Скоро ледяной ветер опомнился, задул пуще прежнего. Весь снег под ногами взмыл в воздух, и Трезубая Гора исчезла в завирухе. Как и остальной мир, видимость сократилась до нескольких саженей, идти дальше стало невозможно. Перевязавшись веревкой, мы нашли какой-то козырек и устроились пережидать снежную бурю. О том, чтоб развести костер, и речи не шло. Мороз пробирал до костей, у меня зуб на зуб не попадал. А что с лошадьми — страшно представить, они сбились в кучу, прижались друг к другу и согревают теплом собственных тел. И так до самого вечера. А потом всю ночь и утро буран и не думал утихать. Видимость сократилась настолько, что я собственных рук не различал. Как мы все не превратились в один большой кусок льда, ума не приложу, для этого были все предпосылки. Но, наверно, была в этот раз на нашей стороне вздорная дама по имени Удача…

А потом, как будто издеваясь, ветер утих, снег куда-то сдуло, и оказалось, что все это время в каких-то ста саженях от нас гостеприимно дожидалась уютная пещера. Как после такой насмешки не помянуть кого-то незлым, тихим словом, покрыв трехслойной бранью? Совсем уж было собрался богатство своей нецензурной лексики показать, как прорезал мглу луч света в темном царстве — тучи разошлись, ветер утих, и согрело душу ласковое тепло солнечных лучей…

Пока погода благоприятствует, общим решением было постановлено поспешить. Если хотя бы полдня ветер повременит, то уже сегодня мы покинем Кервранский перевал и все эти адские муки останутся позади. Коли даже двужильный Тын пару раз чуть не споткнулся, то можно себе представить, насколько все остальные выбились из сил… Коней только хорошим пинком и подгоняли, на пятерых какая-то апатия нашла, мой Цезарь, богатырь из богатырей, ни одной битвы не испугался, скакал сам не свой. Оставалось только надеяться, что внизу, в тепле, сумеет отойти…

Хищники так ни разу и не побеспокоили — лишь однажды на медвежий скелет наткнулись да на огромного дохлого богомола. А ведь Лигахан о таких даже не упоминал — или с той поры завелись, что сомнительно, или просто повезло богатырю избежать столь радостной встречи.

Когда доехали до Трезубой Горы, то все невольно вздохнули с облегчением. Даже моя интуиция на время перестала доставать. Ведь осталась сущая мелочь — пройти версту по узкому гребню, обогнуть правый зубец, пробраться через «ушко» между центральным и правым зубцами, и, собственно говоря, все. Сразу за «ушком» начинался спуск, и даже поднимись сейчас самый лютый шторм — в слепую дойдем! Доползем, дотащимся, но еще одну ночь на Кервранском перевале куковать не будем! Довольно!

— Тиналис… — осторожно позвал меня принц. — Скажи, а вот это случайно не те самые «адские девочки», про которых ты говорил?

— Где? — невольно огляделся по сторонам я. — Никого не вижу! Где они?

— Да вот же, — кивнул парень на пустой склон, заваленный странной формы булыжниками…

Булыжниками? Да никакие это не булыжники — это дьяволицы, их несколько сотен, они прижали нас к краю пропасти, окружили и вот-вот начнут атаку…

— Тревога! — закричал я. — Враги!

— Враги? Че-е-е-ер-р-т-т-т… Как я их упустил?! — в пятый раз без рифмы бросил Тронгвальд.

— Милый… — только и пробормотал гном, а тролль и вовсе удивленно озирался по сторонам. Похоже, кроме принца, никто врагов не заметил.

А сами дьяволицы быстро сообразили, что дальнейшая маскировка смысла не имеет. Двинулись на нас — юбочки эротично на ветру развеваются, клыки блестят, когти выпущены, копья подняты. «Смерть или слава!» Я уже готов выкрикнуть боевой клич и броситься в атаку, но дьяволицы успевают первыми. Самая страшная из них издает пронзительное шипение и…

Дальнейшие события разворачиваются с умопомрачительной скоростью. Свист летящего копья, принц падает с лошади. Убит, ранен? Смотреть некогда — врагов слишком много, они окружают с трех сторон, за спиной пропасть, жив парень — хорошо, нет — еще не повод убиваться.

— А-а-а-а… — вопит Лютик. — Принц… Милый… Убили… Ну берегитесь! Ксеркс Навуходоносор!

