Адриан, не обращая внимания на колотившие его руки и ноги, попятился к двери, так чтобы свет упал на револьвер, который он приставил к виску Кортни. Она моментально прекратила сопротивляться, и едва заметное движение во тьме тоже прекратилось.
– Сигрем, – задыхаясь, простонала Кортни.
– Корт? Корт, это ты?
– О Боже... Сигрем!
Холодное дуло оружия уперлось ей в горло, и она замолчала. На фоне бочек и ящиков Баллантайн с трудом различил фигуру гиганта, поднявшегося из-за невысокой стены пороховых бочек. Слабый луч света упал на горящие черные глаза, и теперь казалось, что в темноте светятся два раскаленных угля.
– Итак, я привлек ваше внимание, – заключил Баллантайн. – Уверен, теперь мы быстро найдем выход из этой ситуации.
– Не слушай его, Сигрем! – хрипло крикнула Кортни. – Что бы он ни говорил, не делай этого! Не верь ни одному его слову! Делай то, что собирался! Взорви их!
Сигрем посмотрел на револьвер, приставленный к горлу Кортни, одна из его лапищ поднялась, и Адриан увидел, как над не закупоренным отверстием порохового бочонка блеснул металл.
– Попробуйте, – спокойно произнес Баллантайн. – Но прежде чем нажмете на курок, будете иметь удовольствие увидеть, как мой выстрел разнесет ей череп.
– Нет, Сигрем! Не слушай его! У нас никогда больше не будет такой возможности. Вспомни Эверара! Вспомни Дункана и Гаррета!
– Вспомните обещание, которое вы дали Эверару на берегу, – вкрадчиво добавил Адриан, – обещание спасти ее.
– Ты спасешь меня, Сигрем! – в отчаянии закричала Кортни. – Мы ни за что не покинем этот корабль живыми цепях и клетках, чтобы предстать перед марионеточными судами, которые они приготовили для нас. Я не хочу так умереть, Сигрем. Я не хочу так умереть!
В груди Сигрема заклокотал воздух, и его револьвер придвинулся чуть ближе к открытой двери.
– Я клянусь вам, что с девушкой ничего не случится, – спокойно заверил его Баллантайн. – Она будет благополучно доставлена в Норфолк, где и предстанет перед справедливым судом.
– Мы тебе не верим, янки! Ведь это говорит негодяй, который приказал запереть ее на неделю в железной клетке!
– Я тогда не знал, кто она. – Адриан стиснул зубы. – Кроме меня, никто этого не знает, и я прослежу, чтобы так было и впредь. Даже по окончании перехода ни один человек не узнает, кто она такая, а затем ее поместят с остальными женщинами, и...
– Нет! – взревел Сигрем так громко, что подобравшиеся ко входу в склад моряки отскочили назад. – Нет, я не хочу видеть, как ее отправят в бордель!
Ощущая, как пот ручьями стекает у него из-под волос, а медная рукоятка револьвера скользит в руке, Баллантайн слегка ослабил хватку. Он почувствовал, что Кортни слегка изменила позу, чтобы иметь возможность воспользоваться малейшей допущенной им ошибкой, и вдруг понял, что второй пират стоит рядом с ним.
– Я прослежу, чтобы ее отпустили, когда мы окажемся на берегу, – произнес он сквозь стиснутые зубы. – Это лучшее предложение, которое я могу сделать, – вернее, единственное, которое я могу сделать. Если она поведет себя разумно, не будет создавать проблем и сумеет себя не выдать, пока мы не прибудем в Норфолк, я прослежу, чтобы ее доставили на берег и отпустили.
– Я дал клятву Эверару, – отчеканил Сигрем, переводя взгляд черных глаз с лейтенанта на Кортни. – Если бы я остался жив, с ней не случилось бы ничего плохого. Я хочу услышать то же и от вас, янки. Вы должны дать слово, слово офицера вашего треклятого военного флота, что, пока вы живы, с ней ничего не случится.
– Нет, Сигрем! – запротестовала Кортни. – О нет, Сигрем, не...
– Дайте мне такое слово, янки, и обещание достойно обращаться с нашими людьми, и тогда корабль – ваш.
Баллантайн застыл. Необходимость принятия такого решения превращала кровь в его венах в жидкий огонь. Если он откажется – их всех ждет смерть; он не сомневался, что корсар выполнит свою угрозу и взорвет «Орел». Если он согласится – залогом будет его слово, его гордость и честь, а это значит, что он взвалит себе на плечи ответственность за судьбу Кортни.
– Я даю слово, – решился наконец Адриан и убрал револьвер от горла Кортни.
