– Да. Неизбежно.

– Тогда будем молить Всевышнего, чтобы их не нашли, – заключил Тиг.

– И молиться неустанно, генерал! Поразительно. На протяжении веков люди добровольно жертвовали жизнью, чтобы сохранить эти документы в неприкосновенности. И вот они исчезли. И все, кто знал об их местонахождении, – мертвы.

На старинном письменном столе в номере отеля «Савой» зазвонил телефон. Витторио стоял у окна с видом на Темзу и смотрел на баржи, медленно плывущие под дождем вверх и вниз по реке. Он взглянул на часы: ровно половина пятого. Значит, звонит Алек Тиг из МИ-6.

За эти три недели Фонтини-Кристи узнал о Тиге многое. В частности, то, что генерал пунктуален, даже слишком. Если Тиг говорил, что позвонит около половины пятого, значит, он будет звонить ровно в четыре тридцать. Алек Тиг жил по часам – отсюда и проистекала его нелюбовь к долгим разговорам.

Витторио снял трубку.

– Фонтини? – Сотрудник Интеллидженс сервис также предпочитал сокращать имена собеседников. Он явно считал, что совершенно незачем добавлять «Кристи», если можно обойтись простым «Фонтини».

– Привет, Алек. Я ждал вашего звонка.

– Бумаги у меня, – зачастил Тиг. – И ваше предписание. В Форин Офис упирались. Уж и не знаю, беспокоятся ли они за вашу безопасность или боятся, что вы предъявите счет государству.

– Последнее, уверяю вас. Мой отец умел торговаться, так, кажется, это называется. Хотя, честно говоря, я этого никогда не понимал. Неужели можно заключить сделку в ущерб себе?

– Черт, я сам не знаю. – Тиг слушал не очень внимательно. – Нам надо немедленно встретиться. Что у вас сегодня вечером?

– Я ужинаю с мисс Холкрофт. Но раз такое дело, могу ужин отменить.

– Холкрофт? А, жена Спейна!

– Мне кажется, она предпочитает, чтобы ее называли Холкрофт.

– Ее можно понять. Муж у нее был круглый идиот. Но нельзя же не обращать внимания на формальности.

– По-моему, она именно это и делает.

Тиг рассмеялся.

– Вот нахалка! Я думаю, она мне понравится.

– Значит, вы ее не знаете, а мне даете понять, что следите за мной. Я ведь никогда не упоминал при вас фамилии ее мужа.

Тиг опять засмеялся:

– Только ради вашего блага – не нашего же!

– Так мне отменить встречу?

– Не стоит. Когда вы закончите?

– Что закончим?

– Ужин. Черт, я забыл, что вы итальянец.

Витторио улыбнулся. Алек, несомненно, говорил совершенно искренне.

– Я провожу леди домой в половине одиннадцатого. Даже в десять. Полагаю, вы хотите увидеться со мной сегодня вечером.

– Боюсь, это необходимо. Вам предписано отбыть завтра утром в Шотландию.

Ресторан в Холборне назывался «Фоунз». Окна были плотно зашторены черными портьерами, не пропускавшими на улицу ни единого лучика света. Он сидел у стойки бара на табурете в самом углу, откуда открывался вид на весь зал и занавешенную входную дверь. Она должна прийти с минуты на минуту, и он улыбнулся, поняв, что очень хочет ее видеть.

Он знал, когда это началось – их быстро развивающиеся отношения с Джейн, которые вскоре должны привести к прекрасному утешению постели. Не с их встречи в вестибюле «Савоя» и не с первого проведенного вместе вечера. То было лишь приятное развлечение, больше он ничего не желал, ни к чему не стремился.

Началось дней пять спустя, когда он скучал в одиночестве у себя в номере. Кто-то постучал в дверь. Он пошел открывать, на пороге стояла Джейн. В руках у нее была мятая «Таймс». Он еще не видел этого номера.

– Ради Бога, что случилось? – спросила она.

Он впустил ее, не ответив. Она протянула ему газету. На первой полосе слева внизу была короткая заметка, отчеркнутая красным карандашом:

Витторио опустил газету и молча прошел в дальний угол гостиной. Он понимал, что она хотела как лучше, и не винил ее. И все же был глубоко раздосадован. Боль принадлежала только ему, и он не собирался ни с кем ею делиться. Она поступила бесцеремонно.

– Извините, – тихо сказала она. – Я так и знала. Мне не следовало этого делать.

– Когда вы это прочитали?

– Полчаса назад. Газету оставили у меня на столе. Я упоминала о вас кому-то из знакомых. У меня не было причин этого не делать.

– И вы сразу приехали?

– Да.

– Почему?

– Вы мне небезразличны, – просто ответила она, и его тронула ее искренность. – Ну, я пойду.

– Прошу вас…

– Вы хотите, чтобы я осталась?

– Да. Пожалуй, да.

И он стал ей рассказывать. Сначала сдержанно, но по мере того, как рассказ приближался к той ужасной ночи света и смерти в Кампо-ди-Фьори, он все больше и больше волновался. У него пересохло во рту. Он не хотел больше говорить.

И тут произошло нечто удивительное. Отделенная от него расстоянием между двумя стоящими друг напротив друга креслами, не сделав ни одного движения, чтобы сократить это расстояние, Джейн заставила его продолжать.

– Бога ради, расскажите. Все!

Она прошептала эти слова, но шепот был приказом, и в смятении и муке он повиновался.

Когда он умолк, чувство легкости охватило его. Впервые за многие дни он освободился от невыносимо тяжелого бремени, камнем лежавшего на сердце. Не навсегда – боль вернется, но на какое-то время он обрел здравый рассудок.

Джейн знала то, чего он никак не мог понять. И сказала об этом:

– Неужели вы думаете, что так и сможете держать все в себе? Не сказав эти слова вслух, не услышав их? Вы думаете, вы кто?

Кто он? Он и сам толком не знал. Он никогда об этом не задумывался. Это никогда его особо не волновало. Он был Витторио Фонтини-Кристи, старший сын Савароне. Теперь он узнает, кто он. А Джейн, войдет ли она в его новый мир? Или ненависть и месть затмят собой все? Он знал: лишь месть и ненависть вернут его к жизни.

Вот почему он с готовностью пошел навстречу Алеку Тигу, когда тот связался с ним вскоре после неудачной беседы с Бревуртом в Пятом управлении Интеллидженс сервис. Тига интересовало все: на первый взгляд незначительные разговоры, случайные замечания, повторяющиеся слова – все, что могло иметь хоть какое-нибудь отношение к поезду из Салоник. Но и Витторио надеялся, что Тиг ему пригодится, и поделился с ним кое-какими фактами, рассказав о реке, которая могла – или не могла – протекать где-то близ Цюриха, о местечке в Итальянских Альпах под названием Шамполюк, где, правда, нет никакой реки. И все же Тиг продолжал разбираться.

A Витторио тем временем выяснял, что могло бы сделать для него МИ-6. Он свободно говорил по-итальянски и по-английски, достаточно хорошо по-французски и по-немецки; знал не понаслышке о деятельности многих крупнейших европейских промышленных компаний – ведь ему приходилось участвовать в переговорах с ведущими финансистами Европы. Безусловно, что-то должно было найтись.