– Рейчел, но ведь Грейс наверняка хотела, чтобы эти деньги ты потратила на себя.

– Она хотела, чтобы все, кого она любила, были счастливы. Стало быть, и ты. Она почти не имела возможности побаловать тебя после… после того, что случилось. Уверена, сейчас она слышит наш разговор, улыбается и радуется, что мы снова вместе. Джулия, не порти ей эту радость.

У Джулии глаза были на мокром месте. У Рейчел – тоже, хотя и совсем по другому поводу. Ей было стыдно, что приходится врать лучшей подруге. Глаза Габриеля были совершенно сухими. Чувства вины он тоже не испытывал, однако испытывал нараставшее раздражение по поводу затянувшейся женской телефонной болтовни. Рейчел разговаривала по обычному телефону, а Габриелю самому нужно было позвонить по делу. Его настоятельные требования перезвонить с мобильника сестра игнорировала.

– Рейчел, я могу хотя бы частично возместить твои расходы? Например, заплатить за туфли? Конечно, не сейчас… через какое-то время.

Должно быть, Габриель услышал ее слова, поскольку он разразился гневной протестующей тирадой, поминая какую-то крысу, живущую в церкви. Джулия еще соглашалась называться Крольчихой, но уж никак не крысой.

– Габриель, я как-нибудь сама улажу этот вопрос, – послышалось в трубке. Дальше Джулии пришлось некоторое время слушать перепалку между братом и сестрой. – Джулия, давай вопрос денег отложим на потом… Габриель, не топай ножкой, как будто тебя в туалет не пускают! Это наш последний совместный вечер, и я хочу, чтобы ты пошла с нами. Так что наряжайся, и вперед. А разговор о деньгах отложим… ну, скажем, до того момента, когда меня выпрут с работы и я сяду на пособие по безработице. Хорошо?

Джулия глубоко вздохнула и про себя вознесла благодарственную молитву Грейс, которая всегда заботилась о ней, как о родной дочери.

– Спасибо тебе, Рейчел. Вот я и снова твоя должница.

– Габриель, она идет с нами! – радостно завопила Рейчел.

Джулии пришлось выслушать еще один кусок семейного шоу.

– К девяти вечера изволь быть готовой. Мы за тобой заедем. Габриель говорит, что знает, где ты живешь.

– К девяти? А не поздновато ли?

– По меркам этого клуба – ничуть. Клуб мой братец выбирал. Говорит, в девять они только открываются. Так что у тебя полным-полно времени на тщательную подготовку. Ты должна выглядеть неотразимой!

Рейчел отключилась. Джулия достала платье. Его как будто специально на нее шили. Рейчел унаследовала от матери доброе сердце и широту души. Остается только сожалеть, что Габриелю ничего не досталось. Или он не захотел взять…

Глядя на свои новые сексапильные туфли, Джулия подумала, что танцевать в них попросту опасно. Особенно с профессором Эмерсоном.

«Но Рейчел сказала, что он не танцует. Будем надеяться, что до танцев не дойдет».

Воодушевленная подарками, Джулия выдвинула ящик комода, где у нее лежало нижнее белье. Не глядя на фото, погребенное на самом дне, она достала эротическую пару – две полоски материи, которые лишь с определенной натяжкой можно было бы назвать нижним бельем.

Держа полоски на ладони – они вполне умещались даже на ее ладони, – Джулия медитировала на них, как на статую Будды… Хватит колебаний и нерешительности! Она наденет это белье. Как талисман или оберег, который придаст ей храбрости и уверенности и поможет сделать то, что необходимо сделать. То, что она хотела сделать: напомнить Данте, как много он потерял, покинув ее.

Хватит оплакивать Беатриче. Lacrimosa закончилась.

Заведение «Лобби», находившееся все на той же Блур-стрит, принадлежало к числу элитарных. Заглянув туда в первый раз, посетитель не увидел бы ничего особенного. Типичный мартини-бар с залом и танцполом. Верный традициям Данте, Габриель называл это заведение не иначе как «Преддверие», ибо тешил себя иллюзиями, будто его завсегдатаи напоминают добродетельных язычников, обреченных всю вечность созерцать пространство между раем и адом. Данте, как известно, разделял католические воззрения на существование такого пространства, где обитали души праведников, умерших еще до рождения Христа. На самом же деле само «Лобби» и его завсегдатаи куда больше соответствовали различным круга Дантова Ада.