Удобно гному — имя и боевой клич совпадают. И вот в сторону дьяволиц катится колобок, выкрикивая грозные проклятия. Было бы смешно, не знай я Лютика. Слезы слезами, но в ближнем бою равных себе гном не имеет. Ему главное — до врага добраться, а уж там войдет в раж, и никому не поздоровится… Летят копья, да колобок быстрее. А за ним уже, кувыркаясь на бегу, мчится эльф, стреляет на ходу. И никакой ветер не в силах сбить прицел Тронгвальда в гневе, ангела смерти во плоти. Ну и следом основная ударная сила — Тын. Колобком катиться не умеет, тройное сальто крутить тоже, зато на дубинах большой гуру, шкура любых доспехов прочнее, а на лице такой гнев, что дьяволиц невольно пожалеешь. Буквально на миг, как о принце вспомнил, так всякая жалость без следа улетучилась. Да, в конце концов, с дьяволицами и без меня справятся, а вдруг сейчас парень умирает и только моя помощь его и может спасти? Бросаюсь к нему — и тут в бок что-то больно ударило, на ногах не удержался, упал. Неужто копье упустил? Да непохоже — в правый бок ударило, а с той стороны только кони, пропасть и Алендас…

Алендас?

Едва успеваю отпрыгнуть — меч богатыря проходит в нескольких дюймах, камень, на котором я только что лежал, на две половинки раскалывается.

— Ты чего? — кричу, ускользая от следующей атаки. — Алендас, это я! Что с тобой?

А он только молчит, глаза безумные, на губах дьявольская улыбка играет, меч в руке восьмерки крутит. И ведь еще в азарт не вошел. Если бы он так, как в степи, бился, черта с два я бы увернуться сумел. Играет со мной, хочет насладиться каждым мигом моей агонии, и, самое обидное, ответить нечем. Попытался выхватить меч — одним ударом из рук выбил.

Я даже встать не могу, по грязи перекатываюсь. Ну да в снегу не в крови. Пока голова на плечах, подставлять ее под чужой меч не намерен. Пытаюсь сообразить, что это на Алендаса за безумие нахлынуло. Откуда? Ведь еще утром был нормальный человек, ну отношения у нас не из лучших, так ведь столько недель друг друга рядом терпели! Столько недель друг другу во сне горло перерезать могли… Почему сейчас? Один вариант в голову приходит — дьяволицы! Наслали на Алендаса помутнение рассудка, ну и пробудилась внутренняя злоба, что все эти годы дремала внутри! Мне от этого не легче — очередной удар уже не мимо, а по кольчуге пришелся, стальные кольца насквозь прорезал, чувствую, кровь течет. Да это мелочи, артерии не задеты, но уже следующий удар в грудь нацелен, плечо подставляю, плашмя приходится, рука совсем немеет. И что делать? Соображать срочно надо. Не глядя спиной в сугроб ныряю, на карачках пячусь, в аршине копье вонзилось… А я про дьяволиц и забыл. Алендас, похоже, тоже. Отшатывается на миг, все, что успеваю, — на ноги встать, меч в десяти саженях валяется, не достать, помощи ждать не от кого. Судя по звукам, Лютику, Тронгвальду и Тыну тоже нелегко приходится, да их там трое, подстраховать друг друга могут, а я один на один с безумцем.

— Алендас, это я, Тиналис, остановись! — делаю последние попытки воззвать к разуму.

Да куда там! Разума и след простыл — один только гнев, одно безумие. Идет по краю пропасти, куртка на ветру развевается, снег под подошвами сапог скрипит, меч восьмерки выписывает, лицо красное, глаза кровью налиты. Кроме меня, ничего не замечает — смерть во плоти, не раз про такую слышал, да встретить впервые довелось. В голову приходит безумная идея — куда там! Я и сам на краю с трудом балансирую, безоружный. Вот если бы кто Алендаса отвлек, можно было бы рискнуть, а так смысла нет! Да кто его отвлечет — я и сам уже шума битвы не слышу. Бывают иногда моменты, когда весь мир уходит на второй план — и только ты, враг да старуха костлявая. В такой момент отвлечь Алендаса может только чудо, и чудо, как по заказу, происходит. Дичайший вой, скрежет, стон да звон, и все это в едином звуке, как будто все пилы мира скрипят в унисон, как будто черти решили сыграть концерт на райских арфах. Звук, от которого всю душу выворачивает, — не выдерживает Алендас, отвлекается на миг, а я в это время с разбега да головой в живот…