— Праздник, — улыбнувшись, подтвердил мои догадки Тиналис. — Только ты, парень, не переживай, это не взаправдашняя казнь, это старый-старый обычай. Каждый год на него тысячи людей со всей Республики Аму-Майна съезжаются. Тут ведь как жизнь устроена — лето суетливое, сплошные караваны да торжища, ни выходных, ни праздников; зима унылая, весь город до следующего лета будто в спячку впадает. А между ними, осенью да весной, два великих празднества проходят — Рождество да Смертовство. Весной все радуются тому, что скоро сезон торговли начнется, жизнь закипит, золото в город рекой потечет, а осенью торговый сезон в последний путь провожают, тоже веселятся. Есть у них такое суеверие: если сезон торговли, как подобает со всеми почестями, в последний путь не проводить, обидится он и на следующий год уже не вернется. Вот и устраивают пышные торжества, апофеоз которых «казнь торговца». В давние времена настоящего торговца казнили, да уже лет триста, как вместо него огромное соломенное чучело вешают — сначала в клетке держат, потом с царскими почестями на эшафот несут, вслед кто цветы, кто мелкие монеты кидает, все радуются, смеются. А потом палач чучелу соломенному петлю на шее затягивает, и висит оно ровно неделю — по городу все это время карнавал идет, сплошные пляски да танцы. Ну а потом чучело торговца из петли вынимают, хоронят по полному церемониалу, гости по домам разъезжаются, карнавальные костюмы в сундуки до следующей весны прячут, и погружаются люди на зиму в скорбь великую… Мы еще вовремя успели, парень! Клетка, видишь, пустая еще, — значит, празднества только через пару дней начнутся. Мы к тому времени уже уехать успеем, а то ты даже представить себе не можешь, какое тут будет дикое столпотворение.
Да уж, если сейчас на улицах протиснуться негде, то что будет через пару дней — представить не берусь! У нас таких официальных праздников, с тех пор как отец к власти пришел, и не проводилось толком. Ну разве что когда очередной принц рождался люди за здравие пили, а как умирал — за упокой, так и то спонтанно происходило. Если люди и гуляли, то по своему поводу: то свадьба, то похороны, то день рождения, то поминки троюродной тети — народ ведь погулять всегда повод найдет, ну и выпить за здравие али за упокой. А что туристы в наши края редко захаживают, так оно, может, и к лучшему, и без этих бездельников нормально живем.
— Еще хорошо, — продолжал Тиналис, — что торговые ряды до «казни торговца» закрывать не принято — плохая примета, а нам хорошо закупиться надо. Перевал Кервранский не из легких будет, про Ушухунскую топь я даже не говорю — без должного снаряжения там можно сразу в трясине идти топиться, все равно толку не будет. Так что я сейчас на рынок иду. Поможешь, принц? Закупать нам много чего надо, а верхом сейчас по вольному граду Аму-Тамиру не проехать…
— Почему бы не помочь, помогу! — пожал плечами я.
Тем более больше некому — не Тына же с собой тащить, а остальные по срочным делам разошлись. Тронгвальду нужно было на срочное свидание — ему, пока мы через город ехали, какая-то молодица из окна подмигнула, и оставить это без внимания наш любвеобильный эльф просто не мог. Лютик впал в депрессию на почве «никто меня не любит», так мы ему, исключительно в медицинских целях, разрешили немного спиртом полечиться, чем он в ближайшей таверне и занимался — нашел своих сородичей, и так песни они горланили, что даже в номере слышно было. Ну а Алендас уже закупаться на рынок отправился — не стал доверять покупки врагу, предпочел сам о своем снаряжении позаботиться. Так что мы с Тиналисом вдвоем и остались — богатырь доспехи снял, чтоб особо не выделяться, дорожный плащ достопамятный надел, капюшон на голову накинул, и пошли мы на местный базар за покупками. Только сначала в лавку сувенирную заглянули.
— Хозяин здешний передо мной в долгу, — пояснил Тиналис. — Я ему когда-то отличную партию чанвонских луковиц продал. Редкий, между прочим, товар, только вампиры выращивать и умеют. Мне случаем во время одного из подвигов досталось. А то мы совсем на мели — сглупил я, когда проклятому колдунишке все наше золото отдал, а закупать нам много чего надо.
