- Какое тебе дело?! - рявкнула Алексия.
Даже, оказавшись в экстремальной ситуации, она продолжала вести себя дерзко. Огрызалась и пыталась столкнуть с себя отчима. Первое оцепенение прошло, и теперь возвращалась способность трезво мыслить.
- Хочу, чтобы он со мной поделился, - пояснил Томас, глядя на падчерицу.
Уточнять, чем, точнее, кем именно, не стоило. Хейворт и так всё поняла.
- Ты больной, - хрипло выдала девушка.
- Может быть, - отозвался Кингстон, прижимаясь своим ртом к её рту.
От Тома пахло спиртом, и этот запах перебивал все другие. Руки стремительно стягивали с Алексии остатки платья. Девушка отчаянно вырывалась, но мужчина был в разы сильнее, а злость, видимо, придавала ему сил. Его губы спустились ниже, заскользили по шее, но эти действия не вызывали никакого восхищения, только отторжение и желание оказаться подальше отсюда. На миг Алексия закрыла глаза.
И об этом она раньше мечтала? О прикосновениях этого человека? Получи и распишись, детка. Только не жалуйся потом, что этот день стал самым большим разочарованием в твоей жизни.
Мама... Патрик... В этот момент она думала о них. Получается, что, не оказывая должного сопротивления, она предает их обоих. Одно дело - Кингстон. Он не родная кровь, практически посторонний человек в жизни Виктории. Но она-то... Она не должна допустить ничего подобного. Она должна вырваться. Да и не только ради своих родных и любимого, но и ради самой себя.
Охваченный страстью, Кингстон пропустил тот момент, когда Алексия с трудом дотянулась до стола, схватила первую попавшуюся тарелку и с размаху ударила ею о столешницу. В руке у девушки остался лишь осколок с острыми краями.
- Отпусти меня, - прошипела Хейворт, глядя на отчима.
Он, услышав звон битой посуды, на время отвлекся. Видимо, угроза разозлила его не на шутку. В глазах блеснул злой огонек, а на губах появилась усмешка.
- Ты этого не сделаешь, - произнес он, уверенный в своей правоте.
- Зря ты так думаешь, - отозвалась Алексия, стараясь не паниковать.
Получалось с трудом. Липкая паника приняла девушку в свои сети, словно пленка нефти над водой. Никаких шансов на спасение, ни единой возможности глотнуть живительного кислорода. Остается только идти ко дну, но Алексия сопротивлялась.
- Не сделаешь, - повторил Кингстон, отчего-то становясь нежнее.
Эта доброта казалась Алексии намного более пугающей, нежели грубость с его стороны. Внутренний голос настойчиво подсказывал, с чем связаны перемены в настроении. Скорее всего, отвлекающий маневр. Сейчас он старался усыпить бдительность девушки, а после довести начатое до конца. И внутренний голос не ошибся. Потому что отчим уже через пару секунд вновь кинулся к Алексии. В тот момент она поняла, что терять нечего, и, вложив в удар всю свою ненависть, вонзила осколок в обнаженное плечо, предварительно поцарапав тонкую красную линию. Несколько красных капель упали ей на платье. После, собрав все силы, девушка оттолкнула Кингстона от себя и бросилась в гостиную. Времени на приведение себя в порядок и переодевание не было. Она торопилась, как можно скорее, вырваться из этого ада. Сорвав с вешалки первую попавшуюся куртку, она выскочила на улицу.
Томас, конечно, бросился за ней. Она слышала, как он кричит, зовёт её обратно. При этом, наверняка, в голове уже зреет коварный план, что делать с беглянкой и как её проучить.
Она бежала вперед, не разбирая дороги. Не позволяя себе делать остановки хотя бы на пару минут. Его голос действовал, как кнут, подстегивающий к решительным действиям. Вдали блеснули фары одинокого автомобиля, и Алексия, не задумываясь, выскочила на дорогу, не думая, что могла погибнуть, не успей автомобилист вовремя затормозить.
К счастью, всё обошлось. За рулем оказалась женщина, вызвавшаяся помочь Алексии и подвезти её к дому Патрика. Именно в машине своей спасительницы Алексия и лила слёзы, вспоминая всё то, что произошло с ней недавно.
