Он также во всеуслышание осудил степень введенной против Кубы экономической блокады, вследствие которой изделия, имеющие компоненты кубинского производства, должны быть запрещены к продаже в Соединенных Штатах, даже если они произведены вне Кубы. Суда, на которых доставлялись товары на Кубу, не получали разрешения на перевозку американских товаров. Долларовые денежные переводы на Кубу также запрещались. Имелось множество случаев оказания давления на другие страны, например угрозы приостановки помощи Франции и Англии. И все это происходило в то время, когда связи Кубы с Китаем и СССР ослабевали. Островная нация, казалось, стала Целью для ненависти империи США.
Че смог очаровать как друзей, так и врагов. В Женеве Карлос Льерас Рестрепо, будущий президент Колумбии, пригласил его на обед, хотя колумбийская делегация имела указания не посещать мероприятий, проводимых представителями стран, с которыми Колумбия не имела дипломатических отношений.
Че воспользовался возможностью и во время конференции ООН по торговле и развитию ознакомился с управлением качеством производства в полимерной и часовой промышленности а по пути домой сделал остановку в Алжире.
8 апреля Объединенный плановый комитет опубликовал балансовый отчет кубинской промышленности за 1963 год. Че с полным основанием мог быть довольным: хотя объем промышленного производства и составил только 84 % от запланированной величины, но производственные затраты сократились на 4 %. Тем не менее его продолжала терзать проблема низкого качества, и причины этого бедствия он усматривал в недостатке у руководителей промышленных предприятий уважения к людям.
На заседании коллегии министерства Че подчеркнул, что причиной дурного качества изделий могут быть или нехватка сырья, или же бюрократизм, культ количества и отсутствие производственной дисциплины и что между этими причинами следует видеть отчетливую разницу.
Че был разгневан и не скрывал этого. Он принялся перечислять бракованные изделия, выкладывая их одно за другим на стол: бесформенные куклы, "похожие на дряхлых старух", никуда не годный трехколесный велосипед, ботинок, в котором каблук был прибит двумя гвоздями вместо положенных десяти, дефектная застежка-"молния" для брюк ("и таких еще 20 000"), которые в народе получили шутливое наименование "камило" (у покойного Камило Сьенфуэгоса была широко известная репутация дон-жуана), кровать с подгибающимися ножками, шампунь, который не мыл волосы, бесцветная пудра для лица и аммиак, обязательно требовавший фильтрования перед использованием.
Вывод последовал трагический: качество промышленной продукции изменялось от плохого к худшему. Эту тему Че затрагивал далеко не в первый раз: еще месяцем раньше он заявил, что самым важным из всего увиденного в Швейцарии был контроль за качеством.
9 мая Че выступил на собрании молодежи своего министерства. Это была неудачная речь. Казалось, что он внезапно увидел себя в том образе, который ему не понравился: "Это министерство-и впрямь холодное, и впрямь бюрократическое, логово дотошных бюрократов и грязных дельцов, которые, начиная с министра и до самых низших чиновников, постоянно борются с безнадежными проблемами".
Однако Че не потерял ни своего язвительного остроумия, ни чувства юмора. 26 мая он написал письмо руководителю гаванской психиатрической больницы, где между прочим сказал:
"Мне хотелось бы знать еще вот что: как Вы можете печатать 6300 экземпляров специального журнала при том, что на всей Кубе нет такого количества докторов? Меня гложет беспокойство, которое чуть не привело меня к нервно-экономическому припадку. Для чего этим журналом пользуются крысы: чтобы повышать свои знания в области психиатрии или чтобы набивать животы? Или, может быть, каждый из пациентов имеет экземпляр около его или ее кровати? В любом случае 3000 экземпляров тиража являются безусловно лишними. Я прошу Вас подумать об этом. Серьезно, хотя журнал и хорош, но его тираж просто невозможный. Поверьте мне, ведь истина, провозглашаемая устами сумасшедших, всегда становится всеобщим достоянием".
В безумии Че всегда присутствовал не только метод - в нем имелся и план. В июне он вступил в дискуссию по поводу теории прибавочной стоимости, включившись в дебаты, начатые американскими экономистами Чарлзом Беттелхеймом и Эрнестом Манделем. Он углублялся в тонкости текстов марксистских классиков, сопоставляя одни цитаты с другими. Че охарактеризовал марксизм как явление библейского плана, открытое для интерпретации, и посетовал на то, что ссылки на него все меньше и меньше связаны с действительностью и все больше превращаются в догматы "классиков". Прежде всего Че подчеркнул одну мысль: понимание и воля в состоянии изменить требования рынка и законы экономики.
Исходя из той же самой точки зрения, Че в июне выступил против руководства профсоюзной организации Союз кубинских рабочих: "профсоюзы, помимо прочего, должны будут понять, что их функции не ограничиваются составлением и произнесением речей или борьбой против различных начальников в различных местах, а заключаются прежде всего в работе с массами и развитии новых концепций этой работы".
Весьма твердым орешком, который все же обязательно предстояло расколоть, являлась проблема разницы в заработной плате. В конце 1963 года Че уже имел столкновение с рабочими, прошедшими обучение специальностям младших статистиков и чертежников; тогда он сказал: "Не считайте, что я слишком напуган для того, чтобы смотреть в глаза рабочему классу". Но в промышленности существовало 90 000 тарифных ставок заработной платы, двадцать пять тарифных сеток... Положение было совершенно ненормальным, и те, кто находился на вершине управленческой структуры, были не в состоянии с ним справиться, так как количество денег в обращении все увеличивалось, несмотря на отсутствие роста производства, а снизить заработную плату возможности не было, так как профсоюзы всю свою длительную историю вели борьбу за ее увеличение.
Че считал: то, что годится для рабочих, с тем же успехом подходит и чиновникам. 31 августа он отправил президенту комиссии по заочному высшему образованию письмо, в котором с негодованием отказывался от предложенного гонорара за чтение лекции. "Я считаю неприемлемым, когда правительственному и партийному руководителю предлагается денежное вознаграждение за работу, за какую бы то ни было работу... Не считайте это мои слова ничем иным, а лишь жалобой на посягательство на безвозмездность работы, которое не становится менее болезненным из-за его непреднамеренности".
На протяжении этого периода Че открыл дюжину фабрик, которые были заказаны в Восточной Европе и построены за два предыдущих года. Они выпускали карандаши и колючую проволоку, свечи зажигания и велосипеды, домашние холодильники и кухонные плиты. Далеко не все эти предприятия радовали министра. Он рассчитывал производить велосипеды на фабрике в Кайбарьене, а выяснилось, что это был просто завод для сборки частей, изготовленных в других местах. Сборочный цех, да еще и дефектный в придачу: "Мы заказали его, не имея представления о том, какое огромное количество деталей требуется импортировать". Зато в Сайта-Кларе, где было создано новое производство домашней посуды, он смог наконец "открыть фабрику, не испытывая потребности в самокритике".
Че объявил, что его заместитель Орландо Боррего уходит с работы, чтобы возглавить Министерство сахара, которое выделялось из Министерства промышленности, и что предстоит случиться еще некоторым изменениям. Среди советников, оказывавших помощь новому министерству, был Альберто Мора, которого Че вернул к работе, несмотря на политические разногласия, возникшие между ними: "Он может указать нам на ошибку, и в этом не будет ничего неправильного, или же указать на собственную ошибку, и в этом тоже не будет ничего неправильного. В любом случае мы станем гораздо мудрее". В число советников также вошли Гарольд Андерс и Карлос Франки.