— А как же камни из короны Тот-Де-Лин…
— Не надо имен! — перебил богатырь.
— Великого короля, — поправился я. — Тут, наверно, их можно выгодно продать — вон сколько торговцев, должны найтись настоящие ценители…
— Эх, парень, ничего ты в торговом деле не смыслишь! — поучал меня Тицалис, пересчитывая полученные от лавочника золотые монеты. — На такие вещи настоящего ценителя не на базаре искать надо, и не во дворце за бокалом столетнего вина, и не в башне магической — настоящие ценители такого добра в неприметных подвальчиках обитают, мимо которых обычный человек пройдет не повернется. Чтоб по достоинству камни из короны великого короля оценить, быть простым торговцем недостаточно — вот Анджелику Лихую помнишь, из бара «Солнышко»? Она за такую вещь могла бы истинную цену дать, если бы, конечно, такие деньги имела. А торговцы что, ну предложат пять — десять тысяч монет, так это даже не смешно!
— Ты же сам за долг в две тысячи камень отдал… — удивился я. — Или скажешь, что за Лютика ничего не жалко?
— За Лютика мне, принц, действительно ничего не жалко, да камень тот, я тебе сразу сказал, бракованный. Ему тысячи полторы красная цена, Анджелика еще пожалела нас, что принять согласилась. Она ведь все-таки дама, хоть по виду и не скажешь, а дамы к камням драгоценным особую страсть имеют. Так что тут камни менять я не буду, и того, что получил, хватить должно. А ты, парень, еще не начал жалеть, что так щедро со мной расплатился, а? — хитро улыбаясь, спросил Тиналис.
— Ни капли, — честно признался я. — Не знаю, как тебе, а мне моя жизнь любых фамильных реликвий дороже.
— И то верно, — кивнул богатырь. — Да ты не думай — знал бы я сразу, какой ты парень хороший, и за один аванс помочь согласился бы…
Недаром говорят, что честность — лучшая политика. Сказал бы Тиналис: «Даром бы тебе помог», в жизни не поверю, а «за один аванс» — другое дело, этот самый аванс подороже стоит, чем у иного короля сокровищница. Но мне не жалко. Если бы мой отец в свое время не пошел в короли, то эти камни и доныне пылились бы в уголке сокровищницы, никому не нужные и всеми забытые. Пусть уж лучше делу богатырскому послужат, чем мертвым грузом валяться. Хотя, конечно, определенные права я на них мог бы заявить… Но я не скряга.
Я думал, что в торговых рядах богатырь первым делом оружие да теплые вещи пойдет покупать, а он вместо этого в сторону лавок с разными магическими ингредиентами отправился. Мыши сушеные на вес, кровь девственницы на разлив — по золотой монете за бутылку, поганки да мухоморы поштучно… У отца такого добра тоже немало в кладовках, да он все это скорее за детские шалости считал. Вот перья феникса, рог единорога, клюв гиппогрифа[11]— это настоящая магия. Да такие вещи ценителям по предварительной договоренности продают, из рук в руки, так что на базаре такого добра в жизни не встретишь. Впрочем, Тиналис и не искал — покупал, на что глаз падал, и все в свой мешок сбрасывал.
— А это зачем? — не выдержал я, когда он пол аршина[12] волчьих кишок попросил отмерить. — Ты что, колдовать собрался?
— Почти, парень, почти, — только загадочно улыбнулся Тиналис, — Придет время, сам все увидишь.
Ну увижу, так увижу — от особого любопытства жизнь рано отучила, так что докапываться не стал. Тем более зная Тиналиса. Если пообещал рассказать, значит, расскажет, — может, обстановка не та и при людях о таких вещах говорить не положено.
В конце ряда мы огромный котелок купили. В нем и зелья варить, и готовить если что можно — удобная штука. Пока по степям да лесам ехали, не раз сокрушались, что никто с собой нечто подобное взять не удосужился. Когда один-два человека — оно не особо нужно, проще перекусить на скорую руку, чем что-то сложное варить, но когда такая большая, разномастная компания, да еще и едоки не из последних — с котлом удобнее. Набрал воды, бросил зелени, зайчатины свежей нарезал, солью посыпал — вот тебе и сытный, наваристый бульон, и вкусно, и желудок не жалуется.
