Сказать что-то ей тоже не позволили, заставив замолчать при помощи поцелуя. Она хотела возмутиться, сказать, что шутка явно неудачная. И, чем дальше она заходит, тем неудачнее становится. Это не смешно. Это больно и обидно, когда на чувствах посторонние играют, не воспринимая их всерьёз.

- Наглость - второе счастье?

- Первое.

- Ты самонадеянный.

- Совсем нет.

- Красивые парни все, как один, самовлюбленные.

- Красивые?

- Ты сомневаешься в собственной привлекательности?

- Одно время у меня были комплексы на этот счёт.

- Неужели?

- О, да. Веснушки, рыжие волосы... В начальной школе меня часто дразнили из-за них. А потом я решил сделать их своей визитной карточкой, и всё пошло на лад. Не полюбишь себя, не похвалишь, никто не полюбит и не похвалит.

- Я похвалю. По-дружески, - подбодрила Алексия Патрика.

- Ты любишь меня. - Он не спрашивал, утверждал. - На самом деле, любишь. Но боишься стать одной из, как все предыдущие. Думаешь, что я буду сравнивать тебя с Изабелл, не в твою пользу. И, между прочим, зря. Нет, конечно, раньше так всё и было. Я вас сравнивал. Сейчас понимаю, что это глупо.

- Зачем ты мне рассказываешь это?

- Хочу, чтобы ты знала.

- М-м-м, - неопределенно выдала Алексия, допивая остывший чай.

- Признаться, началось всё довольно банально. Я понял, что хочу тебя...

Алексия снова закашлялась.

- Тебя так легко смутить? - поинтересовался Патрик заботливо.

- Предупреждать надо, - огрызнулась Хейворт.

- Это желание и сейчас никуда не делось, - продолжал испытывать судьбу Локруа.

Девушка глубоко вдохнула, стараясь отвлечься от провокационных заявлений.

- Вот как?

- На самом деле. Только теперь всё намного глубже. Раньше чувства были поверхностными, только интерес и банальное желание. А сейчас есть ещё что-то такое, что я не в силах передать словами. Наверное, именно это и принято называть любовью. Честно, я теряюсь. Не знаю, что сказать. Я никогда не добивался расположения девушек, никогда долго за ними не ухаживал. До Изабелл у меня вообще не было серьезных отношений, а с ней они начались специфически.

- Не сомневаешься в том, что у тебя сейчас с ней всё несерьёзно?

- Не сомневаюсь. Я же знаю, чего я, на самом деле, хочу. И это не отношения с Изабелл. Они себя исчерпали. Обычная подростковая страсть. Любовь к более взрослой девушке, попытка учинить бунт в своей налаженной жизни. Тогда мне хотелось вырваться из клетки, созданной родителями. Здесь, вдали от них, порок уже не так привлекателен, как раньше. Очарование его угасло, потому что нет антагониста.

- Даже не знаю, что сказать.

- Это временное явление.

- Патрик, а на что ты рассчитывал, когда приглашал меня на разговор?

- Честно? Сложно ответить на этот вопрос. Я понимаю, что ты сейчас оказалась в трудном положении, ответственность за отношения с Фредом накладывают определенный отпечаток, но всё же, я хотел бы услышать положительный ответ. Пусть не сейчас, а, спустя определенное время.

- Думаешь, из этой авантюры получится что-то хорошее? - спросила Алексия недоверчиво.

Она никак не могла поверить, что Патрик говорит это всё наяву, а не в её мечтах. Они сидят рядом, едва ли за руки не держатся, разговаривают о достаточно личных вещах. Это не дружба. Уже не дружба. Даже самые близкие разнополые друзья не стали бы настолько откровенничать, позволять постороннему заглядывать себе в душу.

- Я не думаю. Я уверен на сто процентов.

- А я вот сомневаюсь.

- Понимаю, - кивнул Локруа. - Я ведь не зря заметил в самом начале разговора, что у тебя было немало поводов усомниться в правдивости моих слов и моих поступков. Я слишком часто делал ошибки. Сейчас я как раз хочу все изменить. Принять, наконец, правильное решение. И быть с человеком, который мне не безразличен. И которому, надеюсь, не безразличен я. Именно я, а не мои внешние данные, платежеспособность моих родителей и прочая мишура, под которой зачастую теряются настоящие чувства.

