Окинув взглядом примолкших коллег, Ильин тяжело вздохнул:
- Что предлагаешь, Георгий Георгиевич?
- В это время года темнота на местной широте наступает около шести часов... - Геверциони пристально посмотрел на циферблат. - Имеем около пяти в запасе. Всем, кто не занят на срочных работах, немедленно спать. Нам нужно до рассвета пройти тридцать пять километров...
Глава 34
Кузнецов, Камерун. 15.30, 7 ноября 2046 г.
Сознание вновь вернулось внезапно, рывком: только что мир непринужденно дрейфовал в непроглядной пустоте, а в следующий миг обрушился лавиной звуков, ощущений, красок. Кузнецов невольно почувствовал себя ставшим на программу автоматом - та же незавидная доля оживать по чьей-то сторонней прихоти...
Благо, некоторая отвлеченность мыслей позволила сгладить шок пробуждения, притупила боль. Увы, ни раны, ни слабость не исчезли - впрочем, на чудо адмирал мало рассчитывал. Однако, удивиться было чему.
Вначале Кузнецов предположил, что дрожь внутри, накатывающая рывками и плывущий лес вокруг - следствие травмы. Да и жар вполне может вызвать галлюцинации. Косвенно такому выводу подталкивает застилающая глаза мутная пелена, щедро сдобренная жгучей тошнотой. Слабость настолько сильно душила, что адмирал при всем самообладании, мощной силе воли не смог сопротивляться долго. Не помогло даже осознание трагичности положения: ведь если продолжать оставаться в лесу - без провизии, лекарств, снаряжения, даже без палатки - двоих чудом выживших людей ждет мучительная гибель. Головокружение вскоре сделалось совсем уж нестерпимым: сознание не могло удержать и единой внятной мысли, только постоянное мельтешение, рябь и мучительная, ноющая боль. Кажется, на время Кузнецов даже отключился.
Следующее пробуждение оказалось сродни предыдущему: столь же резкое, внезапное - как погружение в ледяную воду. Однако боли не было. Адмирал, уже внутренне готовый, настороженно ждал предательского нападения, которое так и не произошло. Нет, конечно полностью раны беспокоить не перестали. Но по сравнению с последним приступом этим легким дискомфортом можно и пренебречь.
Тут то, когда с глаз постепенно сошла белесая пелена, да и мир перестал кружится в бесконечном пестром хороводе, Кузнецов внезапно обнаружил, что ощущения отнюдь не все надуманны. Адмирал ясно ощутил себя лежащим на неком подобии ледового щита, а лес вокруг действительно неуклонно двигался, убегая в направлении ног. Впрочем, конечно, двигалась не тайга, а сам Кузнецов. 'Конечно, никто кроме Камерун - больше некому!' - очевидная догадка мгновенно всплыла в сознании.
Напрягшись, адмирал сумел слегка повернуть голову, скосил глаза. И действительно: обнаружил себя лежащим на узкой металлической полоске - по-видимому бывшей ранее бортом кузова. С передней стороны прилажены тесемки, причем не просто абы как, а в аккуратно пробитые симметричные отверстия. Пулевые... Да и веревка не простая - даже мимолетного взгляда профессионалу хватило, чтобы узнать парашютную лямку. На миг Кузнецов даже заметил мелькнувший ботинок...
С некоторым облегчением адмирал вновь откинул голову, расслабился - даже столь малое, кратковременное усилие значительно вымотало. Словно не по сторонам глазел, а как минимум две смены разгружал цемент. Но все-таки волнение улеглось. Сквозь дурманящий покров слабости адмирал с некоторой отстраненностью подумал: 'Теперь не замерзнем... Не пропадем... Не должны... Пускай темп медленный, но ровный, размеренный, в такт шагам: рывок, ускорение, затихающее через секунду, вновь рывок - и так без остановки. Километра два, два с половиной... А ведь, судя по начинающим сгущаться сумеркам, прошло не меньше двух-трех часов.... Если повезет, можем успеть выйти к ближайшему поселку до темноты...'
