— Я знаю, дорогая, и мне тоже жаль, но я был ужасно занят. Декабрьский номер — самый большой за весь год, и я хочу, чтобы он был сногсшибательным.

— Он будет, потому что ты редактор, милый.

— Ты говоришь это, потому что неравнодушна ко мне. Теперь иди и, если ты не успеешь закончить статью о бижутерии Розноффа сегодня до ухода, дашь мне ее к трем в понедельник, самый крайний срок. Ты сможешь это сделать, дорогая?

— Я возьму ее домой.

— Хелен, милая, даже если я твой босс, я не настолько жестокосерден, — засмеялся Бен.

— Я хочу сделать это для тебя, дорогой. Я закончу ее вовремя. Кроме того, мне все равно нечего делать в этот уик-энд.

— Я знаю и чувствую себя ужасно, потому что никуда не могу тебя пригласить. Но понедельник это скомпенсирует, я тебе обещаю.

Хелен сдержала свое обещание, а Бен сдержал свое. Статья о бижутерии Розноффа была на его столе утром в понедельник, и через полчаса после своего прихода Бен вышел из кабинета и похвалил Хелен. Статья пойдет без единой поправки и под ее подписью, сказал он.

Глаза Хелен походили на настоящие звезды, когда она в своем прелестном черном вечернем платье вошла во всемирно известный зал Сторк-клуба под руку с Беном Харви, думая про себя, что он никогда не выглядел более красивым. Она следила, с каким размахом он заказывал ужин, обсуждая сорта вин с официантом, давая подробные указания о том, какой подавать салат, и снова чувствовала неописуемое волнение, как всегда рядом с ним, счастье быть той единственной, кого он выбрал, чтобы показать всем этим важным людям в этом шикарном ресторане.

И потом за кофе Бен посмотрел на нее, улыбнулся и сказал:

— Лу Рознофф прислал мне особые образцы своих прекрасных изделий. И вот этот, как я решил, создан специально для тебя. — Он вынул из кармана маленький бархатный мешочек и отдал Хелен. Один восхитительный момент Хелен думала, что это обручальное кольцо, которое явится официальным свидетельством любви Бена к ней. Не то чтобы она нуждалась в этом. Все его поведение говорило о любви. Он ждал у входа в Сторк-клуб, когда она приехала на такси, и в самой галантной манере помог ей выйти. Он наклонился и прошептал, что очень любит ее, и быстро поцеловал, заставив ее выдохнуть: «Бен, дорогой! На нас смотрят!» И это тоже было доказательством. Ей оставалось только ждать подходящего момента, чтобы сообщить миру, что они принадлежат друг другу.

— О, Бен, какая прелесть!

Это была овальная брошь в виде пары сердец с крошечным Купидоном, сидящим на узкой полоске фальшивых бриллиантов с рукой у сердца. Хелен с улыбкой подняла глаза на Бена:

— Мне, конечно, нельзя носить это в редакции?

— Нельзя. — Он покачал головой со своей обезоруживающей улыбкой. — Я думаю, это может вызвать комментарии. Но чувство настоящее, и я был бы счастлив, если бы ты это помнила. Конечно, ты можешь носить это после работы.

— Это будет самая драгоценная моя вещь, милый Бен. Спасибо. Действительно, самое главное — это чувство. И я надеюсь, что очень скоро придет день, когда ты мне позволишь носить это, Бен. Я так горда и счастлива.

— Позволь мне приколоть ее, Хелен. Вот. А теперь тост за будущее.

Она покорно подняла свой бокал.

— За наше будущее, Бен, — мягко поправила она.

Хелен, сделав глоток, не заметила странного выражения, промелькнувшего в его глазах. А когда она опять посмотрела на него, счастливая, радостная, Бен улыбался ей в ответ.

Мэвис Лоренц вернулась через три дня после того, как Бен Харви подарил Хелен брошь, которая в глазах прелестной девушки символизировала их любовь. Не будучи человеком, думающим о чувствах окружающих, Мэвис гоняла всю редакцию. Даже Кэти Николс пришлось бежать вниз за почтой в пятницу утром, когда Томми снова испытывал недостаток в рабочей силе и не смог принести почту так рано, как того желала Мэвис. Хелен, так же как и остальные в редакции, должна была отрываться от основной работы и бегать в кафетерий за лимонадом для своей рыжей начальницы.

