Лотус, Крук, Прескотт... Беглый затуманенный взгляд Адриана отметил трех двадцатилетних гардемаринов, но капитана не было...
Лодыжки Адриана привязали к тросу, на запястьях туго закрепили цепи; он собрал все силы, чтобы не закричать от боли, и слушал, как корсары презрительно фыркали и смеялись над ним, предоставляя его порывистому ветру и дождю. Шум в его ушах стал громче и заглушил гул и свист, раздававшиеся на борту обоих кораблей. Адриан закрыл глаза при виде своих людей, которых погнали на работы, и стиснул зубы, сдерживая непреодолимое желание закричать от отчаяния и боли.
С палубы «Орла» Гаррет Шо задумчиво смотрел на прикованного к тросу лейтенанта. Он понимал – перед ним опасный противник. Даже сейчас в серых глазах этого человека, ослабевшего от ранений и сломленного поражением, горело непоколебимое обещание отомстить. Баллантайн был умен и не боялся смерти. Это самое опасное сочетание качеств – сочетание, к которому Шо за многие годы научился относиться с уважением. Как только лейтенант почувствует себя бесполезным, так сразу и закончится его несчастная жизнь.
Шо наблюдал за Дэви Данном, возвращавшимся по доскам на «Орел». Донн был человеком Фарроу, его лучшим другом, его главным командором. На него можно было положиться в том, что американский фрегат будет снова пригоден для плавания и его команда отлично сработается. И Донн считал бы самой лучшей наградой – лучшей, чем любая часть добычи, захваченной на «Орле», – получить в свое личное распоряжение золотоволосого лейтенанта, чтобы можно было дать выход гневу и досаде.
Шо переключил внимание на раненых американцев, которых били, заставляя подняться на ноги. Более крепкие помогали слабым и потерявшим конечности переправиться на «Ястреб». Большинству тяжело раненных оставалось жить не более двух дней, у Шо не было ни лекарств, ни желания заботиться об этих людях. Остальные выживут, если найдут в себе силы и желание для этого.
Отдав последние распоряжения, Шо тоже вернулся на «Ястреб» и довольно долго оставался на палубе, чтобы убедиться, что ремонт его корабля успешно продвигается. Нельзя было тратить время на замену парусов и восстановление поврежденных рангоутов и рей. По мнению Шо, корабли уже были очень близко к гибралтарским морским путям – слишком близко, и это был самый лучший довод, который мог привести Шо. По всем признакам шквал мог снова налететь, но, если все сложится удачно, они смогут уйти отсюда уже через несколько часов и к наступлению ночи спрячутся в безопасной бухте, где можно будет заняться основательным ремонтом.
«Стыдно, что я так поздно принял решение попытаться спасти корабль янки во время сражения, – подумал он, спускаясь в кормовой люк. – Будь в нем дыр на несколько дюжин меньше, за него можно было бы получить у паши большую цену. Но кто мог подумать, что янки так плохо подготовлены?» Из того, что Шо слышал о Проклятом Баллантайне, он сделал вывод, что этот человек так же коварен и хитер в битве, как... как сам Шо, ей-богу!
Шо усмехнулся, открывая дверь своей каюты, которая была меньше, чем каюта его противника на «Орле», но более экстравагантно обставленная добычей с богатых торговых судов. Так как ни у Гаррета Шо, ни у Дункана Фарроу не было привычки освобождать каюту на время сражения, как это делали британские капитаны, после боя ее приходилось обставлять заново, и сейчас Гаррет мрачно смотрел на беспорядок и хаос. Обломки дуба, красного и тикового дерева были разбросаны среди блестящей золотой посуды и украшенных драгоценными камнями кубков. Американский снаряд, взорвавшийся за стеной, разбил один из иллюминаторов и превратил сервант, отделанный витиеватой резьбой, в кучу дров.
Еще не успев отпустить сердитое проклятие в адрес янки, Шо уловил легкое движение в одном из затемненных углов. Он заметил, как там мелькнуло что-то красное, уловил блеск бедер и плеч теплого оливкового цвета, и в следующее мгновение его чуть не задушили ласки рыдающей, безумно благодарной Миранды Гоулд.
– О, Гаррет, – плакала она, – Гаррет, это было так ужасно! Так... так...
