Алексия стояла на месте, позабыв о том, зачем вышла из класса. В тот момент она думала лишь о том, что совсем недавно нечто подобное происходило с ней. С той лишь разницей, что поведение Локруа с ней было немного пристойнее.
Хотелось сорваться с места и убежать, как можно дальше. Чтобы не слышать чужой шепот, вздохи, а временами и тихие стоны. Не смотреть на то, как Патрик обнимает свою девушку, как его ладони скользят по её талии, по бедру, забираясь под юбку. Ослабляют узел галстука. Не видеть, как Изабелл прикасается к нему. Стягивает его пиджак, как её ладонь ложится на затылок, как сама девушка утыкается носом в шею Патрика. Но Алексия не могла заставить себя уйти. Ноги отказывались идти, а внутренний голос приказным тоном говорил: "Смотри. Смотри все. Запоминай". И она стояла. Она смотрела, не в силах отвести взгляда от потрясшего её зрелища. И где-то, на периферии сознания, слышала его голос. Теперь уже далекий, странно-отталкивающий, лживый... "Я без ума от тебя"... "Запах фиалок сводит меня с ума"... "Не ревнуешь, а жаль"...
Быть может, в определенный момент закрадывались в его голову подобные мысли, но сейчас от них не осталось и следа. Изабелл - единственная девушка, которая нужна Патрику. Единственная, способная сделать его счастливым человеком.
В какой-то момент она поняла: нужно бежать. Сорвалась с места и направилась в женский туалет. Открутила кран, набрала полную пригоршню воды, плеснула себе в лицо. Часто-часто дышала, как спортсмен только что совершивший забег на длинную дистанцию. Оперлась ладонями на раковину, да так и стояла, восстанавливая дыхание. Не поднимала глаз, чтобы не видеть собственное отражение. Наверняка, зрелище отвратительное. Шумное, сбитое дыхание, синева под глазами от постоянного недосыпания, а ещё отсутствие косметики делает её похожей на моль бледную. Никакой выразительности.
Алексия услышала шаги. Кто-то собирался составить ей компанию. Хейворт совсем не удивилась, когда в дверном проеме нарисовалась Изабелл. Уверенно вышагивая на каблуках, блондинка подошла к другой раковине, тщательно вымыла руки и принялась отряхивать юбку и блузку. После полезла в сумочку, достала оттуда упаковку с блеском для губ. Краем глаза Алексия отметила цвет блеска. Красный. Сочный, яркий, вызывающий. Видимо, у Локруа особая тяга к красному цвету наблюдалась.
Внезапная мысль вспыхнула в голове, подобно молнии. Изабелла. Белла. Белль. Всё это время он мог думать о своей девушке, потому и называл Алексию её именем. Не её он называл красавицей, просто предавался воспоминаниям.
Хейворт коротко хихикнула, а после захохотала в полный голос. Изабелл посмотрела на нее удивленно, вскинув бровь. Проводила взглядом, но Алексия его не почувствовала. Вылетела в коридор, не желая больше ни секунды находиться на одной территории с Изабелл. И по закону подлости налетела на Патрика. Он что-то спросил, но девушка не расслышала и предпочла поскорее избавиться от его общества, убежала. До нее донеслись лишь презрительно брошенные слова Изабелл:
- Сумасшедшая какая-то.
Что ответил Локруа, уже не слышала.
Больше Изабелл в их школе не появлялась, но и тех случаев оказалось более чем достаточно, чтобы Алексия окончательно разочаровалась не столько в жизни и любви, сколько в своих убеждениях и взглядах на жизнь. Она искренне верила в любовь, мечтала встретить человека, способного подарить ей это чувство, но итог вышел плачевный. Ничего общего с романами, заполонившими прилавки. Никаких высоких чувств, многочисленных переживаний и радостных хэппи-эндов, приправленных уверенным взглядом в будущее. У Хейворт впереди маячила неопределенность.
Она не плакала. Единственным проявлением слабости стали слезы под лестницей. Свидетельницей того позорного факта биографии стала Миранда, пообещавшая держать всё в тайне, и вполне успешно выполнявшая свое обещание. Никому не рассказала, даже Бренту. Но Клейтон и сам обо всем догадался. Его отношение к Локруа стало еще хуже, чем прежде. Раньше его можно было охарактеризовать, как отчужденно-равнодушное, сейчас, как откровенно-пренебрежительное.
