За недолгую человеческую жизнь у Оскара накопилось столько воспоминаний, что некоторым и за много-много лет не собрать. Он бережно сохранял в памяти каждое прожитое мгновение, именно потому Элинор сейчас видела эти воспоминания не абстрактно, а через призму восприятия самого Оскара.

Разумеется, особое место в воспоминаниях отводилось последним годам жизни. Светская жизнь, помолвка, расторжение помолвки, новая избранница. Чувства в жизни Оскара Андерсона занимали не последнее место. Они для него тогда были на первом плане. А потому воспоминаний о чувствах у него скопилось невероятное количество.

Временами Элинор чувствовала себя неуверенно, стыдливо. Она подглядывала в чужую жизнь, фактически копалась в ворохе чужого грязного белья, где было место не только невинным забавам, но и жестокости, что зачастую так свойственна детям, но которую так старательно не замечают взрослые. Вместо того чтобы вмешаться, они стоят в стороне и наблюдают за тем, как справится ребенок с испытанием.

Сейчас, получая информацию из первых рук, от непосредственного участника событий, а не очарованных романтическим флером легенды людей, Элинор понимала, что служило поводом для раздражения Оливии. Эта идеальная история любви, воспетая обитателями 'Роузтауна' не была такой уж идеальной. Здесь нашлось место не только бескорыстной любви, но и куда менее романтичным вещам. Боль, унижение, ненависть, постоянные скандалы, попытки зацепить. Слёзы. Очень много слёз.

Элинор хотела списать это со счетов, но потом поняла, что Оскар делал всё намеренно. Его издевательства, насмешки не были неудачными попытками привлечь внимание. Он действовал так не по незнанию. Он действовал так потому, что хотел причинить боль Эдельвейс. Свое положение в обществе изначально он ставил превыше всего. Чувства не могли ставить под сомнение его репутацию, а отношения девчонкой, которая пригрета известным родом, но, по сути, является всего лишь внебрачным ребенком, ставили крест на идеальном реноме. Оскар отчаянно сопротивлялся своим желаниям, но методы борьбы оказались очень странными. Вместо того чтобы собраться с мыслями и держать себя в руках, он вымещал злость на той, кто ни о чем не догадывался.

А потом что-то щелкнуло, и он решил стать хорошим. Только вот те раны, что были нанесены раньше, его любовь вряд ли залечила. Хотя... Эдельвейс была слишком мягкой, излишне доброй. Она могла простить всё.

Элинор разорвала рукопожатие, посмотрела на Оскара, прищурив глаза, и произнесла:

- Ну ты и дрянь.

- Знаю, - безмятежно протянул он. - На обдумывание своей жизни у меня было больше ста лет. За это время я неоднократно проводил переоценку ценностей.

- И к какому выводу пришел?

- К такому, что я - дрянь, - усмехнулся призрак. - Ты всё? Посмотрела, что хотела? Или ещё будешь изучать?

- Очень много лишней информации, - пояснила Элинор, помассировав виски. - Я не могу отсортировать то, что мне нужно.

- Тебя интересует что-то конкретное?

- Твои отношения с Брендой.

- Почему именно с ней?

- Потому что, - отрезала Элинор. - Попробуй сосредоточиться только на воспоминаниях о Бренде. Мне они жизненно необходимы.

На данном этапе девушку интересовала лишь история первой любви Бренды Уорен. Не только воспоминания Оскара. Они служили неплохим дополнением, но полной картины не открывали. Элинор нужно было попасть в воспоминания Оскара, связанные с его первой избранницей, а после попытаться проникнуть в воспоминания Бренды, связанные с 'Роузтауном'. Наверняка, при жизни Уорен неоднократно вспоминала историю несчастной любви и того, как избавилась от соперницы. Это событие не могло не оставить в душе Бренды след. Хотя бы минимальные угрызения совести должны были посещать.

Элинор осторожно проходила через воспоминания Оскара.

Восторг от первой встречи, искрящейся розовой таблеткой затапливал разум. Бренда казалась Оскару совершенством. Уточенная, похожая на фарфоровую куклу. Роскошные волосы, бледная кожа, не тронутая загаром, идеальные черты лица. Будто выточенная из ценной породы дерева статуэтка, призванная служить для украшения дома. Она оказалась не только красивой, но и умной, начитанной, легко рассуждающей на самые разнообразные темы. А ещё её характер... Он вызывал у Оскара неподдельное восхищение, потому что в точности копировал его собственный.

