– А адрес ты ему не говорила? – спросил я.

– Мы вообще не разговаривали.

– А матери говорила?

– Да.

– Ну, это одно и то же.

– Ты останешься? Можешь за моим компом поработать, – предложила вдруг она.

            И я очень неловко себя почувствовал. Так, как будто утром должен объяснять девчонке, с которой переспал, что жениться на ней не собираюсь.

– Ну, я целыми днями торчать у тебя не намерен.

– Так я в институте целыми днями. Тебе тут было бы спокойно.

            Мы затерли неловкость. Она предложила пива.

– Нет. Мне еще к клиентам, а от пива мне спать хочется, – пришлось отшутиться.

            Она похвасталась, что купила тренажер для пресса. Тренажер был классный. Лучше компьютера. Вот и нашлась веская причина бывать у Констанции чаще. Если бы не предстояла нехилая нагрузка с Ларисой Олеговной, я бы испытал его тот час же.

– Что ты завис? Есть хочешь?

– Хочу.

            Она стала готовить. У меня еще было время. Я молча сидел на кухне и наблюдал, как она жарит мясо. Даже о ней не думал, вообще ни о чем не думал. Разглядывал сморщенную клеенку на столе, ножи и вилки, луковую шелуху, ее…

            Констанция собрала длинные темные волосы в хвост, и я впервые увидел, какая тонкая у нее шея, какие хрупкие плечи, какие красивые, розовые губы. Она терла глаза от едкого запаха лука и всхлипывала.

– Давно я ничего не готовила. То есть… я вообще сама никогда не готовила.

– Ты очень красивая.

– Мить, с тобой все нормально? – спросила она все-таки.

– Нет. Но у меня другая проблема. Не такая, как у тебя.

– Поменяемся? – пошутила она.

– Я бы хотел поменяться. Если бы это было возможно. И если бы желал тебе зла. Я бы тогда отдал тебе свою проблему, а взамен взял бы виртуальное чувство. А уже потом думал бы, что с ним делать – растить его, беречь или открутить ему голову.

– Ты болен? – спросила она серьезно.

– Нет. Только безопасный секс.

– Что тогда?

– Моя работа.

– Работу можно всегда бросить и найти другую.

– Наоборот. После всех «других» я нашел эту. И в идеале хочется работать какое-то время, а потом забывать об этом. Мясник же о мясе не думает двадцать четыре часа в сутки. Но у меня не получается забывать.

– А с Асей что?

– Видеть ее не могу.

– Это плохо, – поставила диагноз Констанция.

            Ася прислала по мейлу данные новой клиентки: Регина Федоровна, бывшая актриса местного драмтеатра, пятьдесят семь лет.

            До какого возраста женщина может хотеть секса? Почему моя мать, оставшись в сорок лет вдовой, больше ни с кем не встречалась? Ей бы не пришло в голову нанять ровесника своего сына для оказания интимных услуг.

            Я думал об этом и пытался убедить себя, что они более нормальны, чем моя мать, и в их поведении нет ничего аморального. Просто они не стесняются своих желаний, и у них хватает средств потакать им.

            Регина Федоровна не ходила по дому голой, но любила игры с веревками и наручниками, требовала, чтобы я связывал ее и имитировал изнасилование. То есть комплекс вины все-таки прослеживался. Я играл по ее правилам, привязывал, угрожал ножом, рвал ее халаты, загибал ее и зажимал рот рукой. Чем больше агрессии она требовала, тем больше мне это нравилось. Так Регина Федоровна стала для меня самым простым вариантом, и я воздал хвалу местной драматической школе.

            Я знал, что могу выместить на ней свое раздражение против других теток, – могу ударить ее, назвать старой шлюхой, закрыть ей лицо ладонью, и она от этого только кончит, без обид. Она задиктовывала мне куски каких-то пьес, я швырял в нее бумагой и карандашами и мстил ей за ее диктанты.

            Ася была права: организм самонастраивался. Проблемы по-прежнему тянулись только за первым номером – дамой с запахом соленых огурцов, обожающей куннилингусы. Я решил, что когда найду еще одну клиентку, откажусь от Натальи Петровны. Но тут вдруг Анна Ивановна увязла в разводе со своим австралопитеком и прекратила наши встречи.