Машина притормозила у ворот в тот момент, когда Хейворт, решилась попросить у женщины, сидевшей за рулем телефон. Позвонить Локруа, чтобы он вышел к воротам и встретил её. А потом выслушал и не оттолкнул, увидев перед собой всю картину произошедшего. Нужно было ещё позвонить маме. Но это она сделает уже в доме, а не сейчас, когда находится на птичьих правах.
В трубке слышна была музыка. Внутри дома, очевидно, веселились. И Алексия поймала себя на мысли, что зря приехала сюда. Если бы Миранда была в городе, все было бы куда проще. Подруге ничего не нужно объяснять. Она сама всё поймёт, а вот Патрик...
"Ты плохо о нем думаешь", - укорила себя Алексия.
Локруа не заставил себя ждать. Вскоре он вышел из ворот, подошел к машине, расплатился с женщиной-водителем, пожелал ей счастливого рождества. И только после этого Алексия вылезла из машины, не желая шокировать Патрика своим внешним видом при свидетелях. К чести его, надо сказать, он не стал расспрашивать девушку, почему она звонит с чужого номера, почему просит заплатить за нее и голос так предательски дрожит. Просто не хотел ставить её в неудобное положение своими расспросами.
Он и после её появления на улице, не стал учинять допрос. Только, оказавшись в доме, прижал её к себе и произнес обеспокоенно:
- Алекс, девочка моя, что с тобой произошло?
- Дай мне выпить, - тихо ответила она.
До сих пор не получалось прийти в себя. Нервы были на пределе. И объятия неожиданно заставили вздрогнуть. Вновь вспомнились те отвратительные прикосновения и поцелуи. Не менее, а то и более отвратительные, чем прикосновения.
- Понятно, - процедил он задумчиво.
На время оставил девушку в одиночестве, направился в гостиную, вернулся с начатой бутылкой коньяка, и без слов потянул девушку наверх.
- У тёти праздник. Она его встречает вместе со своими друзьями и подругами, - говорил он. - Внизу нам поговорить нереально, всё время будут мешать. Думаю, что тебе свидетели сейчас не нужны.
- Не нужны, - подтвердила Алексия, крепче сжимая руку Локруа. - Можно тебя кое о чём попросить? Мне нужен телефон. Хочу позвонить маме, а свой оставила дома.
- Это всё из-за него? - спросил Патрик, обернувшись.
- Из-за кого?
- Из-за твоего отчима?
- Да. Он пытался меня изнасиловать, - пробормотала Хейворт так тихо, что сама едва различала свои слова.
Но Патрику и говорить ни о чем не надо было. Он все понял сам. Одного взгляда на девушку было достаточно для того, чтобы все события вечера перестали быть для него загадкой. Разорванное платье, мягкие тапочки на ногах, растрепанная прическа и вновь синяки, проступавшие на запястьях. Даже несколько капель крови на платье не остались незамеченными для Патрика.
Они прошли в комнату и только теперь, плотно закрыв дверь, Локруа позволил себе начать расспросы. Алексия присела на край кровати, Патрик остался стоять у двери. На всякий случай, чтобы любопытствующие в самый неподходящий момент не вломились внутрь.
- Я так понимаю, твоей мамы дома не было?
- Нет. Она задержалась на работе. Он пил в одиночестве... Я собиралась ехать к тебе. Спустилась вниз, там столкнулась с ним, а он начал расспросы. Куда я направляюсь, зачем, а потом разозлился и... В общем, что было потом, я уже говорила.
- Это что? - спросил Локруа, глянув на кровяные пятна.
Алексия усмехнулась.
- Это его кровь. Не моя. Я ударила его осколком тарелки в плечо и убежала. Видимо, уже строишь планы, по какой причине меня можно бросить? - добавила уже без показной бравады. - Видимо, это, своего рода, пунктик. Не захочешь ко мне прикасаться, да и вообще видеть меня. Потому что я... грязная. Да?
Локруа отрицательно покачал головой.
- Нет, конечно, нет. Глупости это всё. Я никогда тебя не брошу.
- Так могу я позвонить? - спросила Алексия, меняя неприятную тему.
Она не хотела в данный момент думать о расставаниях.
- Да, конечно, - кивнул Патрик.
Он протянул девушке свой мобильный. Потом посмотрел на бутылку, которую всё ещё держал в руке и спросил:
