Ожидая подругу, Джулия нервничала. Она не стыдилась своего жилища. Конечно, ей было далеко до аскетизма средневековых святых. Она любила удобства, но роскошь пентхауса Габриеля была для нее столь же непривычна, как лачуги и пещеры, где обитали подвижники древности. Джулия вовсе не считала, что ей подсунули негодное жилье. Прежде чем подписать договор аренды, она все внимательно осмотрела. Честно говоря, жилище ее устраивало. Безопасный район. Чисто. Квартирная плата вполне ей по карману. Но одно дело – жить здесь самой, и совсем другое – показать свое жилье Рейчел, привыкшей к иным условиям.

– Сразу хочу тебя предупредить: квартирка маленькая, – сказала она Рейчел, встретив подругу у входа в дом. – Я живу на аспирантскую стипендию, а она, сама понимаешь, не зашкаливает. Подрабатывать я не могу, поскольку у меня студенческая виза и мне никто не даст разрешение на работу. Если снимать жилье в кондоминиуме, в каком живет Габриель, боюсь, что там за месяц мне пришлось бы заплатить больше, чем здесь за год.

Рейчел молча слушала и кивала. Габриель вполне красочно обрисовал ей жилище Джулии. Он очень просил сестру воздержаться от комментариев, поскольку до сих пор сожалел о своем отвратительном поведении, когда Джулия предложила ему остаться на чай.

Но все предупреждения, все доводы разума мгновенно улетучились из головы Рейчел, едва Джулия ввела ее внутрь и закрыла дверь… Клетушка в старом доме. Владелец – скряга и экономит на ремонте. Мебель – такое же старье. Единственные приличные вещи – это простые занавески, покрывало на кровати и то, что Джулия привезла с собой. Рейчел не устраивала сцен. Она молча обошла «студию» вдоль и поперек, заглянула во встроенный шкаф, в ванную, после чего остановилась возле «кухонной зоны», глядя на старую поцарапанную электроплитку и такую же, не вчера купленную микроволновку. И тут нервы Рейчел не выдержали, и она заревела так, словно ей самой предстояло здесь жить.

Джулия приросла к полу, не зная, какими словами утешить подругу. Естественно, убожество жилища больно ударило по чувствительной Рейчел. Но должна же она оценить усилия, потраченные Джулией. Неужели она не видит красивых занавесок? А покрывало, на которое она плюхнула свою коробку?

К чести Рейчел, она быстро сумела взять себя в руки, вытерла слезы и улыбнулась:

– Прости. Это гормоны, следствия недосыпания… ну и мамина смерть. Добавь к этому моего папочку, Эрона и свадьбу. Знаешь, Джулия, мне хочется взять тебя в охапку и везти к нам в Филадельфию. У нас столько свободного пространства. У нас кухня больше всей твоей квартиры!

Джулия молча обняла подругу. Это эмоции. Силой никто ее в Торонто не удерживает. Рейчел и сама это понимает.

– Мне Габриель рассказывал, что у тебя приготовление чая – целый ритуал. Он был потрясен. А ты знаешь, чтобы что-то его потрясло, нужно сильно постараться. Поэтому я сейчас устроюсь на твоей милой кроватке, а ты научишь меня всем премудростям заварки чая.

Рейчел уселась на сиреневое покрывало, коробку поставила себе на колени и постаралась держаться как можно непринужденнее.

Джулию удивило, что Габриель вообще запомнил, как она готовила чай. Он ведь тогда ужасался отсутствию у нее кухни и отчитывал за хаотичное питание. Но зачем Рейчел об этом знать? Подруге хватает своих забот. Пусть убедится, что Джулии здесь совсем неплохо. И потом, она же приехала сюда учиться. Возможно, через год она сменит Торонто на Гарвард…

Вскоре они обе сидели на кровати и пили чай, заваренный по всем правилам искусства чайных церемоний. Рейчел понравились изящные фарфоровые чашки с блюдцами и шоколадные трюфели. Естественно, она не знала, что лакомство куплено на деньги, извлеченные Джулией из неприкосновенного запаса.

– Мне нужно кое-что рассказать тебе о Габриеле, – вдруг сказала Рейчел, водя пальцем по золотистому ободку чашки.

– Не хочу это слушать.

– Почему? – удивилась Джулия.

– Он профессор, руководитель моей темы. Лучше, если мы с ним будем делать вид, что не знакомы. Поверь, так лучше и для меня, и для него.

