— Иди сюда, грязный зачинщик. Я научу тебя некоторым манерам.

— Что? — спросил Мартин. — Чтобы научить им, нужно самому их знать!

Питер широко размахнулся, а Мартин в этот момент нанес еще один удар в челюсть, за которым последовал удар левой по ребрам. Питер был захвачен врасплох, как последовательностью ударов, так и их силой. Он согнулся пополам, и Мартин, опустив обе руки, сжатые вместе, на шею Питера, отбросил его на землю.

Убедившись, что в данный момент Питер не собирается подниматься, Мартин повернулся к Кори:

— Может быть, ты что-то хочешь сказать обо мне или моей семье?

Тот быстро замотал головой, лицо его побелело, когда он взглянул на своего огромного друга избитого и стоявшего на коленях в грязи у ног Мартина.

— Вот и хорошо, — оживленно произнес Мартин, стряхивая пыль с брюк. — Тогда я снова займусь делами.

* * *

Мариль с легким удивлением читала письмо от Темплтона Эшли. Темплтон был ее отдаленным родственником по материнской линии. Она не видела его и не имела никаких вестей с тех пор, как началась война, поэтому сгорала от любопытства узнать, почему он решил написать ей сейчас. Оказалось, что его сын, Джозеф, и молодой родственник жены Темплтона собирались проехать по Атланте и остановиться в «Спринг Хейвен». Письмо заканчивалось вопросом, будет ли ей это удобно.

— О, Боже, — со вздохом произнесла Мариль. — Только разобрались со сбором урожая, а сейчас придется принимать гостей. — Ее тонкие, похожие на птичьи лапы, пальцы нервно барабанили по крышке стола.

В детстве, когда были лучшие времена и округ населяли благовоспитанные южане, а не этот сброд янки, можно было совершенно свободно нанести визит и остаться на месяц, а то и больше. Никто не испытывал недостатка ни в помещениях, ни в чем-то другом. Существовали рабы, заботившиеся обо всем необходимом и исполнявшие любое пожелание, и все, казалось, принадлежали к одной большой семье, не важно, были ли они родственниками или нет.

Услышав легкий шорох юбок Бренетты, когда она входила в столовую, Мариль оторвала глаза от письма. На мгновение, как это происходило не раз, ей показалось, что это — Тейлор, настолько они были похожи.

— Тетушка Мариль, ты хорошо себя чувствуешь?

Мысли о Тейлор улетучились.

— О... да, прекрасно, дорогая. Входи, пожалуйста, и посиди со мной.

Бренетта одела бледно-коричневое платье из превосходного муслина, ткань такая же легкая, как сентябрьский ветер, едва шевеливший за окнами листья дуба. Как хотелось, чтобы и у ее дочери было подобное платье, но сейчас счастьем приходилось считать то, что она одета вообще. У нее вырвался еще один вздох.

— Нет, действительно, что-то не так, тетя, — сказала Бренетта, сев за стол напротив нее. — Ты не хочешь рассказать мне, в чем дело?

— Я только что получила письмо от одного из моих кузенов. Похоже, у нас на неопределенный срок появятся гости. Я просто ума не приложу, как развлекать их. — Она подняла большие карие глаза, пытаясь ободряюще улыбнуться. — Я утратила практику, у нас так мало всего, нет прислуги, и дом выглядит совсем ветхим и... — слова иссякли.

Бренетта мгновение молча изучала ее, красивые глаза заполнились сочувствием и состраданием. Потянувшись через стол, она коснулась руки тети.

— Расскажите мне, тетя Мариль. Расскажите мне о жизни здесь, в «Спринг Хейвен», когда вы с мамой были девушками. Расскажите мне о вечерах и ваших поклонниках, — нежно просила она.

Казалось, морщинки на лице состарившейся женщины разгладились, когда она с легкой тоской предалась воспоминаниям.

— «Спринг Хейвен» был просто великолепен в пору моей юности. А твой дедушка, Мартин Беллман был настоящим мужчиной. Я не знала его первой жены, матери Филиппа, но мать Тейлор... вот это была красавица! Она приехала из Нового Орлеана и любила развлечения. Барбеню[8], танцы, обеды... Конечно, я была слишком молодой, чтобы посещать большинство вечеринок, но мы с Тейлор наблюдали с лестничной площадки, каждый раз, когда мне разрешали приходить. Когда твоя мама вышла замуж за Дэвида... — она резко остановилась.

