При моем появлении Быстрова вскочила из-за письменного стола, за которым что-то писала, и порывисто подалась к двери. Она оказалась худенькой, среднего роста, с хорошенькой фигуркой. Темный деловой костюм подчеркивал белизну ее шелковистой кожи, изящные линии тела, выше бедра юбка – красоту стройных ног. Быстрая, легкая, ею можно было залюбоваться.

– Игорь Степанович?! – вдруг остановившись на полпути, спросила она, видимо, сомневаясь, тот ли человек пришел, которого она ждала.

Я кивнул.

– Он самый. Наталья Александровна?!

– Да-да, проходите, садитесь, – захлопотала хозяйка кабинета. Она была явно взволнована, о чем свидетельствовали и суетливые движения, и розовые щечки, к которым прилила кровь, и если бы были видны ее скрытые длинными волосами ушки, то и они наверняка были красными.

Быстрова предложила мне сесть за стол совещаний, но я не хотел, чтобы заведующая детским садом сидела за столом начальника, а я в роли подчиненного торчал на дальнем конце стола, потому пристроился на диванчике у стены, заставив тем самым молодую женщину придвинуть стул и сесть напротив. При таком раскладе мест нашего дуэта обстановка, как мне показалось, будет более непринужденной, а соответственно, и беседа пройдет в доверительном тоне.

Быстрова вдруг спохватилась:

– Вам чай? Кофе?

Но я пресек ее попытку встать категоричным жестом:

– Не беспокойтесь! Я уже попил кофе на работе. Лучше расскажите, что случилось.

– Ах, да, – расслабившись, произнесла Наталья Александровна и вновь опустилась на стул. Она несколько секунд собиралась с мыслями, потом медленно заговорила: – Понимаете, Игорь Степанович, я не просто так стала заведующей детским садом. – Внезапно у Быстровой стали красными не только щечки, но и скулы, шея, нос и даже лоб. Она запнулась, затем решительно произнесла: – Один очень хорошо известный в нашем городе человек, я не хочу называть его фамилию, принимает, скажем так, живое участие в моей жизни. Вот он и поспособствовал моему продвижению по службе.

– Неожиданное признание, – изрек я добродушно, ни в коей мере не стараясь подшучивать над молодой женщиной – не тот случай, она и так смущается. – Все то, что вы сейчас говорите, имеет какое-либо отношение к цели моего визита?

– О, да-да, – торопливо сказала Наталья Александровна. – Самое непосредственное.

– Тогда будем называть вещи своими именами, – заявил я и в знак того, что настроен бескомпромиссно, слегка ударил по подлокотнику дивана. – Этот хорошо известный в нашем городе человек ваш любовник?

Быстрова опустила взгляд, но через секунду вновь открыто посмотрела мне в глаза:

– Да.

– Тогда вам уж придется назвать имя этого человека.

Заведующая детским садом заколебалась:

– Понимаете, он очень хорошо известная личность в нашем городе, у него семья – жена, дочь, сын.

– Я не болтун, Наталья Александровна, – позволил я себе улыбнуться. – Тайну нашей беседы я вам гарантирую. Впрочем, если вы не хотите, я не настаиваю…

Я хотел добавить: «Все что нужно, я все равно узнаю», но поскольку диван был неудобным, и я перед тем как произнести фразу пошевелился, чтобы удобнее устроиться, заведующая детским садом, решив, будто я собираюсь встать и уйти, предвосхитила мои слова.

– Ну, хорошо, хорошо, – проговорила она поспешно. – Это Сергей Николаевич Варламов – первый заместитель мэра.

Честно говоря, мне эта фамилия ни о чем не говорила. С первым замом мэра я никогда не встречался, да и самого мэра только по телевизору видел. Тем не менее я с видом человека, осознающего всю величину личности Варламова, покачал головой:

– Понятно.

– На свадьбу своей дочери, которая должна состояться через месяц, – продолжала Быстрова, – Сергей Николаевич решил купить диадему с бриллиантами. Это эксклюзивная вещь, стоимостью несколько миллионов долларов. Большую ценность представляет и шкатулка, изготовленная специально для диадемы.

Я в душе присвистнул – живут же заместители мэра! Тут на машину-то еле-еле наскреб!

– Он оставил задаток за шкатулку, а ее забрал у продавца с тем, чтобы проверить истинную ценность ювелирных украшений. Для чего он договорился на завтра с ювелиром-экспертом провести осмотр и оценку диадемы и шкатулки.

