— И кто он? — Полковнику просто любопытно…
— Юммит Кнон.
— Не знаю такого… Он, наверное, не местный.
— Да, он издалека… — От расспросов о Юммите меня спасает Джург, принесший нам огромный завтрак. Больше говорить не можем, оба жутко оголодали. Физические упражнения они, знаете ли, способствуют хорошему аппетиту с утра.
Чуть утолив голод, продолжаю вещать о своем расписании:
— Мои планы на обед тебе не понравятся. — Вопросительный взгляд, спросить не может, рот у него занят. — Я сегодня обедаю в «Огнях Несайи» в месте с Одриком.
Лицо полковника вытягивается, челюсти останавливаются, как бы не подавился.
— Дорогой, ну ты же взрослый мужчина, и должен понимать, что у нас с ним есть некоторые обязательства. Разорвать просто так оглашение мы не можем и не хотим, я не хочу, поэтому для поддержания моего имиджа мы с Одриком будем время от времени вместе обедать и, возможно, показываться вдвоем на каких–нибудь мероприятиях.
— А может вы разорвете, это оглашение? Зачем оно тебе?
— Если мы его разорвем, то тут опять выстроится очередь из ваших сейнов и начнется веселая игра «Кто настоящий сейн, делайте предложение ассе Анне, и выслушивайте от нее отказ. Если вы этого не сделали, то вы не настоящий сейн.» — Полковник улыбается. У меня хорошо получилось изобразить одного из местных сейнов.
— А мне было совсем не смешно, у меня даже пропал аппетит, стоило сесть за стол, как они выстраивались в очередь. Жуть!
— А что у тебя с этими молоко… молодым человеком?
— С Одриком?
— Да.
— Вот только не надо ревновать… У меня с Одриком чисто деловые отношения, и ничего более. А задавая подобные вопросы, в следующий раз думай, что я могу и тебе задать подобные…
— Задавай… — Пожимает плечами. Ну, сам нарвался…
— А что у тебя со служанкой?
— С какой служанкой? — Очень натурально делает вид, что ничего не понимает.
— С рыжей служанкой… — Уточняю я.
— Анна, и ты поверила сплетням? — Сколько в его взгляде укоризны…
— Не очень, но объяснить тебе придется. — Твердо сообщаю полковнику о своем решении. Вздыхает.
— Девушке была нужна работа, а после бала, я уже не мог держать свой дом закрытым, а прислуга была нужна. Вот я ее и пожалел, — вздыхает, — взял. Я не знал, что она беременна, правда, не знал. Я же не могу видеть как вы!
Делаю вид, что не могу ответить, потому что занимаюсь пережевыванием завтрака. А у самой в голове крутится: «сорвал первоцвет», «его не было в городе полгода», «и у него такая «птичка» появилась, относительно свежая» и испуганное лицо Рора. Все кусочки мозаики встали на свои места. Бедный полковник, он оказался в этой истории самым крайним! Ему досталось от всех, и Одрик заехал ему в челюсть, и я ревновала и изводила его больше месяца. А вот что с женишком делать, обрадует его это известие или поставит в тупик?
— Если так, извини…. Но, если ты к этому отношения не имеешь, почему она до сих пор у тебя в доме?
— А почему она там не должна быть?! Ты хотела, чтобы я пошел на поводу у сплетников, так этого не будет никогда, не жди. А девушка старательная, аккуратная, заботливая, как горничная меня вполне устраивает. Ничего плохого я в ней не замечал.
«Заботливая»… «устраивает»… «ничего плохого»… Я чувствую, что начинаю заводиться. Что со мной? Уж не ревную ли я? Этого еще не хватало! Стиснув зубы, слушаю полковника дальше.
— К тому же ребенок — благословение Двуликой, приносит в дом удачу.
— Но он же не твой?!
— Какая разница? Двуликая для благословения гербовые бумаги не спрашивает. А вот обидев женщину в ожидании, можно навлечь на себя беду.
Богоугодник, тоже мне, нашелся!
— Какой ты добренький! Собираешься еще чужого ребенка содержать? Хоть известно, чей он?
— Нет, она молчит. А содержать этого ребенка в случае чего будет город.
— Это в честь чего?
— Тадиринг сказал, она носит ведьмаченка.
— И Тадиринг с его интересом со всем городским сплетням не захотел определить кровное родство?
— Он не смог.
— Асса Тадиринг и не смог? Шутишь!
— А малыш дал ему отпор. Тадиринг сказал, что малявочка его блокирует, и Кайте для него стала нечитаема. Видать, у нашего неведомого папашки серьезный уровень.
— А вдруг ребеночек просто «самородок»?
— Анна, где тебя учили?! У «самородков» не бывает высоких уровней. А Тадиринг уверял, что уже сейчас энергетические показатели зашкаливают. Если это действительно так, то ты не представляешь, как такой маг будет важен для города.
Последняя фраза навеяла мне воспоминания, вызвавшие приступ тошноты. Видимо, я не слишком скрывала мое неудовольствие. Калларинг это увидел и понял.
— Анна, я такой, какой есть. Я не перестану выполнять свои служебные обязанности, я не перестану быть гражданином этого города. Как, впрочем, и ты не перестанешь быть ведьмой и выполнять свои обязанности. Более того, мы не можем отказаться от самих себя. Но мне кажется, будь мы другими, вряд ли мы друг друга заинтересовали, — И таинственно так улыбается, почти по–философски. Да, тут с ним не поспоришь.
— И завершая разговор на эту тему, хочу тебе заметить, если бы ты приняла мое предложение, то занималась бы подбором прислуги в моем доме сама, как полноправная хозяйка. А сейчас, извини, твои претензии необоснованны.
Ах, полковник, не зря ты столько лет в Тайной страже, как изящно вывернулся. И вроде я получаюсь еще и виноватая! Ну–ну, я тебе при случае припомню.
— Спасибо за доверие, сейн Калларинг, но у меня своих забот хватает, — язвительно цежу сквозь зубы.
— Анна, боги создали людей существами парными, объединить роды, создав свой это нормально. Ненормально жить в одиночестве…, — Я вижу, к чему он клонит, и прерываю пафосную речь.
— Да, милый, ты, безусловно, прав…. Но на обед с Одриком, мне все равно надо сходить…, — у полковника вид, как будто ему на новый парадный мундир капнул пролетавший мимо гваррич. Но он мужественно проглатывает и эту мою перчинку, и, переведя дыхание, продолжает:
— Анна, а может все–таки ты …. — От очередного предложения объединить роды нас спас посыльный.
— Вы асса Анна аль Зетеринг.
— Ну я … — Вот почему, когда меня называют полным именем я всегда жду неприятностей? И что самое главное почти никогда не ошибаюсь…
— Вам письмо… Вот. — Протягивает мне маленькую трубочку с болтающейся на ней печатью. — Мне велено подождать ответа.
— Тогда не стой столбом, отойди в сторонку и там жди.
Долго и внимательно рассматриваю и трубочку письма и печать. В магическом зрении есть только плетение контроля за тем, кто распечатает. Но плетение какое–то недоделанное, асса Зита учила меня для таких случаев делать намного более хитрое плетение, а это сломать раз плюнуть. Мне даже стыдно было бы таким пользоваться…
Фыркаю и вскрываю послание вместе с плетением. Полковник настороженно наблюдает за мной, за посыльным и за залом. Прочитав, и окончательно убрав плетение, протягиваю листочек сейну:
— И что ты об этом думаешь? — Он аккуратно берет листочек, словно ожидая, что он загорится у него в руках. — Не бойся, не рассыплется.
Полковник внимательно читает письмо несколько раз…
— Аудиенция у Великой — это большая честь.
— Думаешь?
— Да, конечно.
— Я собственно спрашивала о другом… Зачем и о чем ей со мной беседовать? Мне ей сказать точно нечего…
— Анна, твой Род, до войны магов был одним из пятнадцати Великих Домов, и если я не ошибаюсь, то третьим по родовитости. После и во время войны четыре первых Дома и еще один, кажется восьмой, были уничтожены. Уничтожили ВСЕХ и стариков и младенцев.
— Я читала об этом.
— Прошло триста лет, и тут появляешься ты, последняя из Рода. Появляешься из ниоткуда. Ты всем мешаешь… Для начала с тобой хотят поговорить…
— Нет, сперва меня два раза пытались убить… — Ой, что–то я не то ляпнула!
— Два раза это когда? Один раз это когда мы с застав ехали, а второй? А, так это легионеры с магами за тобой приходили, когда ты в теплой компании на хутора ездила? А в показаниях заявила, что ничего не знаешь и никого в глаза не видела!
