Было видно каких физических усилий стоило ш’Тартаку протянуть меч обратно: руки не хотели этого делать, а голос не слушался хозяина:

– Я очень благодарен, – глухо произнес он, – но не могу принять такой дорогой подарок.

– А это не подарок, – Шэф улыбнулся непривычной для себя открытой улыбкой, – это плата.

– За что? – изумился ш’Тартак.

– А за то, что я оставлял болонку, а получаю бультерьера.

 … болонку… бультерьера…

… ишь ты – я теперь бультерьер…

… буду знать…

У ш’Тартака гора упала с плеч, он с облегчением выдохнул и тоже улыбнулся широкой, счастливой улыбкой – плата это совсем другое дело, чем незаслуженно дорогой подарок! Если ш’Эф считает что его необременительная возня с Дэном заслуживает такой оплаты – это его дело! – а он, ш’Тартак, возражать не собирается.

– Не возражаешь, если я заберу Дэна с тренировки? – улыбнулся Шэф, – а то давно не виделись, поговорить надо… – ш’Тартак только махнул рукой – мол о чем речь! При этом, глаз от новой игрушки он так и не поднял – изучал поверхность лезвия. Своим счастливым видом он заставил Дениса припомнить один эпизод из детства, который Денис вспоминать не любил.

 С этим мальчишкой Денис повстречался в отделе игрушек огромного универмага, где они с мамой выбирали елочные игрушки к близящемуся Новому Году, и память об этой встрече осталась с ним на всю жизнь. Чтобы лучше понимать атмосферу происходящего надо уточнить, что семья Дениса жила не богато. Не бедно, как сейчас живет подавляющее большинство соотечественников (Москва и Питер не в счет), а именно что – небогато, и выкидывать деньги на дорогие подарки не могла.

Так вот… мальчишка этот пришел в магазин с отцом и покупали они дорогущую железную дорогу – предел мечтаний тогдашней детворы. Одеты оба: отец и сын, были модно – в дубленки, что по тем временам было особым шиком, и вообще чувствовалась во всем их облике некая успешность – есть такой тип людей, которые живут хорошо во все времена, что в блокадном Ленинграде, что в эпоху развитого социализма, что сейчас – в нашем непонятном времени – видимо есть у них какая-то генетическая предрасположенность к сытой и устроенной жизни. И испытал тогда Денис к этому мальчишке жуткую классовую ненависть и зависть – их семья ни при каких раскладах позволить себе такую игрушку не могла. И дело было не только в ее запредельной цене – цену бы Денисовские родители заплатили для любимого сына… а вот где потом разместить игрушку? – для нее отдельная комната нужна. Естественно все эти соображения в детскую голову Дениса не пришли, но интуиция четко ему подсказала, что стоят перед ним люди первого сорта, а они с мамой – второго… если не третьего.

За покупку уже было заплачено и продавщица открыла перед отцом и сыном огромную красивую коробку, в которой были собраны сокровища: электровоз, несколько вагонов: пассажирских и товарных, семафор, рельсы и прочие драгоценности – так вот, тот противный мальчишка тогда смотрел на все это великолепие точно так же, как сейчас ш’Тартак на свой новый клинок.

– Да-а… кстати, ш’Эф, – спохватился он, когда компаньоны уже отошли на пару шагов, – забыл сказать: Дэн – дальнобойщик.

– Да ты что! – восхитился Шэф, – здорово! Спасибо тебе!

– Мне-то за что? – рассеянно отозвался ш’Тартак, уже не глядя на них – все его внимание опять занимал хазретский меч.

– Чего-то не припоминаю здешних трейлеров, – удивился Денис, когда они отошли метров на пятьдесят – о чем это он? Маршруток и то не видел, – улыбнулся он.

– Дальнобойщик – это местное название…

– … а-а-а! – снайпера, – дошло до Дениса.

– Да не совсем снайпера… – раздумчиво отозвался Шэф, – дальнобойщик, это больше, чем снайпер, дальнобойщик, как понимают местные – это тот, кто не может промахнуться.

– Вот оно чё… Михалыч… – значит ты приобрел два в одном: помощника и супер-снайпера! Повезло тебе.

