Нечипоренко, уже как десять минут распекавший новичка, устал стоять на месте. С менторским пафосом расхаживать взад-вперед тоже вполне удобно, не прерывая очередной виток пламенного монолога. Но суета суетой, а искусство вечно. До неприличия открыто выражая индифирентную позицию к происходящему, пронзительно дребезжит катающееся из стороны в сторону ведро. Каждый вираж лишь сильнее разгоняет 'кровавую' лужу. А завершает живописный натюрморт изысканно воткнувшаяся в пол, да так и застывшая наподобие пизанской башни, малярная кисть.
За бортом - всего в нескольких метрах! - тишина и покой. Черный невидимый океан плещется, набегает волнами. Вечный, умиротворяющий... Мысли шаг за шагом как-то незаметно соскочили с мичмана и краски на материи отвлеченные и гораздо более приятные. Косолапов, вовсе перестав воспринимать разнос, не заметил, как успел банально задремать. Вроде бы всё понимаешь, чувствуешь. Но глаза открывать - ни в какую! Веки закрылись: сразу стало тепло, уютно и тихо. Вспомнился далекий дом. Отсюда - с орбиты, - лишь маленькая точка на теле Земли. Но сейчас такой близкий: руку протяни! Кажется, Иван даже улыбнулся.
И как раз где-то между приятными грезами проник вкрадчивый, мягкий голос:
- Спишь, дорогой?
- Угу - довольно пробурчал бездумно Иван, уж окончательно разомлев.
Осознание происходящего вернулось внезапно, подобно удару молнии. Сухожилия нервно дернулись, будто пружины, заставляя десантника неестественно быстро и неловко распрямиться. По телу пробежал липкой волной леденящий озноб. Косолапов испуганно распахнул глаза. И еще сильнее вжал голову в плечи. Есть от чего! Вместо неистовавшего мичмана перед сержантом вдруг возникло живое воплощение подлинного казацкого гнева. Так люто, наверное, выглядел Тарас Бульба, убивая Андрея: грозно шевелящиеся усы, нависшие по-над пылающими глазами брови, по-боевому зло выдвинутая вперед челюсть.
А хуже всего, что Нечипоренко молчал. Давит исподтишка на психику, подобно горному утесу, и молчал. Самое страшное! За недолгий срок службы, Иван узнал: мичман может кричать, заводясь с пол-оборота, материться - вполне нормально. Но если слова кончились - гнев дошел до поистине заоблачных высот. 'Так и убить ведь может...' - проносится в мыслях Косолапова. Единственная осмысленная фраза на общем паническом фоне. И ведь действительно - запросто! Подмога пришла откуда не ждали. А именно, как вскоре выяснилось, - от младшего лейтенанта Лиды Соболевской.
Под самый конец третьей вахты юная помощница пилота сумела разглядеть в черноте космоса слабую аномалию. Физиометрический экран дал слабый сигнал искажения гравитационного поля на маршруте. Проще говоря: по курсу неведомый хлам. А шутить с подобным хоть и можно, но мало и очень недолго. Ибо сигналит что ни попадя: от запущенной на орбиту немчурой смеха ради консервной банки, до метеорита немалых размеров. А на отнюдь не детских скоростях эсминца такая рисковая лотерея в долгосрочной перспективе полностью исключает возможность сохранения жизнедеятельности корабля и экипажа... Аттракцион для самоубийц.
Лида непорядок обнаружила и тут же - в полном соответствии с инструкцией - доложила штурману. Неизвестный объект при ближайшем рассмотрении оказался дрейфующим металлоломом - останками архаичного спутника времен космической зари. В общем-то ничего серьезного, а тем более - опасного. Но капитан 'Неподдающегося' вице-адмирал Кузнецов знал цену благодарности: как высказанной вовремя, так и нет. И предпочитал не экономить. А повод действительно есть - Лида проявила зоркость явно выше нормативов. И, что еще важней, - в который раз похвастала удачей. Нет нужды объяснять: для флотского человека, суеверного уже в силу профессии, фортуна имеет порой гораздо большее значение, чем иные преимущества.
Кузнецов лично по громкой связи объявил младшему лейтенанту Соболевской благодарность за отличное исполнение служебных и отдал приказ экипажу занять места по варианту 'Уклонение-1'. Что, по-сути, означает: закрепить могущее разбиться, пролиться или опрокинуться, прекратить все работы и держаться за что-нибудь.
