– Чего-о-о?! – возмутился Ромео. – Когда это я ухаживал?! Да тебя только пальцем помани – сама в койку прыгнешь! И, между прочим, не бескорыстно помогала, за долю в бизнесе! Я же говорил вам, Амалия Викторовна!

– Я вижу, – поморщилась Федоренкова, – что мои слова всерьез вы не воспринимаете. Я предупреждала насчет выкриков не по существу? Пошли вон! Оба!

– Ой, не надо! – Мадемуазель Поливайко шустро бухнулась на колени и поползла к обожаемому начальству. – Не увольняйте меня, пожалуйста! Накажите, но не увольняйте! Больше подобного не повторится!

– Да не лебези ты, Наташка, – физрук вдруг успокоился и, поудобнее устроившись в кресле, зевнул. – Не уволит нас никто!

– Это почему же, позвольте полюбопытствовать? – недобро прищурилась Амалия.

– А кого вы на наше место срочно найдете? Для такого местечка, как это, люди особые нужны, проверенные, чтобы языком, где не надо, не болтали и ситуацию понимали в нужном, так сказать, русле. Это ж если кто узнает о том, куда исчезают бедные детишечки, ой-ей-ей, что начнется!

– Я не поняла, – ласково, душевно как-то произнесла директриса, – ты что, угрожаешь мне? Шантажировать пытаешься, ушлепок?

– Да ни в коем разе, как можно! – Владимир свет Игоревич то ли окончательно сдвинулся с перепугу, то ли вспомнил вдруг про какой-то козырь в рукаве или другом интимном месте. Иного объяснения разительной перемене в его поведении найти не удавалось. Даже под ковриком, не говоря уже о плинтусе. – Я ж понимаю – стоит мне рот открыть не по делу, и кранты мне. С мистером Николсом бодаться дураков нет. Но и уходить из этого тепленького местечка я не собираюсь. Где еще я столько заработаю за возню с детишками? За Смирнова – извиняюсь, больше не повторится. Можете делать с ним что захотите. Правда, жалко, если под нож пустите или на опыты, очень уж потенциал у мальчишки хороший. И идея моя с тренировкой уродцев для развлекух бабосов принести может неслабо. Я готов их тренировать. За другую зарплату, разумеется.

– Ты что, сдурел? – Пипетка посмотрела на полового партнера даже с некоторой жалостью, словно на обреченного. – Ты что несешь такое? Или хочешь с Маратом поближе познакомиться?

– А я с нашим начальником охраны и так знаком, – совсем раздухарился физрук. Причем во всех смыслах раздухарился – потом от него несло все ощутимей. – Нормальный мужик, между прочим, мы с ним не раз по пивасику вмазывали, когда в город ездили. Ладно вам глазами сверкать, Амалия Викторовна, ну в самом-то деле! Ну накажите нас с Наташкой, высчитайте сколько считаете нужным, – и замнем на этом! Не будете же вы из-за такой ерунды двух проверенных людей лишаться, верно ведь? А насчет ваших слов по поводу шантажа – глупости все это, Амалия Викторовна! Не собираюсь я никого шантажировать, я просто трезво оцениваю ситуацию. Мы пять лет работаем вместе, нареканий в мой адрес прежде не было, я делаю все, что мне прикажут. Надо срочно контейнер с органом доставить – пожалуйста! Надо помочь тело утилизировать – пожалуйста! Надо за материалом проследить – пожалуйста! Где вы еще такого найдете, да еще срочно?

– Такого? – Федоренкова как-то странно усмехнулась. – Такого действительно сложно найти, вы правы, Владимир Игоревич.

– Вот видите, – просиял физрук, – вы меня поняли!

Он продолжил возбужденно тараторить, расписывая свою полезность, и не замечал испуганного взгляда своей недавней возлюбленной. А мадемуазель Поливайко бледнела все сильнее, хотя только что казалось – сильнее некуда. Но есть ведь отлив в голубизну. Пикантный оттенок жабьего брюха. Все цвета моли. Да мало ли в жизни блеклого и вылинявшего!

Такого, каким стало в данный момент лицо врача специализированного детского дома Натальи Васильевны Поливайко.

Федоренкова, заметив это, усмехнулась краешком рта и вкрадчиво проговорила:

– Ладно, идите. Вернее, вы, Владимир Игоревич, можете быть свободны, а вы, – кивнула она Пипетке, – задержитесь. У меня к вам срочное дело.