– Между прочим, он почти то же сказал мне о тебе. Однако я хочу рассказать тебе то, что рассказала ему. Мне все равно, как он к этому отнесется. Я не перестану его любить. Но есть, как говорят, факты из его биографии, которые ты должна знать. – (Джулия покорно вздохнула.) – Он меня убьет, если узнает, что я тебе проболталась, – усмехнулась Рейчел. – Но ты у нас не из болтливых. После моих слов тебе будет легче понимать зигзаги его поведения. Мама тебе рассказывала, при каких обстоятельствах она усыновила Габриеля?

– Она рассказывала о нем только хорошее. Грейс гордилась его успехами в Принстоне и Оксфорде. А о детстве – ни слова.

– Мама нашла Габриеля, когда ему было всего девять лет. Нас с тобой тогда еще на свете не было. Он бродил возле больницы в Санбери. Поначалу не желал отвечать на мамины вопросы, огрызался. Но Грейс умела разговорить кого угодно. Словом, она узнала, что в больнице лежит его мать. Мать Габриеля сильно пила. Думаю, у нее и с психикой было не все в порядке. Работать она не могла и вместе с сыном моталась по родственникам. В очередной поездке она заболела. Кажется, воспалением легких. Попала в больницу, откуда уже не вышла. Когда Грейс встретила Габриеля, у мальчишки не было даже мелочи, чтобы купить в автомате чашку горячего какао. Его мать вскоре умерла. Грейс оплатила похороны. Потом она связалась с родственниками Габриеля. Никто не хотел его брать. Тогда мои родители решили его усыновить… Знаешь, что удивительно? Вопреки родительским заботам, наш дом так и не стал для него родным. И он не стал одним из Кларков.

Джулия представила голодного, испуганного мальчишку и закусила губу, чтобы не заплакать. Грейс наверняка поразили его синие глаза на бледном, почти ангельском лице. Но вид у него был далеко не ангельский: грязные, спутанные волосы, грязная одежда. Мать-алкоголичка, у которой приступы агрессии иногда сменялись недолгими периодами горячечной нежности. Многое Джулия знала по собственному опыту. Она знала, каково каждый вечер засыпать с мечтой, чтобы кто-нибудь тебя полюбил. Оказывается, у них с Габриелем много общего. Гораздо больше, чем она думала.

– Какой ужас, Рейчел. Я об этом не знала.

– Я не пытаюсь оправдать его грубость. Просто рассказала тебе, каков он вне ваших аудиторий. А ты знаешь, что после того жуткого побоища мама каждую ночь зажигала свечу и ставила на подоконник? Она думала: если вдруг Габриель окажется в Селинсгроуве и увидит огонек, то поймет, что она любит его и ждет. Она так хотела услышать его шаги на лестнице.

Джулия ничуть не сомневалась в услышанном. Такова была Грейс – воплощение безграничного милосердия.

– Он только разыгрывает из себя цельного, уверенного человека. Внутри он сломлен. А в глубине души себя ненавидит. Я настоятельно попросила его больше не срываться и не говорить тебе гадостей. Надеюсь, теперь его поведение станет лучше. А если нет, обязательно мне позвони. Тогда я ему даже на расстоянии устрою ад кромешный.

– Я не дотягиваю до его высоких стандартов, – усмехнулась Джулия. – Как еще вести себя с туповатой аспиранткой? Он постоянно напоминает мне о моей заурядности.

– А ты не преувеличиваешь? Вряд ли мой братец стал бы пялить глаза на туповатую аспирантку.

– А разве он на меня пялится? – продолжая сосредоточенно жевать конфету, спросила Джулия.

– Разве ты сама не заметила, что он постоянно смотрит в твою сторону? Например, вчера в клубе. Стоит тебе сделать глоток – как он впивается в тебя глазами. Я ему подмигивала, а он хмурился и продолжал на тебя смотреть. – Рейчел вздохнула: – Я буду скучать по вам обоим… Кстати, когда Габриель узнал, что я собираюсь облегчить здешние магазины, он мою затею не только одобрил, но еще и денег подбросил.

– Рада за тебя. Для чего же еще нужны старшие братья? – засмеялась Джулия. – И что же ты себе купила?

– Ты не поняла. Он дал мне денег на покупку для тебя.

Джулия помрачнела и отвернулась.