Утром той пятницы Хелен пришлось на себе испытать ожоги злобы Мэвис. Около половины одиннадцатого Мэвис вышла из своего кабинета с прищуренными, сверкающими глазами, сжав губы, словно ища, на ком отыграться. И поскольку ее секретарь Бетси простудилась и не вышла на работу, первая, кого она увидела, была Хелен, прилежно склонившаяся над своей машинкой.

— Максвелл! — рявкнула Мэвис.

Хелен называли по фамилии и раньше, но Мэвис делала это, чтобы унизить ее. Однако память о вечере с Беном была еще слишком свежа в ее сердце, чтобы раздражение Мэвис могло ранить на этот раз Хелен. Так что она подняла глаза и вежливо ответила:

— Да, мисс Лоренц?

— Позвони Бомонту. И не копайся, как обычно, Максвелл!

— Сейчас, мисс Лоренц. — Сегодня хамский тон Мэвис почти не тронул Хелен. Она знала, что Бен заступился бы за нее. Ей нужно было только как можно лучше выполнять свою работу, и все. Бен и она помолвлены, — какое чудесное слово: помолвлены! — и знание этого было щитом против самых враждебных атак Мэвис.

Когда Хелен набирала номер, в коридоре появился Рой Миллигэн. Она увидела его, улыбнулась и кивнула, затем закончила звонок. Как раз в тот момент зазвонил внутренний телефон. Нажав кнопку, Хелен крикнула Рою:

— Рой, пожалуйста, скажи мисс Лоренц, что мистер Бомонт на связи — 3475. Огромное спасибо!

Он помахал рукой в подтверждение и подошел к кабинету Мэвис Лоренц, как раз когда она, разъяренная, появилась в дверях.

— Когда же наконец меня соединят? — воскликнула она визгливым от раздражения голосом.

— 3475, мисс Лоренц, — спокойно произнес Рой.

Мэвис повернулась и уставилась на него, изогнув брови и раскрыв глаза.

— О, понимаю, — сказала она с сарказмом, — теперь, когда Максвелл увидела свою фамилию в «Мод», она возомнила себя невесть кем и нашла лакея, чтобы работать вместо нее.

— Это не так, мисс Лоренц, — вежливо возразил Рой Миллигэн. — Мисс Максвелл просто пыталась позвонить вам, когда раздался звонок по другой линии, поэтому я сказал, что сам позову вас. Я ищу мистера Харви.

— Его здесь нет. Разве вы не видите, что его кабинет пуст? Какая глупость. На днях… ну подождите и увидите. Так где, вы сказали, Бомонт.

— 3475, мисс Лоренц.

Сердито фыркнув, Мэвис удалилась обратно в свой кабинет, хлопнув дверью.

Рой Миллигэн покачал головой и подошел к Хелен.

— На восемнадцатом этаже не соскучишься, — невесело усмехнулся он.

— Не всегда здесь так плохо, Рой. Как дела?

— Прекрасно, Хелен. Ты не знаешь, где мистер Харви? Его хотел видеть мистер Ларкинс. Он не сдал отчет о расходах за последнюю поездку на Западное побережье.

— Я не знаю, Рой. Он ничего мне об этом не говорил.

— Видишь ли, если мистер Харви тратил деньги на дела журнала, даже, находясь в отпуске, он мог бы потребовать возмещения своих расходов. Мистер Ларкинс любит подписывать счета в том месяце, когда деньги были потрачены.

— Понимаю.

— Мистер Харви еще вернется сегодня?

— Не имею представления. Может быть, мисс Лоренц знает?

— Ладно, я спрошу ее позже. Сейчас она, похоже, не в духе. — Рой взглянул на закрытую дверь, немое свидетельство того, что Мэвис не желала, чтобы ее беспокоили.

— Я могу что-нибудь сделать для тебя, Рой?

— Конечно, Хелен. Помнишь, на прошлой неделе я спрашивал тебя, когда мы сможем встретиться?

Ее охватило раскаяние.

— Прости Рой… я… я не могу. Просто не могу. Мне ужасно жаль.

— Ничего, я не хотел расстраивать тебя, Хелен.

— Но ты не расстроил! Я… ну, дело в том, что я, Рой, я должна сказать тебе… Было бы несправедливо молчать дальше. Дело в том, что у меня есть другой. Я не могу сказать тебе кто, но это значит, что я не должна больше встречаться с тобой. Потому что я помолвлена.

Рой смотрел в пол.

— Я счастлив за тебя, Хелен. Надеюсь, этот человек подходит тебе. Ты заслуживаешь счастья, и я хочу быть уверен, что ты будешь счастлива.