            Однажды я даже пошел в фитнес-клуб, чтобы самому найти какую-нибудь малоотвратительную клиентку, но ничего не вышло. Ни одной зрелой дамы там не было. Зато слонялись школьницы и пялились так, будто угрожали сексуальной расправой прямо в тренажерном зале. В тот же день я позвонил Асе и еще раз поблагодарил ее за протекции.

– Ага, понял, что все заводные бабульки уже пристроены? – засмеялась она. – Я еще поищу кого-то. Заметано.

            Вечером позвонил Андрей.

– Ты куда пропал вообще?

– Никуда. Работаю.

– На ипподром в субботу не хо?

– Хо. Только ненадолго. У меня заказы еще.

– Все вызовы да клиенты, – пошутил он.

– Это ты о чем? – меня немного напрягло.

– Черствый хлеб фрилансера. Про косметику насочинял?

– Да. Им понравилось.

            Им, правда, понравилось. И они пообещали скинуть новый заказ.

-10-

            В субботу утром я зашел к Констанции. Нужно было, наконец, опробовать тренажер.

– Только монстры просыпаются в такую рань, – она открыла мне дверь и вернулась в постель.

            Тренажер был жесткий. Мышцы заныли.

– Давай еще беговую дорожку купим, – предложил я.

– Ты мне поспать дашь?

            Потом обдумала предложение, села в постели.

– Зачем дорожку? Бегать можно на улице.

– Что тогда? Велотренажер?

– Места тут мало. Я не хочу спать в спортзале.

– А давай ковер со стены выкинем!

– Тогда хозяин меня из квартиры выкинет!

– Мне кажется, он пылью пахнет.

– Я его пылесосила.

– Ты его понюхай!

            Дыхание сбилось. Я устал и вспотел.

– Горячая вода у тебя есть?

– Обижаешь.

            Я пошел в душ. Констанция завалилась спать.

– Не спи! Сейчас на ипподром поедем! – крикнул я из ванной.

            И только когда вышел, понял, что она не одна. В прихожей нарисовался Влад.

            Влад. Разобранная постель. Я без рубашки – из ванной. Как-то нехорошо все совпало. Влад обратно к двери попятился.

– Ясно, что за срочность с переездом! Нашел себе игрушку – ненормальную девочку-переростка! – это он мне.

            Заспанная, хмурая Констанция в мятой пижаме совсем не походила на игрушку. Разве что фарфоровой бледностью. Но дверь за Владом уже хлопнула.

После такого хочется нарваться на открытый конфликт, чтобы и закрытый прорвало. Я поехал на ипподром. Нашел Андрея и Игоря. Погода была ясная. Ко второму заезду появился и Влад. Пожал всем руки, кроме меня.

– Вы чего это? – покосился Игорь. – Поругаться успели?

– Утром у Констанции, – сказал я.

– Я ей брат. Я имел право там быть! – взвизгнул Влад.

– Ты ей не брат! – я не мог не напомнить.

            Андрей и Игорь посмотрели в разные стороны. Так, словно им скучно, или при них девчонки кофточки обсуждают. Быть арбитрами в непонятном конфликте никому не хотелось.

            Странно. Знаете, как это, когда чьи-то неясные, двусмысленные или даже бессмысленные отношения затягивают? Когда хочется броситься прочь, как от эпицентра взрыва, но понимаешь, что какой-то левой волной цепляет и тебя?

– Да пошел ты! – крикнул он мне. – Я отчитываться не должен! Не должен!

            В толпе оглянулись.

– Тогда в чем проблема?

            Солнце засияло ярче, высвечивая до самой глубины кривые трещины, возникшие между старыми друзьями.

            Около касс я наткнулся на Сергея Михайловича и Асю. Точнее, он поймал меня за рукав куртки, и я еще с полминуты соображал, откуда знаю эту парочку. Потом еле выдавил улыбку.  

– С прошедшим Восьмым Марта! – сказал зачем-то Асе.

– С давно прошедшим, – поправил Сергей Михайлович.

– Я вам как раз сегодня позвонить собирался, – добавил я для верности.