Тут внезапно направление мыслей Кузнецова резко изменилось, словно кто-то вновь в очередной раз щелкнул переключателем. 'Господи! О чем я думаю! Ведь она же ранена! А который час по морозу, через снег, овраги и бурелом тащит здорового мужика!' Такого стыда Александр не испытывал давно. Может - и вовсе никогда. Всяческие слабость и отстраненность моментально исчезли, как не было. В сознании утвердилась единственная мысль: 'Встать! Немедленно, во что бы то ни стало встать и идти!'
Преодолевая боль, Кузнецов решительно рванул корпус, заваливаясь на бок. Ожоги и раны тут же отозвались острым взрывом в сознании. На секунду адмирал даже ослеп от затопившей до кроев разум боли. Но стоило ощущениям стихнуть, немедленно продолжил попытку. Скрипя судорожно сцепленными зубами, рефлекторно сощурив глаза Кузнецов медленно переваливался. Напряженные до предела мышцы сводило судорога, нарастала боль, обрушиваясь на волю словно штормовые волны о берег, но Кузнецов все-таки пытался встать. Зрение, слух, осязание - большинство чувств исчезли, выцвели, предоставив воле бороться в одиночку. Но даже в этой, изначально обреченной на проигрыш борьбе, адмирал не мог сдаться. Даже понимая, что сопротивление бесполезно, он все-таки поднимался.
Через несколько секунд Алиса почувствовала шевеление позади. Сориентировавшись, мгновенно обернулась. И тут же бросилась успокаивать Александра. Кузнецов к этому моменту уже почти лишился сознания. Тело окончательно подломилось, не выдержав напора боли. Но воля еще продолжала борьбу, ещё с упорством обреченного цеплялась за реальность. Именно благодаря этому упорству адмирал успел разглядеть лицо склонившейся девушки. Увидеть и поразиться. Выбившиеся из-под меховой шапки прямые каштановые локоны... Мягкие черты лица... Белоснежная словно бы шёлковая кожа и такой контрастный алый румянец на щеках... Широко распахнутые глаза цвета небесно-голубой глазури... 'Почему я этого не заметил раньше?! КАК я мог не заметить?!' Внезапно ослепившая сознание мысль разом перекрыла и боль, и воспоминания, и мир вокруг. Сознание померкло и, погружаясь в пустоту забытья, Кузнецов сохранил твердо увиденный только что образ. И короткую мысль: 'Так, должно быть, выглядят ангелы...'
Глава 35
Геверциони, Ильин, Лазарев. 18.21, 7 ноября 2046 г.
Время до темноты пролетело быстро. Для кого-то это - часы долгожданного сна. Отдыха бойцы по-сути оказались лишены уже более суток. Да и то если учесть последние мирные часы на 'Неподдающемся'. А уж их отдыхом можно назвать с большой натяжкой.
Да и оказавшись на Земле людям не пришлось лениться: двадцатикилометровый марш по пересеченной местности, пронизывающий до костей ледяной ветер, жестокая бомбардировка... Немало тяжелых минут пришлось пережить. Не легче было и полное неведение относительно происходящего.
Командование упрямо молчало. Конечно, официальные сводки по цепочке спустили, однако в подобной ситуации это было все равно, что вовсе ничего. Ни один здравомыслящий человек не станет всерьез воспринимать намеренно общие, расплывчатые формулировки. Наученный опытом, он непременно предположит, что все слишком плохо. И тут уже не расскажешь про отсутствующую связь, временные трудности и прочая. Дело даже не в том, что люди не способны понять что почем в современной войне. Еще как способны: все-таки все космонавты мало того, что добровольцы - так еще и с высшим образованием. Наоборот, им-то как раз проще обратиться к принципу: 'Предполагай худшее'.
Геверциони уже долгое время ломал голову над вопросом: 'Что и как сказать бойцам?' Теперь, обладая более-менее достоверной информацией можно выстроить обращение сколь-нибудь внятным. Хотя без риска обойтись не получается. Так или иначе, а все же придется упоминать внешнего агрессора. И последствия такого шага малопрогнозируемы...