Габриелю очень не хотелось приводить сюда Джулианну, не говоря уже о Рейчел. «Лобби» он считал своими охотничьими угодьями, местом, где всегда утолял голод плоти. Здесь слишком многие знали его и о нем, и Габриель опасался, что с чьих-то карминово-красных (или кроваво-красных) губок ненароком могут сорваться слова, вовсе не предназначенные для ушей его сегодняшних спутниц.

Но он привык к атмосфере «Лобби» и был уверен, что здесь сможет контролировать происходящее. Мест, незнакомых и неподконтрольных ему, Габриель не любил и ни за что бы не рискнул повести туда Джулию и Рейчел. На один вечер он позволит себе превратиться из Данте в Беовульфа. Поэт станет воином, обнажит меч и убьет Гренделя и всю его родню, если только кто-то из них посмеет хотя бы посмотреть в сторону обеих прекрасных дам. Габриель сознавал вопиющее лицемерие подобных мыслей, но готов был смириться с ним, только бы порадовать Рейчел.

Естественно, сестре об этом не было сказано ни слова. Выйдя из такси, Джулия и Рейчел увидели длинную очередь жаждущих попасть в «Лобби». Габриель, не замечая очереди, подошел к вышибале клуба – крупному чернокожему парню с лысым черепом и бриллиантовыми сережками в ушах. Тот пожал ему руку.

– Добрый вечер, мистер Эмерсон, – официальным тоном поздоровался вышибала.

– Здравствуйте, Этан. Познакомьтесь с моей сестрой Рейчел и ее подругой Джулианной.

Этан улыбнулся девушкам и отошел, пропуская всех троих внутрь.

– Что все это значит? – шепотом спросила Джулия у Рейчел, когда они вошли.

– Наверное, Габриель числится у них в VIP-персонах, – усмехнулась Рейчел. – Мы в гостях, так что не задавай лишних вопросов.

Интерьер «Лобби» был оформлен со вкусом и сообразно тенденциям современного минимализма. Только два цвета – черный и белый.

Габриель провел их в дальний конец помещения, где находился «Белый зал» и где у него был свой личный уголок. Здесь все убранство было выдержано в белых тонах. Подруги уселись на низкий белый диванчик. Джулия удивилась, увидев подушечки из белого горностаевого меха. Дверцы всех уголков выходили на круглую танцевальную площадку. Сейчас она была пуста.

– Джулия сегодня просто бесподобна, – сказала Рейчел, обращаясь к брату. – Глаз не оторвать.

Джулия покраснела гуще обычного и принялась теребить край платья.

– Рейчел, не надо, – шепнула она.

– Согласись, Габриель, такой ты ее еще не видел, – не унималась Рейчел.

– Вы обе потрясающе выглядите, – наконец сказал Габриель, как-то странно сжимая ноги.

«Какое мне дело до его похвал?» – мысленно возмутилась Джулия. Ну почему этому человеку так трудно быть просто учтивым? Не надо комплиментов. Достаточно, если он воздержится от колкостей.

Рейчел занимали другие мысли. Ей было никак не понять брата. Он ведь потратил почти две тысячи долларов, чтобы Джулия бесподобно выглядела. А сейчас держит себя так, словно принимает экзамен у какой-нибудь тупой студентки. Надо его подзавести.

– Забыла тебя спросить, – обратилась она к Джулии, но так, чтобы слышал Габриель, – как прошла твоя встреча с Полом?

Не будь лицо Джулии уже красным, этот вопрос наверняка заставил бы ее покраснеть.

– Очень приятный человек. Настоящий джентльмен с очень старомодными манерами.

Ей хотелось проверить, слушает ли Габриель их девчоночью болтовню. По лицу Рейчел она сразу поняла, что слушает.

– Он водил тебя обедать?

– Да. В «Натарадж» – его любимый индийский ресторан. Завтра открывается Торонтский кинофестиваль. Мы пойдем на двойной сеанс, а после Пол обещал показать мне местный Чайна-таун.

– Он крутой парень? – спросила Рейчел, подбавляя масла в огонь.

Джулии поморщилась.

– Я как-то не думала о нем в таком ключе, – призналась она. – У него внешность игрока в регби, но в поведении нет и намека на грубость. Добрый, внимательный. Обращается со мной как с принцессой.