– Я ждал тебя, ган, еще два месяца назад, – сказал Борислав, жестом приглашая гостя к столу.

Горница была обставлена скромно: стол да две лавки по углам. Если бы его стали потчевать из глиняной посуды, Щек не удивился бы, но Борислав наполнил вином серебряный кубок очень тонкой работы. Старший брат Великого князя Всеволода был несметно богат, но богатство напоказ не выставлял, предпочитая играть роль человека, обиженного волхвами.

– Случай вмешался, а может быть, ган Митус, – вздохнул Щек. – Шалопуги сбили меня стрелой с возка. Едва-едва Макошины ведуньи выходили.

– Вот тебе раз! – искренне удивился Борислав. – А почему, Макошины ведуньи оказали тебе такую честь?

– Боярин Драгутин похлопотал. Именно в его розвальнях я был за возницу.

– Вот незадача! – Борислав хлопнул здоровой рукой по столу. – Ведь тех разбойников Рада посадила в засаду.

– Стерва, – беззлобно засмеялся Щек. – Что же она против первого в славянских землях бойца выставила столь малую ватажку? Даджан разметал дюжину ее разбойников как стаю облинявших селезней.

– Жаль, – поморщился Борислав. – Драгутин в нашем раскладе лишний.

– А я, представь себе, не жалею, – хмыкнул гость в усы, – ибо смерть боярина обернулась бы и моей смертью.

– Ах да, конечно, – спохватился хозяин. – Я упустил из виду это печальное обстоятельство.

– Боярина Драгутина надо было убивать еще двадцать лет назад, когда я тебя, Борислав, вывел на его след.

– То ли он бес, этот Драгутин, то ли его в тот день на болотах не было, – покачал головой Борислав. – Несколько раз я пытался выяснить у Лихаря, как они с Драгутином выскользнули тогда из расставленных нами сетей, но тот только посмеивался. Разумеется, я умолчал и о твоем, и о своем участии в этом деле.

– В десятый раз тебе повторяю, Борислав, – раздраженно всплеснул руками Щек, – Лихарь Шатун погиб, я собственными глазами видел его плавающее в крови тело, когда пришел к схронам по следам твоих мечников.

– Послушай, ган, – нахмурился Борислав, – ты пропадал где-то почти двадцать лет, а я вот уже семь лет имею дела с Лихарем, и он ни разу меня не подвел. За него ручались Митус и Моше, знающие Урса с давних времен. Хабал был с ним в чужедальних землях, где они много лет прожили бок о бок. Ты что же, и Хабалу не веришь?

– А в чем ты преуспел за эти семь лет, Борислав? – прищурился Щек. – Вы с Митусом устраивали заговоры, которые проваливались, едва начавшись. И непременным участником ваших заговоров являлся Лихарь Урс или, точнее, человек, которого вы называете этим именем. Этот лже-Лихарь, этот оборотень вот уже десять лет обещает Хабалу Слово, коего тот так жаждет, но схроны Листяны Колдуна так и остаются на запоре.

– Лихарь опасается, что Слово приберут к рукам печальники богини Кибелы, которые крутятся вокруг Хабала, и я его понимаю, мне эти люди тоже не нравятся. Почему ты не хочешь встретиться с Лихарем и убедиться во всем сам?

Борислав тут же пожалел, что задал Щеку этот вопрос. Ему ли было не знать, почему ган избегает встречи со своим соплеменником. Лихарь не догадывается, что в схронах на болотах двадцать лет тому назад за ним охотился Борислав, но Шатун не может не догадываться, что дорогу к его убежищу мог показать только один человек – ган Багун. Для гана Багуна, который ныне прячется под личиной простолюдина Щека, встреча с Лихарем означает верную гибель. Может быть, именно поэтому он цепляется за бредовую мысль о смерти Лихаря. Больная совесть его, что ли, мучает? Ведь там, в болоте, остались лежать люди, с которыми урсский ган ел из одного котла и сражался бок о бок против радимичей и хазар. До сих пор Борислав не может понять, почему ган Багун предал своих соплеменников. Вопрос о золоте и серебре даже не стоял, жизни Багуна ничто не угрожало – он сам пришел к радивичам. Бориславу тогда не было дела до Шатуна, он охотился нa боярина Драгутина. Конечно, Борислав мог бы заподозрить Багуна в коварстве, в том, что ган обманом навел радимичей нa соплеменников, ставших его смертельными врагами, но это подозрение дружно опровергали Бориславовы мечники, которые среди убитых урсов обнаружили и десяток даджан. Вот только Драгутина среди убитых не было.

