Рядом с Алексией он вел себя так неосознанно. Произвольно получалось. Не нужно было подстраиваться под обстоятельства, надевать маски, играть роли, которые не отражали его истинную сущность, а лишь демонстрировали окружающим желаемое.

С Хейворт было легко и сложно одновременно. Рядом с ней Патрик мог не играть. Он жил. По-настоящему. Так, как раньше, до встречи с Изабелл. Была жажда жизни. Локруа смеялся, радовался, огорчался, переживал, любил и ненавидел. Искренне, а не надуманно.

- Не волнуйся так, - прошептал он. - Мяч никуда не убежит. Корзина, тем более. Прицеливайся и бросай.

Одна его ладонь продолжала лежать на плече Алексии, вторая скользнула на талию. Хейворт закусила губу от напряжения. Прицелилась и всё-таки бросила. Мяч полетел в корзину, на долю секунды задержался на ободке. Алексия топнула ногой от досады, не зная, кого в данной ситуации винить. Себя за то, что отвлеклась, позволила голосу коварного соблазнителя завладеть сознанием. Или же того самого коварного соблазнителя, заставившего на время позабыть об основном занятии.

И в тот же миг мяч скользнул в корзину. Девушке удалось закрепить свой успех. Она собиралась повернуться к Патрику лицом, сказать, что теперь они могут поговорить о деле, ради которого все затеяно, но почувствовала, как Локруа зарылся носом ей в волосы. И тихо-тихо, так, что Хейворт едва расслышала, сказал:

- Молодец.

Пару минут они так и стояли, обнявшись. Правда, объятия эти были довольно целомудренными. Локруа руки не распускал, целовать Алексию не пытался. Вел себя примерно. Со стороны даже могло показаться, что они родственники. Есть нежность, понимание, забота друг о друге, а вот особого влечения не наблюдается. Но это все только видимость. Хейворт не могла приказать себе моментально расстаться с иллюзиями по поводу этих отношений. Она очень сильно переживала. Сердце колотилось, как птица в клетке, мечтающая о свободе. И руки неожиданно похолодели.

Следовало тотчас же оттолкнуть Локруа, но не было сил это сделать. Чем дольше Алексия находилась рядом с этим человеком, тем отчетливее она понимала: можно сколько угодно бежать от других людей, но невозможно убежать от себя. Всё время она именно этим и занимается. Нужно, наконец, позволить себе чуть больше свободы, чем прежде. Перестать хандрить и взяться с энтузиазмом за строительство новой, счастливой жизни, от которого отделяет совсем немного. Один шаг. Одно прикосновение. Один взгляд. Три слова.

Ровно три слова она и произнесла. Но совсем не те, которые готовы были в любой момент слететь с языка.

- Я всё знаю.

- Что именно?

- Я видела вас вместе. В тот день... Помнишь, мы с тобой столкнулись в коридоре? Вот тогда я видела вас с Изабелл.

- Вот об этом я и хотел поговорить.

- Об Изабелл?

- И о ней в том числе.

- Но почему со мной? - удивилась девушка.

- Потому что ты - самый лучший собеседник в мире.

- Неужели? - хмыкнула Алексия.

- Да, - подтвердил Патрик.

- Сегодня я тоже узнаю о себе много нового.

Алексия всё же сумела высвободиться из чужих объятий. Подобрала с пола куртку и сумку, отряхнула их от пыли и принялась сосредоточенно воевать с застежкой. Молния играла с девушкой злую шутку. Никак не желала застегиваться, расходилась или цеплялась за края материала. Нервозность хозяйки передавалась и вещам.

Локруа подошел к Алексии, отстранил её руки от застежки и сам застегнул девушке куртку.

- Вот теперь всё отлично.

- Спасибо, - выдохнула Хейворт.

- Не за что. Я так понимаю, разговаривать ты не хочешь?

- Нет-нет, - девушка поспешно замахала руками, опровергая предположения Патрика. - Мы обязательно поговорим, только не здесь. Всё-таки школа не располагает к задушевным разговорам. Мало ли... Вдруг найдутся желающие подслушать.

- Тогда можешь немного подождать? Мне нужно собраться.

- Конечно, - кивнула Алексия. - Я подожду на улице.

