- Вы что, в призрака влюбились? - бесцеремонно спросила Оливия.

Камилла посмотрела на соседку по комнате осуждающе, но не стала ничего говорить.

- Влюбился, девочка, - невесело произнес мистер Браун. - Было дело. И понимал, что неправильно это. Грешно даже, в какой-то степени. Ведь нет её уже среди живых, а я на нее смотрю, как на любимую девушку. Понимал, что ничего не получится, а всё равно лелеял в душе надежду. Оно ведь как получается, сердцу приказать невозможно. Оно само обращается в сторону того, кого считает идеалом для своего владельца. Вот мое сердце на этом острове и осталось. Пытался я отсюда уехать, в других местах жить, но все равно обратно, как магнитом тянуло. Не мог я вдали жить. Всё равно или поздно сюда мыслями возвращался. Целый год продержался, а потом бросил всё в городе, да вернулся сюда. И первым делом с ней встретился. Она меня у самого берега встретила, на шею кинулась, обняла. И я понял, что не столько без места жить не могу, сколько без нее. Но и другое открытие меня ждало в тот момент. Я понял, что время-то мое утекает. Она всё такая же, как прежде, юная, цветущая, а я с годами не молодею. Вот уже и совсем одряхлел, но оставить её никак не могу. Думаю, как она тут одна-одинешенька жить будет?

Старик снова закашлялся.

Оливия посмотрела на него с жалостью во взгляде. Оливер вздохнул тяжело.

- Скажите, мистер Браун, а мальчика вы ведь тоже встречали? - продолжала расспросы Гэйдж. - Ведь знали же, как он выглядит, раз, увидев Оливера, испугались.

- И с ним виделся, было дело, - признался старик. - С ним мы при несколько других обстоятельствах столкнулся.

- Что за обстоятельства? - напрягся Андерсон.

Его рассказ заставил понервничать. По всему выходило, что Эдельвейс здесь страдает от одиночества, а поскольку хочет, чтобы у нее был собеседник, может и на него тоску наслать. Тогда прощай, нормальная жизнь. Здравствуй, отшельнический образ жизни на острове, вдали от мира. В окружении роз и в компании призрака.

- Я тогда решил на озере порыбачить немного. Вышел рано утром из дома, прихватил с собой все снасти, да отправился к озеру. Отплыл на лодке довольно далеко от берега, рыбачил себе, рыбачил, а потом услышал что-то вроде тихого покашливания. Обернулся, а на другом конце лодки он стоит. Парень лет семнадцати. Страсть, как на тебя похожий. И снова тот же запах дыма мне в ноздри ударил. Но я даже не удивился. Сразу понял, что очередной призрак мне компанию составить решил. Уж очень странно он на лодке устроился. На самом носике стоял и даже не покачивался. Так ни один акробат не устоял бы, равновесие удержать в этих условиях невозможно, а он стоит себе, да смеется. Спросил, можно ли мне компанию составить, а я не стал отказывать. Пригласил его присесть. Он с носа лодки соскочил, а лодка даже не покачнулась, в тот момент я окончательно в своих подозрениях удостоверился.

- И он тоже с самого начала всё вам рассказал? - решилась полюбопытствовать Камилла.

- А вот с ним, правда, сложно оказалось общий язык найти, - признался мистер Браун. - Не обманывала Эдельвейс, говоря, что характер у мальчика тяжелый. Он дерзкий был, нервный какой-то. Но после пары столкновений тоже понял, что я угрозы для него не таю и начал понемногу со мной откровенничать.

- И что он вам рассказал? - Лоренс откровения мистера Брауна захватили, как и в первый раз. Она часами готова была его слушать.

Оливия и Оливер все время были начеку. Старались внимательно ловить каждое слово, чтобы не пропустить ни одной важной детали. Им обоим было немного не по себе от этих откровений. Мистер Браун стал видеть призраков и разговаривать с ними после удара молнии, но с ними-то ничего подобного не происходило. Так почему же они свободно общаются с душами погибших подростков?

- О своей возлюбленной рассказывал, - пояснил старик. - В общем-то, я сразу понял, кто передо мной, как только он имя свое назвал. Тоже мне о своей жизни рассказывал, о том, как в пансионате воспитывался. И была у него невеста. Он вроде даже жениться на ней собирался, а потом Эдельвейс встретил. Она сюда приехала гораздо позже остальных. Тихая была, задумчивая, все время себе на уме. Её немного блаженной считали, потому и дразнили. Оскар и сам сначала над ней издевался, а потом неожиданно взял, да и влюбился. С сожалением рассказывал о том времени, когда главным заводилой был и всех обитателей пансионата против нее настраивал. Он часто говорил о чувствах своих, что в тот момент его одолевали. Путался он в них страшно. Говорит, вроде и нравится она мне, но взгляд равнодушный, как скользнет по моему лицу, так сразу гадость какую-то сказать хочется, унизить прилюдно.