- Ты и не безразличен, - немного обреченно выдала Хейворт. - На самом деле. Да, конечно, одно время я относилась к тебе с прохладцей, потом решила, что мы можем подружиться, а все эти поцелуи и объятия, что время от времени случались, воспринимала, как, своего рода шутку, баловство. Не придавала им особого значения. Думаю, ты тоже не считал их проявлением серьёзных чувств. Сам говоришь, что ничего тогда ко мне не испытывал.

- Практически ничего, - поправил собеседницу Патрик.

- Ну да, - согласилась Алексия.

На время они замолчали. Патрик принялся, наконец, за чай, успевший остыть, а потому потерявший большую часть своей привлекательности. Холодная, горьковатая жидкость казалась отвратительно-мерзкой на вкус. Алексия подцепила из чашки ломтик лимона и принялась его жевать, чувствуя, как на языке появляется кислый привкус.

- К тому же, твои слова, - сказала Хейворт осторожно. - До сих пор от них передергивает.

Какие именно слова, уточнять не стала.

Патрик и сам обо всём догадался. Слова, заставившие девушку смутиться в первую их встречу. "Что-то мне подсказывает, что ты ещё невинная девушка. Обещаю, что долго это продолжаться не будет, и твой первый раз заберу именно я". Глупо, вызывающе и очень пошло, особенно, если учесть, что сказаны они были едва знакомой девушке. Странно, что ещё в тот раз Алексия не расщедрилась на пощечину, ограничившись лишь гневным выкриком. Наверное, просто растерялась.

- В своё оправдание могу заметить, что, прежде чем их произнести, думал недолго. Точнее, совсем не думал. Мне хотелось как-то тебя задеть, а твоя реакция на поцелуй раскрыла передо мной все карты. Ты отреагировала слишком... ярко.

- А обычно все незнакомые девушки падают прямиком в твои объятия, стоит только их поцеловать?

- Обычно я не целую незнакомых девушек.

- У нас сегодня день откровений какой-то, - пробормотала Алексия.

- Я хочу быть честным с тобой, - согласно кивнул Патрик. - Оттого и стараюсь сейчас расставить всё точки над i. Если бы я был на сто процентов уверен в том, что ты что-то испытываешь к Фреду, я вряд ли стал бы вмешиваться. Я знаю, что такое любовь, щедро приправленная болью. Отвратительное на вкус блюдо. Но у вас я не вижу любви, взаимной, во всяком случае. Потому и позволяю себе некую вольность.

- Если я попрошу тебя не вмешиваться, ты послушаешься?

Она и так знала ответ на свой вопрос. Решила уточнить на всякий случай.

- Нет.

- И почему я не удивлена?

- Потому что именно это и хотела услышать? - предположил Локруа.

- Нет. Потому что для меня не является тайной тот факт, что ты очень наглый тип.

- Наглеца заметить и выделить из толпы легче, чем скромника.

- Не могу не согласиться.

Расплатившись, они вышли из кафе. Алексия спрятала руки в карманы, а носом уткнулась в предложенный шарф. Патрик не попросил вещицу вернуть, и девушка могла наслаждаться ароматом, шедшим от этого шарфа. Все та же туалетная вода, те же сигареты. Вообще-то Хейворт не любила запах табака, но, когда дело касалось Патрика, все менялось. У него был потрясающий голос. Низкий, с хрипотцой, едва заметным акцентом. Иногда в речах Патрика проскальзывали грассирование, присущее всем французам. Алексии оно казалось очаровательным. Второе подтверждение вышеозвученному правилу. Раньше Алексия терпеть не могла французский язык. Рыжеволосые люди не казались ей привлекательными. Скорее, смешными. Но по странному стечению обстоятельств она влюбилась как раз в рыжеволосого.

Стереотипы ломались, оставаясь в прошлом. Они складывались, как карточный домик, на руинах прошлой жизни.

Сейчас Хейворт стояла перед выбором. Или она остается в той самой, пресловутой, прошлой жизни. Или сделает пару шагов вперёд, к жизни новой. Перешагнет через предубеждения, опасения, страхи и попытается стать счастливой.

Говорят, после разговоров по душам, становится легче. Лучше вкусить горькую на вкус правду, чем сладкую ложь. Но Алексии правда не принесла облегчения, не убрала камень с души. Если до этого дня Хейворт мучилась от ревности, которую старательно убивала в себе, но так и не смогла от нее избавиться, то сейчас страдала от собственной нерешительности. Алексия злилась сама на себя, но отчаянно боялась риска.