— Да-да и не делай такой ошеломленный вид! Я давно знаю… Да и как может быть иначе… — Она потерянно всхлипнула и ссутулилась. Джеку она показалась бессильно поникшим сломанным цветком. — Ну конечно, я же не имею ни малейшего представления о каких-то там нанотехнологиях и прочей дребедени!

— Давай уж до конца выкладывай, что ты там себе напридумывала, — почти устало попросил он.

— И вовсе не напридумывала, — распаляясь, накинулась на него Грейс. — Хочешь дать опровержение?

— Господи, Грейси, как тебе только в голову могло прийти, что я могу тебя стыдиться?!

— Очень даже просто могло прийти! Достаточно посмотреть, как ты ведешь себя со мной. Как будто я тебе неприятна! Словно тебе со мной плохо! — Грейс почувствовала, что ее снова заносит, и замолчала, чтобы не занесло окончательно.

— Все, или есть еще что-нибудь? — произнес он с усмешкой.

Он смеется! Она страдает, мучается, а ему смешно!

Грейс рывком распахнула дверцу машины, намереваясь добраться до дома любым способом, только не в машине Джека, и там — в тишине и покое — оплакать свою горькую участь.

— Грейс, подожди! — Джек схватил ее за руку и втянул обратно. Грейс позволила себя втащить, но сложила руки на груди и надула губы, давая понять, что только его неистовые мольбы могут помочь ему добиться ее прощения.

— Ничего из того, что ты мне наговорила, нет и помине! — твердо сказал он.

— Скажи еще, что у меня нервы шалят!

— У тебя развился непонятный комплекс неполноценности, — мягко сказал Джек.

— Немудрено! Ведь я такая глупая! — сказала Грейс, размазав две вырвавшиеся на волю слезинки по щекам.

— И вовсе ты не глупая. Просто немного… взбалмошная.

— Взбалмошная?

— Ну… Это… Порывистая, противоречивая, непредсказуемая…

— Вот так уже лучше… — проворчала Грейс.

— А еще ты просто удивительная! — выпалил он. — Ты замечательный человек — добрый и отзывчивый. Ты немного сентиментальна, но чрезвычайно умна и чертовски благоразумна. И ты очень талантливый дизайнер, но при всем этом, оказывается, весьма неуверенная в себе особа… — Тут Джек увидел глаза Грейс и резко оборвал себя. — Черт!.. — едва слышно пробормотал он.

— Это правда, Джек? — робко спросила девушка, и на ее губах появилась слабая улыбка. — Ты действительно так думаешь?

В сердце Грейс скопилось столько нежности к Джеку, что оно едва не разорвалось пополам.

— Клянусь, это так!

— Спасибо… — Она улыбнулась уже увереннее и пошутила: — А ты не мог бы все это повторить в присутствии Фила?

— Фил и так в курсе, — проворчал Джек, испытывая смущение от своего порыва. — Он тебя обожает.

— Да, он просто обожает меня… изводить… — Грейс вовсе не хотелось развивать сейчас тему ее взаимоотношений с Филом.

Чего ей сейчас действительно хотелось — это просто побыть с Джеком еще немного. Она горячо желала восполнить пробелы в том, что касалось его самого и его жизни. Девушка жаждала узнать, о чем он думает, мечтает, какие у него планы на будущее. Ей хотелось… Хотелось слишком многого, гораздо больше того, что могли предполагать просто дружеские чувства, много лет существовавшие между ними.

Признав сей бесспорный факт, Грейс почувствовала, что внутри у нее все сжалось. Но не от холода, паники или страха, а очень даже приятно сжалось, словно от предчувствия каких-то удивительных и прекрасных событий. Это чувство было очень похоже на то, что она испытывала в детстве перед Рождеством: когда ей постоянно слышался звон колокольчиков, подвешенных к саням Санта-Клауса; когда папа уже принес большую душистую елку и снял с чердака огромные коробки с игрушками и мишурой; а где-то — Грейс, конечно, не знала, где именно, но догадывалась! — было заготовлено и припрятано множество ярких коробок с подарками!

Господи, но она давно вышла из детского возраста, а до Рождества еще несколько месяцев, так почему ее охватывает это сладкое и волнующее чувство приближающихся чудес?!

— Джек!

— Грейс!

Они произнесли это одновременно и невольно рассмеялись.

— Говори первая! — улыбаясь, сказал он.

— Знаешь, из-за всех этих «разборок» я ужасно проголодалась. Давай поедем куда-нибудь и поедим.

— Ты прямо читаешь мои мысли: я хотел предложить тебе то же самое.

— Вот и чудесно, поехали…

Грейс была так взволнована своими мыслями и чувствами, что стала не только очень чувствительной, но и очень рассеянной. Вот, например, как сейчас: глаза ее вновь затуманила пленка каких-то странных слез, а едва Грейс попыталась нашарить в сумочке бумажные платочки, как поняла, что сумочка у нее отсутствует.

— О, Джек, прости… Кажется, я забыла в машине свою сумочку.

— Я принесу…

— Я подожду тебя здесь.

Джек отправился за ее сумкой, а Грейс принялась смотреть ему вслед. Ей пришло в голову, что она снова рассматривает Джека так, словно видит его в первый раз. Откуда взялась эта уверенная, пружинистая походка, ведь ей всегда казалось, что Джек ходит тяжеловато, едва не шаркая ногами по полу? Почему ей никогда не приходила в голову мысль посмотреть, как мерцают золотые искры при свете солнца в его жестких волосах каштанового цвета? Почему она не обращала внимания на его подтянутую фигуру, на его узкие бедра и широкий разворот плеч? Одни сплошные «почему»… Нет, ей нужно в срочном порядке наверстывать упущенное…

— Привет, Грейс!

Девушка невольно вздрогнула — отчасти от неожиданности, отчасти потому, что мгновенно узнала позвавшего ее человека. О, только не это! Почему на нее все сваливается именно сегодня?!

Она обернулась так неловко, словно была роботом с плохо смазанными шарнирами. Так и есть: Ричард и Тина. Он — высокий и немного томный темноволосый красавец. Она — хрупкая, светлокожая, невинная и беззащитная… О, химера! Уж Грейс-то знала эту блондинку с повадками белой акулы как облупленную! На красивых губках играет милая улыбочка, а пальцы намертво вцепились в рукав Ричарда, словно он в любой момент может броситься наутек — возможно, так оно и есть на самом деле! — и в этом вся она, Тина… На ее счастье, Грейс забыла сумочку в машине!

— Привет, — вежливо поздоровалась она, напустив на себя скучающий вид. Тина уцепилась за рукав Ричарда еще сильнее, так что побелели костлявые пальчики с невероятной длины наманикюренными ногтями. Грейс едва не закатила глаза в притворном отчаянии.

Будто росянка… Ей-богу, росянка… — подумала она, неожиданно вспомнив школьный курс по биологии и красочную фотографию с коварным цветочком, на котором поблескивают капельки лжеросы. Но стоит глупой, истомившейся от жажды мушке присесть, чтобы испить божественного нектара, как она уже в гибельном капкане!

— Здравствуй, Грейс, — пролопотал Ричард. — Прекрасно выглядишь!

— Спасибо, — скупо отозвалась девушка и выдавила улыбку, надеясь, что этим обмен любезностями и закончится.

Но даже этой лаконичной благодарности и вымученной улыбки оказалось достаточно для того, чтобы воображение Тины разыгралось не на шутку. Да это не что иное, как попытка покушения на ее собственность! Это вызов, перчатка, брошенная к ее ногам! Тина тут же бросилась в наступление:

— Почему ты стоишь здесь одна? Очередной кавалер решил, что от тебя лучше держаться подальше? — с издевкой осведомилась Тина-росянка.

— Тина… — мягко укорил Ричард свою спутницу, и его улыбка медленно увяла. Решиться на большее ему то ли мешал уже приобретенный печальный опыт, то ли вполне очевидные опасения за собственную жизнь.

— О чем это ты, Тина? — лучезарно улыбнувшись, произнесла Грейс.

— О твоих сумасшедших выходках, конечно! — Тина приподняла брови, словно удивляясь неведению Грейс в таком очевидном вопросе. Кому, как не самой Грейс, об этом должно быть известно лучше всех!

— Пойдем, Тина, — гораздо тверже сказал Ричард и бросил обеспокоенный взгляд по сторонам.

— Нет, подожди, Ричард. Я слышала, у малышки Грейс появился новый приятель, только сегодня она почему-то одна… — Слова Тины сочились ядом, словно Грейс была ее врагом номер один. — Как, впрочем, и всегда. Правда, дорогая?