Я из Балтимора. Фабрики у нас большие и шумные. Расположены в промышленных зонах. Наполнены ребятами в касках. Производят детали машин, керамические трубы, провода, металлопрокат. Так что я оказалась совершенно не готова к виду сигарной фабрики.

Сигарная фабрика была длиной в полквартала, за большими зеркальными окнами наблюдалась закулисная деятельность. Один конец фабрики был целиком отдан под розничный магазинчик. В другом конце шесть женщин сидели за отдельными столами. Рядом со столами стояли бочонки с табачными листьями. Женщины выбирали табачные листья и скручивали в сигары. Мужчина стоял, присматривая за процессом. Этот мужчина и женщины курили сигары. Они разом подняли головы и улыбнулись, увидев, что мы за ними наблюдаем. Это служило молчаливым приглашением. Заходи и купи сигару.

– Я подожду здесь, – сказал Джуди. – Брайан очень чувствителен к дыму.

Хукер не спеша зашел и стал восхищаться некоторыми табачными листьями. Потом купил сигару и спросил одну из женщин о Марии Раффлес.

Та честно ответила «нет». Мария работала не в этом месте. В районе здесь все друг друга знают. Они слышали, что она пропала. Женщина полагала, Мария работала на Национальной сигарной фабрике на Пятнадцатой.

Мы забрались в «порше», и Хукер поехал на Национальную сигарную фабрику. Снова там находился маленький розничный магазин. Рядом с магазином, в окне виднелись женщины, скручивающие сигары. Там было шесть столиков. Но только пять женщин.

Я последовала за Хукером в магазин и отступила назад, когда одна из женщин подскочила и завизжала при виде Хукера.

– О, Боже! – вопила она. – Я знаю тебя. Ты… как там тебя!

– Сэм Хукер? – подсказал он.

– Да. Точно. Ты Сэм Хукер. Я твоя большая фанатка. Огромная. Я видела тебя по телевизору, когда ты разбился в Лоудоне (город в Нью-Гэмпшире, родина гоночной трассы Нью-Гэмпшира – Прим. пер.). Я начала плакать. Я так волновалась.

– Я въехал в стену, – пояснил Хукер.

– Я тоже это видела, – сказала я ему. – Ты выпендривался, вот и заработал аварию.

– Я думал, ты не смотрела НАСКАР, – сказал мне Хукер.

– НАСКАР смотрит моя семья. Я находилась в доме, лопала ужин на халяву и вынуждена была смотреть.

Ладно, ну может быть, иногда я все еще наслаждаюсь НАСКАР.

– Кто она? – женщина хотела знать.

– Понятия не имею, – заявил Хукер. – Она таскается за мной повсюду целый день.

Я ткнула его в плечо, на пару дюймов он отлетел.

– Ой, – сказал Хукер, но с ухмылкой на лице.

– Александра Барнаби, – представилась я, протягиваю руку. – Я ищу Марию Раффлес.

– Роза Флорез, – отозвалась она.

Роза была с меня ростом, но более круглая. Полная круглая грудь. Круглые коричневые глаза. Покрасневшие круглые щечки. Круглая попка как у Дженифер Лопез. Маленький мягкий валик жира обернул ее талию. У нее была светлая для кубинки кожа и коричневые коротко подстриженные волнистые волосы. Сложно назвать ее возраст. Возможно, от сорока до пятидесяти.

Она была одета в белую трикотажную рубашку с V-образным вырезом, открывавшим глубокое декольте, и джинсы, закатанные на лодыжках. Если вы засунете четвертак в Розину ложбинку и перевернете Розу вверх тормашками, то четвертак не выпадет. Она носила туфли на четырехдюймовых каблуках с открытым носом из прозрачного пластика, которые щелкали при ходьбе. На ней был минимум макияжа, и от нее сильно пахло цветочными духами.

– Марии здесь нет, – сказала Роза. – Она не появлялась здесь всю неделю. Должна вам сказать, я вообще-то волнуюсь. На нее это не похоже, пропускать работу. И не звонить. Мы были настоящими близкими подругами. Она бы мне сказала, если бы собралась уехать.

– Ты была с ней в клубе?

