– Я врач, мисс Фарроу, а не солдат. Я мог бы случайно повернуться к ним спиной, но только при условии, что вы передадите лишь воду и пищу. И мне необходимо ваше обещание.

– И вы поверите обещанию дочери Дункана Фарроу? – Кортни была поражена. – Пирата, вора и убийцы?

– Я не думаю, что хотя бы один из этих эпитетов относится к вам, – усмехнулся Мэтью. – И да – я поверю слову дочери Дункана Фарроу, если буду уверен, что она его сдержит.

Удушающая паника, сжимавшая грудь Кортни, слегка отпустила ее, и она смогла почти нормально вздохнуть – в первый раз с тех пор, как ее доставили в каюту Баллантайна.

– Я даю вам это слово, доктор, – медленно произнесла она. – Я не буду пытаться организовать вооруженный мятеж.

Кивнув, Мэтью собрался уйти, но, словно вдруг вспомнив что-то, неловко добавил:

– И при условии, что вы никогда никому не расскажете об этом – даже лейтенанту Баллантайну.

– Ему, – она старалась говорить спокойно, – этому отъявленному мерзавцу, я не сказала бы даже, который час!

– Адриан хороший человек, – Рутгер поморщился, услышав, как легко грубость слетела с ее языка, – и его лучше иметь в союзниках. Вы должны быть благодарны ему за то, что он не припомнил вам обман и не бросил на растерзание волкам.

– Я так благодарна, что не могу дождаться, когда буду скрести ему пол и опорожнять ночной горшок, – язвительно отозвалась Кортни. – Что случилось с его последним слугой? Он умер от благодарности?

– Алан погиб в результате несчастного случая на палубе. – Мэтью побледнел так, словно получил пощечину. – Оборвался канат лебедки и ударил его по голове.

– Но... – Несколько секунд Кортни нервно вертела растрепанный конец веревки, служившей ей поясом. – Но если это случилось три месяца назад, почему никто не поспешил занять его место?

– Алан был братом лейтенанта. – У Мэтью опустились плечи, и он, тяжело вздохнув, произнес: – Адриан никому не позволял занять его место.

Миранда медленно провела пальцами по дубовому поручню, ощущая выбоины и царапины, портившие полированную поверхность, и, глубоко вдохнув свежий соленый воздух, жадно посмотрела на искрящиеся в солнечном свете зеленые волны. Дженнингс разрешил ей ежедневно совершать две короткие прогулки по палубе в сопровождении одного из младших офицеров. Большинство офицеров были молоды и испытывали благоговейный трепет перед ее юной красотой, а она забавлялась, прикидывая, сколько понадобится времени, чтобы они догадались пригласить ее к себе в каюту. Иногда достаточно было только тихо сказанного комплимента, понимающего взгляда или улыбки. А иногда приходилось прибегать к искусной игре жестов – провести пальчиком по шее, разгладить несуществующие морщинки на блузке или юбке. И все они неминуемо сдавались.

Чаще всего ее сопровождал второй лейтенант Отис Фолуорт. Он был среднего роста и телосложения и обладал не поддающимися описанию чертами лица, ассоциирующимися с образом задиристого клерка. Самым примечательным в нем были похожие на крылья две густые серебряные пряди на висках, прорезавшие жесткие агатово-черные волосы и вместе с ними собранные сзади в аккуратный хвост, выглядывающий из-под ободка форменной фуражки. Его мундир всегда был отутюжен с военной аккуратностью, ногти на руках отполированы и блестели, как и черные сапоги до колен, которые тяжело ступали на расстоянии требуемых двух шагов позади Миранды.