– Так что, – поднялся с места физрук, – мы уладили это дельце?

– Пока да.

– И вы нас не уволите?

– Нет.

– А наказание каким будет?

– Я сообщу вам отдельно.

– Тогда я пошел?

– Я же сказала – можете быть свободны.

– До свидания. – Самец поднялся и медленно направился к выходу, периодически оглядываясь на оставшуюся сидеть спутницу.

Видно было, что он хочет что-то сказать, но не решается.

Единственным провожатым Владимира Игоревича было молчание, продолжавшееся еще пару минут после ухода физрука. Затем Федоренкова указала глазами в сторону двери, Пипетка понимающе кивнула, бесшумно проскользнула к выходу и резко распахнула створку.

Выглянула наружу, осмотрелась и повернулась к директору:

– Никого. Он ушел.

– Хорошо. Заприте дверь и подойдите.

Наталья Васильевна выполнила распоряжение и, пристроившись на самый краешек стула, замерла, нервно теребя край тряпки-юбки.

– И как вас только угораздило так вляпаться? – брезгливо скривилась Федоренкова. – Он же законченный кретин!

– Понимаете, я… – Стекать в обморок врачиха не собиралась, тургеневских барышень мистер Николс в своем хозяйстве не держал, но угроза увольнения весьма ощутимо тряханула женщину. К тому же она в отличие от недавнего полового партнера соображала гораздо лучше и прекрасно понимала – незаменимых нет. Особенно в таком криминальном бизнесе. – Я уже пять лет здесь, в отпусках толком не познакомишься, так – встретились, переспали пару раз, разбежались. А хочется чего-то постоянного, к тому же Володя… Ой, простите, Владимир Игоревич – он ведь очень симпатичный, вот я и…

– Понятно, – оборвала нервное блеяние Амалия. – Но, надеюсь, ты понимаешь, что твой бойфренд повел себя неправильно?

– Да, – голос Пипетки дрожал, но интонация была твердой и уверенной. Она сделала свой выбор.

– И ненужных вопросов задавать не будешь?

– Разумеется, нет. И готова оказать всяческое содействие любому принятому вами решению.

– Ну что ж, – усмехнулась Федоренкова. – Рада, что ни я, ни мистер Николс не ошиблись в тебе. Что же касается Смирнова – будем считать это временным помрачнением рассудка.

– Спасибо, Амалия Викторовна!

– Но наказать тебя придется.

– Я понимаю.

– Тогда вот что. Следующие три задания от мистера Николса ты выполнишь абсолютно бесплатно. Причем будь готова к тому, что поступит заказ на органы взрослого здорового мужчины…

Произнеся это, Амалия смолкла, испытующе глядя на собеседницу. Та вздрогнула, зрачки ее испуганно расширились, затем последовал судорожный вздох, пальцы рук судорожно сцепились в побелевшие объятия, и женщина кивнула:

– Хорошо. Сделаю.

– Отлично, – одобрительно улыбнулась Федоренкова и, вытащив из папки несколько листков, протянула их врачу. – А теперь возьми вот это. Пришло утром на мой электронный адрес.

– Новый заказ?

– Да, мистер Николс расстарался. Очень денежный и простой в исполнении.

– Вижу, – рассеянно кивнула Наталья Васильевна, просматривая бумаги. – Выявление побочных эффектов нового антибиотика. Надо подобрать здоровый материал.

– Не надо подбирать, возьми Георгия Кипиани.

– Это кто?

– Насколько я понимаю, приятель Смирнова. Карлик.

– А, да-да, вспомнила. Ну что же, неплохой вариант, мальчик абсолютно здоров. Почему именно он?

– Начал задавать вопросы.

– Понятно.

Если не вникать в суть разговора, там, за дверью санузла, мило щебетали две приятельницы. Спокойно, деловито, не повышая голоса, они обсуждали отнюдь не новинки моды. И не кулинарные рецепты.

Они решали, что делать с отработанным материалом. Для друзей – Гошкой Кипиани, несуразным, смешным, доверчивым и очень добрым парнишкой.

Саше больше всего хотелось сейчас зажать руками уши, чтобы не слышать жути, озвучиваемой серебристыми женскими голосами. Слишком страшно, так не бывает. Это же только в детских страшилках и киношных ужастиках живут подобные монстры!