— Я знаю, что мама была замужем прежде, тетя Мариль. Продолжай, пожалуйста.

— Я... я не была уверена, что ты знаешь. — Еще одна задумчивая пауза. — Стоял такой чудесный день. Все в доме сверкало и блестело. Цвели сады, а лужайка напоминала толстый ковер. Филипп нанял оркестр, и кружившие пары заполнили обе гостиные, блеск драгоценностей и шелков ослеплял глаза. А еда! Я могла бы целый год кормить детей тем, что выбросили потом!

Мариль замолчала, покачивая головой и еще раз вздохнула.

— Чудесные были времена.

— Тетя Мариль, почему бы нам не устроить бал, когда прибудут гости? Ты ведь знаешь, как это делать, — предложила Бреннета, от возбуждения проглатывая слова.

— Бал? Ах, ты даже не подозреваешь, сколько это будет стоить — угощение, слуги, наряды...

— Предоставь это мне...

* * *

Он помогал Мартину разгружать провиант, когда Бренетта стремительно вырвалась из дома, кораллового цвета платье обвивалось вокруг изящных ног. Он все еще поражался перемене, происшедшей в ней за эти четыре года. Он по-прежнему ожидал увидеть длинные, болтающиеся за спиной косы, короткие ножки в поношенных брюках. Он вспомнил, как она смотрела снизу вверх на него, когда просилась поехать с ним куда-нибудь.

А она уже не та маленькая девочка. Бренетта расцвела и стала стройной гибкой женщиной с тонкой талией, округлыми бедрами, высокой крепкой грудью — перемены, приводившие его в замешательство, заставляя ловить себя на мысли, что смотрит на нее глазами мужчины, а не брата.

— Рори! Рори, мне надо поговорить с тобой.

Ее лицо раскраснелось, голос зазвенел от нетерпения. Может, она стала женщиной, но он с радостью заметил прежнего восхищенного, нетерпеливого, даже немного требовательного ребенка.

— Конечно, малышка, — сказал он, откладывая мешок назад в фургон. — Что ты хочешь?

— Рори, ты должен дать тете Мариль еще денег. Если ты не сделаешь этого, клянусь, я напишу папе и расскажу, какой ты скряга, и как всем здесь плохо.

Черные глаза Рори расширились от удивления.

— Прости, я что-то не понял?

Бренетта уселась на пень от старого дерева.

— Да, ты явно многое упустил. Целые месяцы все работали, не покладая рук, и пора всем немного передохнуть. К тете Мариль приезжают в гости родственники, и она страшно волнуется по этому поводу.

— Конечно, она знает, что у нас хватит съестных припасов на...

— Дело не в еде, глупый ты человек. Мы должны устраивать вечеринки. В этом доме уже целую вечность не было никаких развлечений, а моя тетя и кузен с кузиной заслужили небольшое веселье. Мы наймем слуг, купим всем новые наряды, разошлем приглашения и...

Рори начал смеяться, прервав поток ее указаний.

— Хорошо, хорошо, я сдаюсь, — сказал он, подавляя веселость, так как ее глаза блеснули забавным негодованием. — Ты все спланируешь, я позабочусь, чтобы все оплатить.

* * *

В «Спринг Хейвен» бурлила деятельность, которую этот дом не видел слишком долго. Наняли слуг, и плоды их трудов под неусыпным оком Мариль начали проявляться повсюду. Даже потертые ковры и мебель смотрелись новее.

Меган стояла перед зеркалом, лучи полуденного солнца, струившегося через окно спальни, отражались на ее волосах. Голубые глаза изумленно расширились, когда она взглянула на свое отражение. Она не могла поверить, что будет носить такое платье. А другие, разложенные на кровати, самых разных цветов и фасонов, придавали праздничный вид комнате.

— Оно смотрится чудесно на тебе, Меган, удачно сочетается с твоими глазами, — Бренетта улыбнулась своему отражению в зеркале.

— Ты правда так думаешь? — спросила Меган, кружась, чтобы посмотреть, как широко разлетается юбка, каждый ярус которой украшен голубой лентой, как и та, что опоясывает ее тонкую талию. — Оно для взрослых дам, правда?