– Ты мог бы взглянуть на Лихаря из потайного места, – исправляя ошибку, продолжил Борислав. – А уж потом мы решим, как действовать дальше.

– Хорошо, – кивнул головой Щек. – В каком месте ты нас сведешь?

– В лесном логове Ичала Шатуна. Лихарь обещал туда днями наведаться. Кстати, Ичал Шатун не сомневается в Лихаре.

– Ичал был в ссоре с Листяной, – возразил Щек, – а потому Лихарь никогда с ним не встречался, несмотря на желание матери. Тебе наших дел не понять, ган Борислав. Я Ичалу не верю, если говорить уж совсем откровенно.

У Борислава едва не сорвался вопрос, а верит ли ган Багун самому себе, но он сдержался. Глупо было ссориться по пустякам с ловким и влиятельным среди урсов человеком. Ган Багун происходил из семьи потомственных урсских старейшин, и предки его властвовали на этих землях, когда о радимичах здесь еще не слышали. Жизнь круто обошлась с урсским ганом, ему пришлось двадцать лет прятаться от Велесовых ближников, обещавших за его голову большую плату. Встретив Багуна год назад на улице стольного града, Борислав не сразу узнал в этом рано поседевшем человеке давнего знакомца. А узнав, не на шутку обрадовался. Ибо через Багуна можно было протоптать тропинку к урсской старшине в обход Лихаря Урса и Ичала Шатуна, доверие к которым в Бориславе повыдохлось с годами, ибо обещали эти двое много, но далее обещаний дело обычно не шло. Поэтому стоит, наверное, Бориславу прислушаться к словам Щека о Лихаре. Но если Щек прав и под именем Лихаря скрывается другой человек, то Бориславу и гану Митусу это грозит большими неприятностями. Хорошо, если он всего лишь самозванец, но ведь возможен и худший вариант.

– Без Ичала и Лихаря нам не склонить урсскую старшину к выступлению, – вздохнул Борислав. – Сидок и Годун смотрят им в рот.

– Золото превозмогает все, ган Борислав, даже уважение к ближникам Лесного бога.

– Что ты имеешь в виду? – испугался за свою мошну прижимистый Борислав.

– Схроны Листяны, – отозвался Щек.

– Но ведь об этих схронах известно Лихарю. И если бы ты знал, сколько он за эти годы потратил, то у тебя пропала бы всякая охота разыскивать схроны его отца.

– Ты заблуждаешься, Борислав. Я не знаю, чьи деньги тратит лже-Лихарь, но жена Листяны, чудом уцелевшая во время разгрома городца, пообещала показать дорогу к схронам своему внуку.

– Какому внуку?

– Сыну Лихаря Урса и Милицы из рода Молчунов, – спокойно пояснил Щек. – Сейчас его кормят твои служки.

– Как ты его нашел?

– Его нашел не я, а боярин Драгутин, и, как ты понимаешь, вытащил он его в большой мир не случайно.

До Борислава уже дошли слухи о появлении на дальних выселках Шатуна, но он никак не предполагал, что эти слухи связаны с прибытием в радимичские земли боярина Драгутина. И уж конечно приезд даджана не случаен. Впрочем, непосредственно Бориславу он ничем вроде бы не грозил. Великий князь Яромир и кудесник Даджбога Солох искали союзников для противоборства с каганом Битюсом, и князь Всеволод все более склонялся на их сторону. Борислав ничего не имел против ссоры Всеволода с Битюсом, ибо их противостояние играло ему на руку. Но случайно или преднамеренно первый удар Драгутина пришелся по одному из самых преданных сторонников Борислава.

– Тебе известно, что князь Твердислав казнен в Берестене два месяца назад?

Щек даже крякнул с досады, услышав неприятную весть.

– Я же предупреждал его, чтобы был осторожнее. Буквально за две семидницы до ранения я был в Берестене. Твердислав вроде бы внял моим предупреждениям.

– Вероятно, он слишком понадеялся на хазар, которых прислал ему каган Битюс. Увы, хазары Твердиславу не помогли. К тому же у хазарского гана Горазда свои виды на Берестень.

На градский стол он посадил малого Будимира, а сам стал при нем дядькой-пестуном.