– Но позвольте, – воскликнул я, все еще ошеломленный стоимостью ювелирных украшений. – Как же продавец согласился дать такую дорогую вещь Варламову под задаток, наверняка в десятки раз меньший стоимости диадемы и шкатулки?

Наталья Александровна снисходительно улыбнулась:

– На том уровне, на каком ведет свои дела Сергей Николаевич, принято доверять друг другу. Продавец – Владимир Андреевич Сукнов. Его бизнес – золото, бриллианты, ювелирные украшения, в общем, все то, что связано с изготовлением, покупкой и продажей драгоценностей. Он тяжеловес в мире бизнеса, близкий друг Варламова, а таких людей не обманывают. Кроме того, поверьте, у Сукнова есть рычаги воздействия на первого зама мэра в случае невыполнения им условий соглашения покупки – это и векселя, и ценные бумаги, и репутация первого зама мэра.

– Отрадно, что хоть на таком уровне сохранились добропорядочные человеческие отношения, – не смог я скрыть иронии. – У высоких людей высокие отношения. В нашей среде не то что диадему и шкатулку – упаковку от них никому доверить нельзя – сопрут!

Наверное, я сморозил глупость, потому что заведующая детским садом посмотрела на меня как-то странно.

– Не обращайте внимания, – проговорил я извиняющимся тоном. – Мой глупый длинный язык иной раз мелет что попало! Думаю, в ближайшее время наказать его, да побольней. Пирсинг вот хочу сделать!

Быстрова, не зная, как реагировать на мои слова, натянуто улыбнулась, затем вернулась к своему рассказу:

– Как я уже говорила, Сергей Николаевич договорился о встрече с ювелиром на завтра, но неожиданно ему срочно потребовалось ехать в составе делегации в Германию, и он сегодня утром примчался ко мне на работу. Зам мэра является неофициальным спонсором нашего детского сада, поэтому ничего удивительного в том, что он иногда появляется в нашем дошкольном заведении, нет, – потупившись, пояснила Быстрова. – Сергей Николаевич держит втайне от семьи покупку диадемы, он не хотел бы, чтобы жена, а главное, дочь, для которой и предназначен подарок, раньше времени узнали о готовящемся сюрпризе. Поскольку Сергей Николаевич доверяет мне, – молодая женщина вновь подняла взгляд, – то он попросил, чтобы я подержала диадему и шкатулку в своем сейфе, а завтра в садик придет ювелир и оценит драгоценности прямо здесь, в моем кабинете. Я согласилась… И вот… вот… – долгое время подавляемые Натальей Александровной эмоции просились наружу, ее миловидное личико перекосилось, казалось, еще немного, и она расплачется, как маленькая девочка.

Я уже давно понял, чем закончилась история с диадемой и шкатулкой, но, чтобы раньше времени не разводить слезы и сопли – еще успеется, – призвал заведующую детским садом к порядку:

– Продолжайте, пожалуйста, Наталья Александровна!

– Да-да, разумеется, – произнесла Быстрова после паузы, потребовавшейся ей, чтобы справиться с собой. – Так вот, Сергей Николаевич показал мне утром диадему в шкатулке, объяснил, что от меня требуется, оставил драгоценности и умчался. А я замоталась. К нам в садик сегодня утром приехал кукольный театр, мне нужно было определить артистам место проведения спектакля, гримерную, решить кое-какие технические вопросы, распределить места в актовом зале для посадки детсадовских групп… в общем, много чего. После того как Сергей Николаевич уехал, я вошла в свой кабинет, чтобы запереть шкатулку в сейф, но тут меня вызвала медсестра к малышу, у которого неожиданно открылась рвота. Я оставила коробку на столе и пошла в группу, где случилось ЧП. Мальчик действительно заболел, и я распорядилась, чтобы воспитатель вызвала в детский сад родителей. Про коробку, оставшуюся на столе, я совсем забыла. Вспомнила о ней лишь в конце спектакля. Я выскочила из актового зала, прошла в свой кабинет. Коробка так и стояла на столе. Я спрятала ее в сейф и вернулась в актовый зал. И вот, когда спектакль закончился и артисты уехали, я решила еще раз полюбоваться на диадему. В своем кабинете я открыла сейф, раскрыла упаковку, но шкатулки в ней не оказалось. Там лежала половинка кирпича.