Произносился приказ тихо, чтобы не беспокоить спящих: ибо команда отбой на орбите означает как само собой разумеющееся пристегнуться к койке. Потому во время маневров солдат спит, служба идет, а корабль - летит. А кто не пристегнулся - с синяками на роже на гауптическую вахту или в наряд за разгильдяйство. Иначе никак: пока человечество не дошло до практического применения робототехники атомарного уровня, ни о какой телепортации или прочих изысках нечего мечтать! Космос по-прежнему, увы, остается океаном, невидимые волны которого вспенивают антрацитово-черные громады титановых судов. А новые технологии - лишь напрасные слёзы да далекие грёзы...
Возможно, не погибни в середине прошлого века передовая техническая база исследователей США - всё сложилось бы иначе. [3] Что говорить, если обнаружившиеся среди беженцев участники 'Манхэттенского проекта' ещё в конце 1943-го утверждали имевшейся возможности США через три-четыре года завершить работы по созданию атомной бомбы. А, когда была потеряна и база, и документация, и большая часть исследователей - СССР сумел самостоятельно завершить атомный проект к середине пятидесятых. С ЭВМ вышло и того хуже: долгое время технология вообще не принималась всерьез. Теперь же с опозданием приходится наверстывать потерянное. Правда, ученые обнадеживают: мощность и работоспособность вычислительной техники возрастает уверенно, в геометрической прогрессии. Да и отечественные 'Эльбрусы' на восьмизначной логике безоговорочные лидеры в мире. Так что скоро, скоро мечта станет явью!
Но космос, между тем, истребовал своё: законов физики не отменить. Косолапов сквозь оковы ужаса расслышал-таки голос капитана. Тут уже сработали вымуштрованные до автоматизма рефлексы. Иван сгруппировался, продолжая стоять по стойке 'почти-смирно', но внутренне готовый к любому маневру. И неспроста. Опыт показывает, что в условиях космоса любое 'Уклонение-1' может превратиться в сущую карусель вплоть двойного штопора. Витийствующий же отборными руладами мичман оказался слишком поглощен сдерживанием бушующего в душе праведного гнева. За что и поплатился.
Резкая перемена обстановки для Нечипоренко стала откровением. Когда пол плавно пошел в бок и вниз, глаза мичмана из безумно гневных сделались шарообразными - будто рачьи, - навыкате. Ещё бы! Любой нормальный человек вздрогнет, если мир вокруг вот так вдруг начнет сходить с ума. Грузный и коренастый, по инерции мичман стал заваливаться назад, тщетно пытаясь нащупать равновесие. Как назло не к месту разлитая краска хлынула прямо под ноги. В итоге честной борьбы не получилось: сила притяжения с помощью маленькой хитрости окончательно и разгромно победила. Неловко размахивая руками, мичман, наконец, упал.
Хотя, с точки зрения Косолапова, Нечипоренко не просто падал: рушился с торжественной обреченностью вавилонской башни. Время словно замедлилось: Иван увидел, как безуспешно скользят по красной жиже подошвы магнитных сапог, как открывался для очередной изысканно матерной конструкции рот. Понимая, что вместе с падением мичмана в краску вся карьера - хотя что уж о ней? - вся жизнь может закончиться трагично, сержант немедля совершил отважный поступок. До рук начальства уже не дотянуться, Косолапов схватил первое, что попалось - таки ремень. И поскольку совсем даже не хлюпик, поднатужившись, удержал ношу. Нечипоренко застыл на расстоянии пары ладоней от палубы, продолжая по инерции размахивать руками. И попутно удивляясь, почему все-таки не грохнулся.
Потом оторвавшись от созерцания пола, мичман перевел удивленный взгляд на Косолапова. Лицо десантника как раз в этот момент активно приобретало явно нездоровый, яркий румянее. Что ни говори, а под перегрузкой держать почти центнер живого веса - не фунт изюма. Ещё пару секунд Нечипоренко предавался созерцанию, ворочая головой по сторонам, а Иван вел отчаянное противоборство с силами природы. Впрочем, борьба долгой не случилась: фортуна проявила редкое снисхождение и напряжение спало. Не стало слышно мерного гула двигателей, отдававшегося легкой дрожью в переборках, и палуба постепенно вернулась в нормальное состояние. Ну а злополучная краска, подобно волне ударилась о стену и по инерции отхлынула обратно. Косолапов, убедившись, что маневр завершен, решительно подтянул мичмана и поставил на ноги. Посреди бесповоротно загубленного коридора...