 – Ага, – усмехнулся Шэф, – кролик это не только ценный мех…

*****

– … а Помойка – это нижний город, вот уж действительно даун таун, так даун таун – местечко для даунов. Туда стекает все дерьмо из верхних, богатых кварталов – вот там в одной из канав тушка Эркеля и лежит… камень на пояс и концы в воду…

– Экие вы затейники, – ухмыльнулся Денис, как-то отстраненно отмечая собственную циничность и бесчеловечность: в рассказе любимого руководителя его совершенно не шокировали реки, ну-у... не реки, так ручьи – точно, пролитой крови, а заинтересовали только некоторые, странные детали, – а за шею, по-нашему, по рабоче-крестьянски – западло?

– Как же за шею-то? – удивился Шэф, – я ж сто раз говорил: мертвый маг с головой, хуже чем скипидарная клизма с патефонными иголками!

– Чего-то не припомню, – буркнул пристыженный Денис, – вроде и правда Шэф что-то такое говорил, а может и нет… короче – не помнил он.

– Эти ж суки, если их с головой оставить, встать норовят… и мертвого упокоить потяжелее бывает, чем живого… А голову в море кинули – там такие мелкие рачки живут – пираньи отдыхают… Вот в принципе и все… как видишь, пока ты тут жиры нагуливал, руководство работало в поте лица, не щадя живота своего!

– Это когда хлопало им девкам по задницам? – невозмутимо уточнил Денис. – В ответ Шэф только расхохотался и хлопнул его по плечу:

– Вопросы есть?

– А как же… – задумчиво произнес Денис, – и вот самый главный: зачем вся эта бодяга с кровью? – Магистр чё, вампёр? Вроде не похож…

– А ты их много видел? – ухмыльнулся Шэф.

– Да нет…

– Тогда как определяешь: похож… не похож? – Денис кинул на него быстрый взгляд и Шэф снова засмеялся:

– Не боись… – вампир ребенка не укусит!

– А я и не боюсь! – с вызовом отозвался Денис – и он действительно не боялся! И это было здорово!

– Молодец! Боятся вообще никого не надо, но… высший вампир, которому солнечного свет безвреден, голову тебе оторвет быстрее, чем ты обделаешься от страха.

– А тебе? – не без подначки поинтересовался Денис. За время отсутствия Шэфа он впал в некоторое вольномыслие и отрицание авторитетов.

– А мне нет, – буднично ответил Шэф и бросил на Дениса такой взгляд от которого все это вольтерьянство с него мигом слетело, – я ему сам голову оторву… правда не без труда, – самокритично добавил он.

– Тогда зачем кровь?

– Зачем кровь… зачем кровь… – задумчиво повторил Шэф, – полгода назад я встречался с Магистром… – Шэф сделал паузу, ожидая вопроса, и Денис не обманул его ожиданий:

– Почему тогда все вокруг твердят… да и ты сам говорил, что не был здесь туеву хучу лет? – что тебя все забыли?

– Все правильно… в Обители я не был очень давно… а на Маргеланде был полгода назад, и встречался с ш’Иртаном приватно…

– Понятно.

– Ну-у… слава Богу – я уже испугался, что ты забыл это словечко… без него будто не ты.

– Я чуток изменился.

– Вижу. Так вот, когда мы встретились, я Магистра не узнал – это была дряхлая развалина.

– По-моему, он неплохо выглядит.

– Сейчас. А тогда это был скелет обтянутый потрескавшейся кожей.

– Отравили?

– Можно сказать, что да, но с местной, – Шэф зло ощерился, – спецификой. Маргеланд магический мир и отравили по местному – на ш’Иртана была проведена инвольтация на смерть.

Звуковые вибрации, которые возникли при произнесении слов: «инвольтация на смерть», заставили Дениса зябко передернуть плечами. Было в этих акустических колебаниях что-то чуждое обычному миру, какая-то гадостность и гнилостность, типа той, что открывается под перевернутой в теплый солнечный полдень древесной колодой: затхлый сумрак, жуки, пауки, черви, земля белесая, вроде лягушачьего пуза…

– Чё за хрень? – попытался он развязной интонацией стереть ощущение чего-то омерзительного, липкого, коснувшегося его изнутри.

– Это не хрень, Дэн… это очень сложный магический обряд, доступный немногим истинным магом.

– А как же куклы… иголки… – кому не лень протыкают…