Широкие плечи Сигрема расслабились, и он осторожно положил оружие на крышку бочонка. Вывернувшись из рук Баллантайна, Кортни неуверенно шагнула вперед, борясь со слезами досады и гнева. Они держали этих янки за горло! Они были на волосок от того, чтобы отомстить за Эверара, за Дункана и за Змеиный остров! Кортни не могла допустить, чтобы все это так глупо закончилось!
Она нащупала револьвер, который Сигрем отложил в сторону, но на этот раз ей помешал корсар, схвативший ее за руку. В следующую минуту она изливала в слезах свое страдание на груди Сигрема и, только услышав приглушенный стон и почувствовав, как содрогается огромное тело, осознала наконец весь ужас положения.
Сигрем был ранен. Кортни ощутила липкое тепло под руками, и слезы мгновенно высохли на ее ресницах. Она испуганно взглянула на него.
– Это пустяк, девочка, – шепнул он. – Булавочный укол от игрушечного солдатика. Он дорого заплатил за оскорбление. – Черные глаза взглянули на Баллантайна поверх головы Кортни. – Почти так же дорого, как этот надменный лейтенант.
Адриан скривил губы, осознав коварство этого человека. Рана Сигрема была смертельной, он это знал и обеспечил Кортни безопасность, исполнив клятву, которую дал Эверару.
Баллантайн отрывисто отдал распоряжение матросам, собравшимся в коридоре, и, взяв Кортни за плечо, потянул ее к себе, но она оттолкнула его руку.
– Нет! Я не пойду с вами! Я больше не желаю играть в ваши дурацкие игры! Я освобождаю вас от данного слова, слышите? Клятва, которую вы дали Сигрему, не значит ничего – ничего!
Несколько крепких, хорошо вооруженных моряков подошли ко входу в пороховой склад. Баллантайн холодно взглянул на Сигрема, и тот, кивнув, оторвал от себя Кортни.
– Корт, ты должна идти с ним, – тихо, но твердо приказал корсар. – Это твой единственный шанс спастись.
– А ты, Сигрем... как же ты? – Не получив ответа, она обернулась к Баллантайну с полными жгучих слез глазами. – Что будет с Сигремом? Его подвергнут наказанию, да? Он будет наказан и умрет, и все из-за какого-то пустяка? – Глаза Кортни блеснули в свете фонаря.
– Не из-за пустяка, – отозвался Сигрем. – Я не смог бы жить, раз Эверар умер, и ты это знаешь.
В желтом мерцающем свете, падавшем сквозь открытую дверь, неясным силуэтом вырисовывалась крепкая фигура Нильсона, который стоял, опираясь на большую бочку с водой. Его рубашка была пропитана кровью, но он, не обращая внимания на раны, первым шагнул к двери.
Сигрем замычал от боли, когда два моряка заломили ему руки за спину и ткнули мушкетом под ребра. Кортни снова бросилась к нему, но ее удержал властный взгляд черных глаз, а Адриан остановил ее, схватив за плечо. Пират и лейтенант долго смотрели в глаза друг другу, а затем Сигрем угрожающе предупредил:
– Вы дали слово хорошо обращаться с ней, янки. Если вы его не сдержите, я вернусь за вами. Я найду способ вернуться за вами.
Выдержав пристальный взгляд корсара, Баллантайн кивнул охраннику. Последний бесполезный крик Кортни был заглушён рукой, которая с большим удовольствием сдавила бы ей горло, а не просто закрыла рот. Когда группа моряков вышла из темного помещения, Баллантайн молча потянул Кортни за собой. Он не доверял себе, чувствуя, что еще немного, и он изольет на нее свой гнев.
Мэтью Рутгер испуганно воззрился на хрупкую фигурку, которую грубо втолкнули в его кабинет, но в комнате находились два его помощника и Малыш Дики, поэтому он не мог сказать ничего, кроме банальных слов:
– Что происходит? У меня семь умерших и еще три человека, которые, того и гляди, отправятся вслед за ними, а раненых больше, чем коек для них.
– Сколько? – спросил Адриан.
– Раненых? Достаточно для того, чтобы можно было подумать, будто нас атаковала небольшая армия.
– Поставь их на ноги и через пять минут приведи к каюте капитана. Теперь он ответит за их кровь. И честное слово, я охотно передам командование в его руки. – Адриан направился к двери, но задержался, чтобы бросить на Кортни испепеляющий взгляд. – Держи нашего друга при себе, пока не уляжется суматоха. И если он осмелится открыть рот или не подчиниться твоему приказу, ты получишь мое искреннее одобрение за то, что спустишь с него шкуру.