Об увиденном Алексия никому не рассказывала. Это стало её тайной. И тайной ещё двух людей. Страшнее всего было признаться, что она завидует Изабелл и больше всего на свете хотела оказаться на месте своей соперницы. Хотела, чтобы её обнимали и целовали, чтобы к ней прикасались руки Патрика, у её уха звучал его голос. Глупое желание, совершенно иррациональное. Она всегда была умной девочкой, всегда правильно расставляла приоритеты и понимала, что геометрические фигуры в отношениях - это зло. Но ничего не могла с собой поделать. Иногда закрадывалась в голову предательская мыслишка: признаться Локруа в своих чувствах, подойти и откровенно, ничего не стесняясь, не боясь отказа, сказать все. От первого до последнего слова. Но Хейворт этого не сделала. Отступила на ранней стадии, не стала бороться за любовный трофей, стоявший на кону схватки. Когда, действительно, любишь человека, отпускаешь его, желая счастья, к другому человеку, способному подарить счастье. И она отпустила.
Перемены в настроении дочери не остались незамеченными для Виктории. Первое время она ждала, что дочь сама решится на откровенный разговор, перестанет скрывать свои переживания, но Алексия продолжала хранить молчание. Виктория не выдержала. Спросила, что случилось. Алексия не хотела рассказывать, но оборона долго не продержалась, затрещала по швам, и перед Викторией развернулась картина, полностью отражавшая историю любви дочери. Алекс не скупилась на краски, расписывая все, начиная с первой встречи в ресторане (о предмете разговора с Патриком благоразумно промолчала), заканчивая появлением Изабелл у ворот школы. О случае в пустом кабинете тоже умолчала, посчитав, что не вправе вмешиваться в чужую личную жизнь, даже, если эта жизнь тесно связана с её собственной.
Признаваясь во всём, девушка испытала на себе всю гамму чувств. Сомнения не давали ей покоя. Она внутренне всё ещё бунтовала против своей влюбленности. Приняла её, но не радовалась своим чувствам. Казалось, они забирают все силы, выматывают все нервы. Алексия сама превратилась в обнаженный нерв. Малейшая неприятность могла выбить из колеи, а возвратиться в привычный ритм оказалось довольно сложно.
Она сидела на маминой кровати и монотонно одну за другой приоткрывала завесы тайны. Сначала приподнимала один уголок, за ним второй. Так, по очереди сорвала весь покров. После признания почувствовала не облегчение, а опустошение. Но и тогда не смогла заплакать. Комок застрял у горла, так и не обратившись слезами...
Она прижималась к матери, как в далеком детстве. Тихая, спокойная речь матери стала чем-то вроде успокоительного средства. Алексия чувствовала себя защищенной и очень хотела верить, что всё, сказанное Викторией, однажды станет правдой. Всё будет хорошо, а невзгоды останутся в прошлом. Пройдёт совсем немного времени, и она забудет все свои переживания, страдания, проблемы. Проснется ранним утром и поймет, что нет причины для грусти.
Со времен признания прошло порядочное количество времени. Ничего не менялось, вера угасала.
Что такого в этой любви, временами думала она. Ничего особенно. Совсем ничего. Не стоит сосредотачиваться на ней, делать целью своей жизни, не стоит размениваться по мелочам. Пора вспомнить главное правило каждого уважающего себя циника и, наконец, начать жить по правилам, которые диктует современное общество. Чувства нужны, но лишь в разумных пределах. Не стоит бросаться в любовь, как в омут с головой. Высок риск так и не подняться в дальнейшем на поверхность, оставшись под черной гладью. Та любовь, что есть у нее сейчас - самое рациональное решение проблемы, самый актуальный подход. Все хорошо. Есть взаимопонимание, есть взаимоуважение, есть любовь со стороны одного человека, симпатия, пусть и не очень сильная, со стороны другого. Но в этом стоит искать свои положительные стороны. Пусть нет взрыва эмоций и переживаний, вихря чувств, нет противостояния и некой борьбы за лидерство. Тем не менее, есть подобие дружбы. Разве не доказано на практике, что именно браки между людьми, долго шедшими друг к другу, тратившими достаточное количество времени на узнавание и притирку, самые прочные? Доказано и неоднократно. Но думать об этом Алексии не хотелось. Она видела подобные браки с иного ракурса. Они казались ей скучными. Если даже на начальном этапе она не может заставить себя быть приветливой, а временами - нежной, что будет потом? Обижать человека не хочется, но и продолжать отношения, подобные тем, что есть сейчас, невозможно. Она не выдержит. Сбежит первая. Будет искать свой океан страстей, в который прыгнет, не задумываясь о последствиях, потому что её история любви не может быть чинной и благообразной. Не может и всё тут.