Некоторое время темные синие глаза Шо подозрительно смотрели на нее, а затем у него на лице появилась распутная улыбка. Никто не упустил бы такой лакомый кусочек, и он, взяв Миранду одной рукой за подбородок, а другой под округлые ягодицы, притянул ее к себе, и его рот потребовал более сладострастного изъявления благодарности.
Миранда застыла, но лишь на секунду, а затем с приглушенным рыданием вскинула руки и, не обращая внимания на боль, причиняемую его кожаными ремнями и оружием, обняла его за плечи, чтобы показать, насколько она благодарна ему.
– Ах, Миранда, Золотая Миранда, – весело засмеялся Шо, отпустив ее после поцелуя, – ты одна из всех, кто в любой ситуации останется в живых.
Низко вырезанная блузка позволяла увидеть, как грудь Миранды тяжело поднялась, а затем девушка грубо выругалась:
– Будьте вы прокляты, Гаррет Шо, беспутная душа! Неужели нет другого способа встретить того, кто целую неделю испытывал адские муки в руках толстопузого слюнявого павлина? Мне пришлось терпеть всевозможные оскорбления и...
– Если бы существовал мужчина, которого ты не смогла бы приручить, Миранда, я бы лично произвел его в святые. – Закинув лохматую голову, Гаррет расхохотался во весь голос. – теперь, смелая девчонка, я так хорошо тебя приласкаю, что ты целую неделю не сможешь ходить прямо.
Миранда пискнула в притворном страхе, когда огромные ручищи Шо сдернули с ее груди тонкую ткань. Символическое сопротивление окончилось вздохом, и он, с рычанием нагнув голову, уткнулся лицом в ложбинку между ее грудей. Обхватив руками его голые плечи, Миранда прижалась бедрами к его бедрам, и ответ Шо был таким нетерпеливым, таким бурным, что она едва обратила внимание на хрупкую фигурку, мелькнувшую в коридоре и остановившуюся на пороге каюты. Полуприкрытые янтарные глаза встретились с темно-изумрудными, и Миранда не смогла сдержать улыбки. Высунув кончик языка, она водила им по пухлой нижней губе, расслабившейся и трепетавшей от удовольствия, когда руки Гаррета начали шарить под темно-красной юбкой.
Вонзив ногти в крепкие мускулы, Миранда поспешила спрятаться за Гаррета, а в ответ на его недоуменный взгляд вытянула руку в сторону двери.
Револьвер, который Кортни выхватила из-за пояса, был нацелен на пару.
– Кортни! – удивился Гаррет. – Я думал, вы пошли вниз!
– Так и было.
– Зачем вам револьвер? – Шо выдавил из себя улыбку. – Мы здесь все друзья.
– Я подумала, он может пригодиться, чтобы привлечь ваше внимание.
– Так и есть. – Взгляд синих глаз скользнул по блестящему металлическому стволу к побелевшим от напряжения пальцам. Гаррет медленно двинулся вперед и остановился только тогда, когда холодный металл уперся ему в грудь. Подняв руку, он просунул палец между замком и бойком зажигания, чтобы предотвратить случайный выстрел, и осторожно забрал оружие из руки Кортни. – Все мое внимание обращено исключительно на вас, – тихо произнес он.
– Я хочу знать все о своем отце. – Взгляд Кортни немного смягчился. – Я хочу знать, что с ним произошло.
– Он был моим другом, Корт. – Улыбка исчезла с лица Гаррета, и он посмотрел на револьвер, который держал в руке. – Мы были почти как братья. Мы трое: Эверар, Дункан и я. Их потеря так же глубоко ранила меня, как и вас.
– Расскажите.
– Нас выдали американцам, – напрямик ответил он и поднял голову. – За обещание золота мы были проданы вместе с «Диким гусем» и «Ястребом».
– Проданы? Кем?
– Когда я это выясню, детка... – в синих глазах вспыхнул дьявольский огонь, – у этого негодяя будет жестокая смерть. Фарроу был хорошим человеком, хорошим командиром. Он всегда со всеми обращался справедливо. Я не успокоюсь, пока не узнаю, кто из его людей оказался иудой.
– Значит, это правда, – прошептала Кортни. – из людей Дункана предал его...
– Да, и не в первый раз, могу ручаться. Я бы сказал, что в последние несколько месяцев было слишком много несчастных случаев, слишком много провалов, слишком много... случайных стечений обстоятельств. Кто-то предавал нас, детка, чуть ли не на каждом повороте. И на этот раз ему тоже почти удалось подставить нас всех.