– Нет. Я не хожу в такие клубы. По большей части я провожу время в Майами. Мария обычно не посещала такие клубы. Она кубинка, знаете ли. Она всегда жила в этом районе. И вот в один прекрасный день пару месяцев назад она решила, что хочет быть поближе к пристани на Саут-Бич. На Кубе когда-то она жила в маленьком городке прямо возле воды. Она сказала, что скучает по дайвингу и прогулкам на лодке с тех пор, как живет здесь. – Роза понизила голос. – Я думаю, она также стремилась сбежать с сигарной фабрики. Полагала, что, может быть, встретит кого-нибудь и получит работу на яхте. Я думаю, поэтому она начала ходить в клубы. Она была хорошенькой. Могла пройти бесплатно и посмотреть на богатых мужчин с яхтами. И была помешана на дайвинге. Вечно рассматривала морские карты. Постоянно говорила о подводном плаванье.

– Она когда-нибудь упоминала Луиса Сальзара?

– Не припомню. Может быть, просто в разговоре. Любой в Литл Гавана знает Сальзара.

Роза посмотрела на «порше», припаркованный за нами.

– Это твоя машина? – спросила она Хукера.

– Ага.

– Это «порше», да?

– Ага.

– Так в чем же здесь дело? – спросила Роза. – Почему вы ищете Марию?

– Мой брат пропал, и мы думаем, Мария и Билл могут быть вместе.

– На моей яхте, – уточнил Хукер.

– И что они собираются делать на твоей яхте? – хотела знать Роза.

– Они украли ее, – заявил он.

Я поджала губы.

– Одолжили ее.

Розе это понравилось.

– Без шуток?

– В газетной статье не было ее адреса, – напомнила я.

– Я знаю ее адрес! – заявила Роза. – Могу показать вам. Я могла бы поехать с вами на «порше». Мне всегда хотелось прокатиться на «порше».

Я посмотрела на других женщин. Они были старше Розы, и их округлость уже перешла в грузность. Они все перестали работать и открыто таращились, ожидая увидеть, что будет дальше.

– А как насчет твоей работы? – поинтересовалась я.

– Уже почти конец дня, – ответила Роза. – Я могу уйти на полчаса раньше.

– Уйдешь на полчаса раньше, и ты уволена, – отозвался одинокий мужчина, наблюдавший за производством.

– Поцелуй мою задницу, – предложила Роза. – Поцелуй его задницу. Поцелуй все их задницы.

Женщины залились смехом и стали издавать чмокающие звуки в сторону наблюдателя.

– Роза Луиза Франческа Флорез, ты оказываешь дурное влияние, – возмутился мужчина.

– Что правда, то правда, – призналась Роза мне и Хукеру. – Я еще та стерва. – Она сгребла свою сумку со стола и сунула сигару в рот. – Хорошо, пошли.

Мы все протолкнулись через дверь и остановились на тротуаре рядом с «порше». Джуди уже был на заднем сидении, прижимая Брайана к груди.

– Короткое сообщение, – сказал Хукер. – Мы не поместимся.

– Кто этот голубой парень с волосатой крысой? – спросила Роза.

– Это Джуди, – пояснила я ей. – Как ты узнала, что он гей?

– Посмотри на его цвет лица, – отозвалась Роза. – Он пользуется скрабом. Я могу убить ради такой кожи. И у него две брови.

Хукер поднял руку, чтобы потрогать свои брови.

– У меня тоже две брови или нет?

– Я не выйду, – сказал Джуди. – Я был здесь первым.

Роза протолкнулась мимо Хукера и меня и залезла в машину на заднее сидение.

– Просто подвинь свою маленькую костлявую гейскую задницу, и мы оба поместимся, – сказала она Джуди.

– Тут мало места, – заявил Джуди. – Ты раздавишь моего Брайана.

– Твоего Брайана? – спросила Роза.

– Мою собаку!

– О Боже, – воскликнула она. – Я-то думала, что ты говорил о своей штуковине. Ты знаешь, как парни постоянно называют свои штуковины.

– Я никогда не давал имя своей штуковине, – признался Хукер. – Я чувствую себя обделенным.

– Очень важно назвать правильным именем, – поучала Роза, пытаясь пристроить свою задницу на сиденье. – У них у всех собственные черты характера.

Джуди пытался сжаться на заднем сиденье.

– Он должен иметь что-то, связанное с НАСКАР.

Я скользнула взглядом по Хукеру.

– Быстрячок?

– Иногда, – подтвердил Хукер.

Роза втиснулась на заднее сиденье, одна ее нога висела снаружи машины, а другая упиралась в панель.

– Я готова, – объявила она. – Вези меня на Саут-Бич.