Выскочив из здания школы, Хейворт с наслаждением вдохнула морозный воздух. Всё оказалось не так страшно, как рисовало воображение. Возможно, весь разговор пройдет в том же ключе и Локруа не станет душу из нее вынимать, требуя честных ответов на каверзные вопросы.

* * *

Вопреки ожиданиям никаких каверзных вопросов не последовало. Патрик и сам не горел желанием ворошить прошлое, потрясая перед собеседницей событиями своей личной жизни, вынося его на всеобщее обозрение. Ему хотелось просто поболтать на отвлеченные темы. И на роль слушателя идеально подходила Алексия. Она не перебивала по пустякам, не пыталась навязать свою точку зрения, не акцентировала внимание на себе, любимой. Она внимательно слушала одноклассника, давая понять, что разговор её нисколько не утомляет. Она точно так же заинтересована в диалоге, а не в монотонном повествовании, когда идешь рядом с человеком и чувствуешь, что нужен исключительно для массовки, а не для поддержания разговора. И это не могло не радовать.

Локруа впервые за довольно долгое время мог снова легко поболтать с кем-то о жизни. О событиях в школе, о семейных проблемах, о повседневных заботах. Обо всем. С Алексией было очень легко. Время, проведенное рядом с ней, летело незаметно. Его было мало. Патрику хотелось слышать этот, немного насмешливый голос, ловить на себе заинтересованный взгляд карих глаз, напоминавших по цвету свежесваренный кофе, время от времени прикасаться к чужой ладони, чувствуя тепло чужого тела. Отчаянно хотелось переплести свои пальцы с пальцами Алексии, обнять девушку и просто стоять так с ней. Ему хотелось, чтобы Алексия всегда была рядом.

В прошлом он говорил, что никто не заменит ему Изабелл... Да, это, действительно, так. Основная ошибка Патрика состояла в том, что всех своих девушек он неизменно сравнивал с Изабелл, а делать этого не стоило. На свете нет одинаковых людей. Даже схожие внешне люди, близнецы, например, оказываются полными противоположностями друг друга в плане характера. И попытка перекроить одного человека под другого, взрастить в нем новую личность, зачастую обречена на провал. Каждый человек, сам по себе, - личность. Со своими достоинствами и недостатками, проблемами и радостями, привычками, странностями, переживаниями и маленькими трагедиями. То, что важно одному, может оставить равнодушным другого. Неизвестно, как отреагируют разные люди на одно предложение. Кто-то будет негодовать, кто-то улыбнется снисходительно, кто-то вообще в восторг придёт. Но это здорово, что реакция последует разная. Жить в обществе, где все на одно лицо, с набором стандартных реакций - невозможно. Невыносимо. Это сводит с ума, заставляет временами лезть на стенку.

А Патрик постоянно совершал эту ошибку. Пытался всех своих знакомых приравнять к Изабелл. Сравнение зачастую оказывалось не в пользу первых. Изабелл казалась восхитительной девушкой, равной которой нет, никогда не было и не будет. Но два месяца, проведенные "в любви и согласии", показали, что это утверждение ничего общего с реальной действительностью не имеет. Он сам придумал для себя идеал. Тогда, в период пубертата этот идеал отвечал всем его запросам, неизменно вызывал восхищение и заставлял едва ли не трепетать. Сейчас от прежних чувств ничего не осталось. Патрик смотрел на Изабелл и видел обыкновенную девушку, каких по улицам ходят сотни. Ничего особенного, ничего выдающегося. Время подросткового бунта осталось в прошлом, ушло, забрав с собой восхищение Изабелл.

Два месяца, проведенные рядом с ней, позволили проанализировать всю ситуацию, разложить всё буквально по полочкам, перестать оглядываться назад и сделать шаг вперёд. В одну реку не входят дважды. Он предпринял целых три попытки. И чем это в итоге обернулось? Счастья не принесло, только разочарование. Единственный плюс в данной ситуации оказался в том, что Патрик сумел разобраться в себе, отказаться от старых чувств и принять новые. Осознать, что ему безумно нравится Алексия. Всё в ней, без исключения. Первая его любовь - это она, а не Изабелл, как он думал ранее.