписался в протянутом документе.

– Вели, пусть в храмах пройдет двойное жертвоприношение и пусть молчат о случившемся. Это все мелочи!

В триклиний вошел Ганимед Лепид в своем обычном блеске драгоценностей. Его затейливая прическа и тога с множеством искусных складок, как всегда, были безупречны. Он подобострастно припал к ногам цезаря, рассыпаясь в извинениях за досадное опоздание.

– Приветствую тебя, мой будущий родственник! – вскричал Калигула, поднимая его с колен. – Лучше извинись перед своей невестой, что задержался.

Изумленный Ганимед не нашелся, что ответить цезарю. Какая невеста?

– Мои возлюбленные гости! Приветствуйте начало нового брачного союза, который я благословлю сейчас на ваших глазах! – провозгласил Гай Цезарь, продолжая крепко сжимать руку Лепида. – Наш дорогой друг Марк Эмилий Лепид женится сегодня на моей сестре Друзилле. Поздравим молодых!

Замешательство в глазах Ганимеда сменилось ликованием, его лицо озарила счастливая улыбка. Быть принятым в семью цезаря! Мог ли он мечтать об этом! Неожиданный гневный крик заставил умолкнуть гул поздравлений, раздававшихся со всех сторон.

Кричала Друзилла. Кричала так громко, что у гостей заложило уши.

– Я не выйду за него замуж! Что за глупая шутка, брат? Я не давала своего согласия! Мне противен Ганимед!

В гневе она соскочила с ложа, позабыв о головной боли, ярость придала ей сил. Размахнувшись, она отвесила пощечину глупо улыбающемуся Лепиду и схватила брата за тогу.

– Скажи, скажи всем, что ты пошутил, мой цезарь! – горячо зашептала она, приникнув к его груди. – Пожалуйста! Пожалуйста, не предавай меня, мы же заключили соглашение.

– А его никто и не отменял, – ответил ей Калигула на ухо. – Я и так в любой момент смогу послать за тобой, когда захочу. Но ты сама виновата, сестра, что перешла все границы, рассказывая, что скоро станешь моей женой. Отойди от меня и поцелуй мужа!

Друзилла отшатнулась. По ее лицу текли слезы отчаяния, отставляя темные дорожки сурьмы на щеках. Но она не замечала этого, продолжая взывать к благоразумию брата. Растерянный Лепид не знал, что ему делать, он так и продолжать стоять, приложив ладонь к покрасневшей щеке, а гости в этот момент вовсю забавлялись происходившим. Всем стало ясно, что император сыграл злую шутку над собственной сестрой и другом.

Наконец Эмилий Лепид решился и попытался взять за руку Друзиллу.

– Если ты сейчас не скажешь слова по обряду, – зловеще прошептал ей Калигула, – то сильно пожалеешь.

Его зеленые глаза полыхнули гневом, и он с силой сжал плечо сестры. Испуганная его яростью, она послушно вложила свою ладонь в руку Ганимеда и плачущим тонким голосом проговорила, стараясь не глядеть в лицо жениху:

– Где ты будешь, Гай…

– Громче! – зашипел Калигула. – Никто не слышит, что ты там бормочешь себе под нос. И улыбайся!

– Где ты будешь, Гай, там и я буду, Гайя! – нервно выкрикнула Друзилла обрядовую фразу.

Фламин Юпитера торжественно разломил над их головами фар, испеченный из полбовой муки, и бракосочетание состоялось. Девушка дрожащей рукой отломила от фара кусочек и, не выдержав, горько разрыдалась.

Но уже никто не обращал внимания на состояние новобрачной, со всех сторон раздавались непристойные фесцининны, а осмелевший Ганимед при всеобщем одобрении обнял свою жену и попытался поцеловать. Однако Друзилла вырвалась и выбежала из триклиния.

– Моя сестра в нетерпении! – глумливо закричал Калигула. – Я уверен, она уже уселась на колени Приапа и ждет у брачного ложа своего супруга. Поспешим же за ней, друзья, и проводим жениха исполнить свой долг.

Кружась в вихре дружеских тычков, все еще растерянный Ганимед устремился вслед за Калигулой. Цезарь знал, что по его приказу Друзилле не дали далеко убежать, а насильно препроводили в подготовленные покои.