Оливер подавился чаем и принялся шумно кашлять. Оливия заботливо постучала его по спине.

- Не волнуйся, дорогой, - пропела насмешливо. - Ты против меня никого не настраиваешь, так что можешь параллели не проводить.

- Замолчи, - хрипло выдал он. - И без тебя не сладко.

- Ой, чувствительный ты мой, - фыркнула Гэйдж. - Не принимай всё так близко к сердцу. Ты не Оскар, а я не Эдельвейс. В отличие от нее, я могу за себя постоять. Мне не нужна помощь со стороны, тем более, с твоей стороны.

- Лив, не испытывай моё терпение.

- А то что? - с вызовом бросила девушка.

- Позже придумаю.

- Вот, когда придумаешь, тогда и угрожай.

- Не похожи вы на них, не похожи, - успокоил обоих мистер Браун. - Ты, - обратился к Оливии, - взрывная очень, импульсивная. Сама, как огонь. А Эдельвейс тихая, застенчивая. Никому слова поперек не скажет, и плачет часто. По тебе видно, палец в рот не клади - по локоть откусишь. Ты, - взгляд старика на сей раз обратился в сторону Оливера. - Чуть больше на моего знакомого призрака похож. Вот у девочки твоей только внешность идентичная, а у тебя и в характере что-то схожее проскальзывает. Только ты упрямый и не способен себя ломать. Меняться не умеешь, да и не хочешь этого делать. Однако временами язык всё-таки прикусываешь. Эмоции держать под контролем умеешь, а Оскар все прямо в лицо высказывал, не боролся с собой. Оттого и врагов у него было намного больше, чем друзей.

- Оскар и Эдельвейс такие разные, и всё-таки полюбили друг друга, - восторженно произнесла Камилла. - Какая всё-таки романтичная история.

- Только сырость не разводи, - резко пресек её попытки заплакать Оливер.

Лоренс тут же перехотела плакать и уткнулась носом в чашку.

- А раз вы поняли, что ваши знакомые призраки и есть та самая разлученная пара, то почему не попробовали свести их? - спросила Гэйдж, сделав вид, что не заметила оплошности старика, назвавшего её девочкой Андерсона. Хотя, было немного неприятно. С каких это пор она - девочка Оливера? Нет уж!

Мистер Браун усмехнулся.

- Отчего же не пытался? Пытался. Только провалилась моя затея.

- А почему?

- Они просто не увидели друг друга. Решили, что я их обманул. Нет, конечно, вначале меня одолевали сомнения. Я очень привязался к Эдельвейс, не думал, что смогу без нее жить, потому и не торопился их сводить. Но потом понял, что не принесет мне чужое горе счастья. Все равно у меня нет возможности с ней рядом быть, а, если бы была... - старик устало махнул рукой. - Она все равно только Оскара любит, а на остальных не смотрит. И я не смог бы сделать её счастливой. Не нужна ей моя любовь. Вот, когда я это понял, тогда и решил им встречу устроить. Рассказал ей о том, что встречал на острове парня под описание её жениха подходящего. Она встрепенулась сразу, как птичка, которую из клетки на волю выпускают. Смотрит на меня, счастливая, радостная. На шею мне кинулась, и все его имя повторяла. Оскар, конечно, тоже обрадовался. Я им место встречи сам выбрал, её же туда и привел. Оскар уже там стоял. Я думал, что они, как только друг друга увидят, сразу же бросятся друг другу в объятия, но... Они, как стояли на месте, так и стоят. Я её подтолкнул немного. Говорю, иди к своему любимому. А Эдельвейс смотрит на меня непонимающе. Оскар тоже спрашивает, где его любимая. Я между ними стою, от каждого на расстоянии вытянутой руки, обоих вижу, с обоими разговариваю. Они мимо друг друга прошли и даже не заметили. Оскар тогда вспылил, как обычно. Кричал на меня. Эдельвейс снова в слезы ударилась. Обвиняла меня в том, что я её обманул, над чувствами её посмеялся... В общем, исчезли они тогда оба и долгое время ко мне не приходили. Потом Эдельвейс первая мне руку протянула, в знак перемирия. Сказала, что прощает мне эту шутку неудачную, а я уже не пытался её переубедить. Оскар тоже долго не выдержал. Уж очень одиноко было ему на острове, вот он и пришел ко мне. Как к единственному собеседнику. Больше-то его никто не видел. Сколько людей на остров приезжало, а так у него ни с кем заговорить и не получилось. Правда, мне частично удалось вину свою за ту их встречу неудавшуюся искупить...