Одно за другим всплывали в памяти Оскара воспоминания о первой невесте. Сначала их было много. Так много, что Элинор едва успевала просмотреть все от начала и до конца, но потом поток их начал иссякать. Былой восторг испарился так же стремительно, как и появился. Очарование померкло, а в мыслях все чаще замелькал другой образ. Рыжеволосая девушка, сидевшая на полянке и плетущая венки. Она же, прогуливающаяся по берегу реки; сидящая на лошади... За Эдельвейс Оскар наблюдал исподтишка, не решаясь подойти. Былая бравада исчезла, а на её месте возникла пустота. Не говоря гадостей, Оскар не решался заговорить с Эдельвейс, полагая, что она ответит ему грубо, дерзко. Под стать его былому поведению.

От этих воспоминаний следовало отойти, и Элинор постаралась ускорить просмотр своеобразной киноленты. Она продвинулась вперед, заметила вновь промелькнувшую Бренду и устремилась вслед за ней, перетекая в её воспоминания, хватаясь за них, как утопающий за спасательный круг.

Сделать воспоминания Бренды своими оказалось сложнее. Элинор никак не могла зацепиться за них. Только-только начинала просмотр, как её вновь выбрасывало в реальность. Бренда отказывалась идти на контакт, не желая предавать огласке свои тайны. У нее было слишком много скелетов в шкафу.

- Вторую руку, - прошептала Элинор, не открывая глаз.

Оскар стянул перчатку и протянул вторую ладонь. Бейкер крепко в неё вцепилась, стараясь таким способом расширить взаимодействие с прошлым.

Ощущение жара усилилось. Стало практически невыносимым. У Элинор пересохло во рту, а по коже прошлась волна, схожая по ощущению с пламенем. Её перебросило в день объявления помолвки Оскара и Эдельвейс. Она стала свидетельницей пожара, точнее, его жертвой. Это была адская боль, Элинор словно на куски разрывало от этого ужасного ощущения. Хотелось заорать во всю глотку, но дым мешал этому. Она закашлялась. Мысли Оскара в тот момент стали мыслями Элинор, его ощущения стали её ощущениями. В то же время Элинор отлично чувствовала Эдельвейс, её боль, ощущение плавящихся волос... Но даже в момент смерти девушка думала о возлюбленном, умоляя небеса спасти хотя бы его. Оскара одолевали те же мысли. Он вспоминал все известные ему молитвы, в которых неизменно просил о спасении Эдельвейс.

Ощущение пожара отступало. Бейкер, наконец, нащупала нить энергии другого человека и смогла соединиться с этой энергией. Связь была слабой, но Элинор не собиралась отступать от своей цели. Она не могла упустить шанс - пролить свет на эту историю. Если одна из ниточек уже была найдена, то вторую ещё только предстояло обнаружить и вплести в клубок.

Девушку перебросило в зал, где проходил бал. Бренда скользила по полу, кружась в вальсе с каким-то кавалером, но мысли её были далеки отсюда. Комплименты не производили должного впечатления. Не было чувства удовлетворения от удачно проведенной операции по устранению неугодных людей. Только жуткая боль в сердце, рвущая на части. Слезы, стоящие у горла комом. 'Я любила тебя, Оскар... Видит Бог, я любила. А ты предал меня. Я думала, что твоя смерть облегчит мою боль, но глубоко ошибалась. Мне не стало легче от этого. Наоборот, мне хуже, чем прежде. А знаешь, почему? Потому что ты умер вместе с ней, рядом с ней. И в момент смерти ты думал о своей нищенке, Эдельвейс, а не обо мне. Как в сказке. Любили друг друга, умерли в один день. Смерть вас не разлучила. Она сделала вас одним целым. Единственное, о чем я теперь мечтаю, это окончательно разлучить вас. Чтобы после смерти вы не могли найти друг друга. Никогда... Ни за что. Страдайте так, как страдала я, глядя на вас. Ненавижу!'.

От нее шло так много черной энергии, что Элинор стало не по себе. Никогда прежде не встречала она настолько злых людей.