Фолуорту было достаточно от Миранды одной только улыбки, чтобы на его надменной верхней губе выступили капельки пота, от выгнутой брови у него пересыхало во рту и перехватывало дыхание, а при случайном соприкосновении рук он едва удерживался, чтобы не затащить ее в темный уголок. Она не позволяла ему ничего, кроме тайного завороженного взгляда на ее грудь и иногда пары случайных взглядов на округлое бедро во время подъема по трапу. Миранда хотела быть абсолютно уверена в выбранном ею союзнике и должна была убедиться, что всем кандидатам предоставлены равные шансы. По отрывистым приветствиям, которые Фолуорт получал от офицеров и матросов на палубе, было видно, что его не слишком любили, – очко в его пользу. Он пользовался расположением капитана – и это тоже было на руку Миранде. Она понимала, что его преданность зиждется на амбиции и жадности, а это делает его замкнутым человеком, – уже два очка в его пользу. До сих пор его единственным недостатком была чрезмерная возбудимость. Человек, у которого мозги между ног, не мог думать ни о чем другом, а Миранде нужны были гарантии, что ее союзник будет достаточно уравновешенным человеком, чтобы суметь организовать ее побег, достаточно хладнокровным, чтобы вести себя разумно, если потребует ситуация, и в то же время достаточно пылким, чтобы заслужить награду, которую она готова была ему даровать.

Янтарные глаза взглянули на офицера, по воле случая оказавшегося рядом с Мирандой. Адриан Баллантайн – от одного имени у нее по спине побежали мурашки. Золотоволосый, широкоплечий, с тонкой талией и узкими бедрами, он обладал таким количеством мускулов, которые заставляли женщину почувствовать его власть, а его сдержанность приводила к мысли, что он совершенно точно знает, как пользоваться своими мозгами, где бы они ни находились.

Пока что не было заметно, чтобы чары Миранды оказывали на него какое-нибудь действие, но она не торопилась переходить в наступление. Он, несомненно, замечал, как под порывом ветра тонкая хлопчатобумажная блузка прилипала к ее груди, а холодные серые глаза выражали определенный интерес каждый раз, когда шаль, соскальзывая с голых плеч, заставляла ворот блузки сползать на дюйм ниже. Не считая коротких появлений Баллантайна в каюте капитана с ежедневными рапортами, это был первый случай, когда Миранда получила возможность близко рассмотреть первого офицера корабля.

Когда они оказались в малолюдной части палубы, Миранда остановилась и оперлась руками о поручень.

– Мимо какой земли мы сейчас идем, лейтенант? Это еще Алжир?

– С полудня мы находимся в водах Марокко. – Адриан смотрел мимо проходящих матросов на пурпурную полосу, окаймлявшую горизонт.

– Марокко, – промурлыкала она и глубоко вздохнула, словно почувствовала пряный аромат базаров. – Когда-то я была в Касабланке... Конечно, при более приятных обстоятельствах и в более счастливые времена. Мой отец был богатым купцом из Мадрида и время от времени брал меня с собой в путешествия.

Адриан ничего не сказал, а, молча глядя на Миранду, раскурил тонкую черную сигару.

– Я не виню вас за то, что вы мне не верите. – Блеск исчез из янтарных глаз, и Миранда опустила голову. – Это было много лет назад, и я... я сама теперь сомневаюсь, было ли это вообще.

– У меня нет причин вам не верить. – Баллантайн с наслаждением выдохнул дым.

– Но обо мне удобнее думать как о проститутке. – Ее глаза вспыхнули и перехватили его взгляд прежде, чем он успел его отвести. – Разумеется, было бы трудно оправдать поведение вашего капитана, если знать, что я дочь испанского гранда!

– Гранда?

– Меня похитили во время путешествия из Мадрида в Кадис к жениху. Мы должны были обвенчаться в Кадисе, а потом отплыть в Мехико, где мой отец приготовил поместье мне в приданое. – На ее лице появилась печаль. – Однако на наш корабль напали, а меня схватили и привезли на Змеиный остров. Там меня били и угрожали продать в рабство, а в итоге заставили служить бандитам единственным способом, который они предоставляют женщинам.

– А отец и ваш жених? Неужели они не разыскивали вас и не пытались выкупить вашу свободу?

– Отец искал, и мой Мануэль искал тоже. Но, лейтенант, они святые, и разве могла я вернуться к ним... запятнанной? Я просила, я умоляла моих похитителей, а потом делала это... – Она вытянула изящную кисть, демонстрируя шрам, который заработала гораздо раньше, во время драки в таверне, – пока Дункан Фарроу не согласился послать письмо моему отцу, в котором сообщал, что я погибла во время нападения на наш корабль. В обмен я обещала быть... послушной. После этого ничто не имеет для меня значения.