Женщина казалась напуганной таким неожиданным предложением, но, когда она собралась запротестовать, Хелли опередила ее и решительно заявила:

— Послушайте, меня сюда пригласили, и, нравится вам или не нравится, я поговорю с мистером Парришем. Можете передать ему, что доктор Хелли Гардинер из больницы при Миссии прибыла и что он заставил меня достаточно долго ждать.

Хелли была очень довольна, когда увидела, как побледнела при этих словах ее противница. «Боже, — подумала она, — вероятно, грубость — единственное, что понимают такие люди». И Хелли придала своему лицу самое решительное выражение, на которое была способна.

— Так вы из Миссии?

Хелли кивнула. Несомненно, она кое-чего добилась. Однако дальнейшее поведение женщины оказалось совсем не таким, какого Хелли ожидала. Еще минуту назад враждебно настроенная женщина теперь просто сгорала от ненависти.

— Я так и знала! Вы одна из шпионок Лавинии Донахью! Пришли собирать гадкие сплетни, чтобы распространять их в своей группе реформаторов общества? Ну так вы напрасно тратите время. Если вы думаете…

Пронзительный вопль прервал ее тираду, заставив обеих женщин застыть на месте. Хелли сразу же поняла, что кричащий испытывает не только боль, но и страх.

Броска на лестницу обеспокоенный взгляд, незнакомка, казалось, вся как-то сжалась, и Хелли впервые заметила, как она молода. Ведь если отбросить этот изысканный наряд и тщательно уложенную прическу, она не более чем своенравная школьница, которой очень не помешала бы хорошая порка. Ей не могло быть больше восемнадцати-девятнадцати, хотя она вела себя здесь, как зрелая женщина.

«Мистер Парриш, очевидно, предпочитает молоденьких», — кисло подумала Хелли. Борясь с отвращением, она вспомнила, зачем сюда пришла. Как врач, она дала клятву никогда не отвергать страдающих, поэтому сейчас ее долгом было быстро оказать помощь. Но, как только она открыла рот, чтобы предложить свои услуги, молодая особа возобновила спою атаку.

— Неужели ваши люди мало навредили нашей семье? — В ее голосе послышались нотки нарастающего отчаяния. — Я была достаточно наивной в прошлом, чтобы поверить россказням о ваших благородных намерениях. Но теперь я знаю об этом лучше. Возвращайтесь к Лавинии и скажите, что я сделаю все, чтобы защитить брата от ее происков! Скажите ей…

Снова раздался надрывный вопль, за которым последовали еще и еще, полностью лишившие противницу Хелли остатков былой уверенности.

— Уйдите, — едва выдохнула молодая женщина. Казалось, она вот-вот заплачет, и, против своей воли, Хелли почувствовала к ней жалость и желание ее успокоить.

— Я с удовольствием передала бы Лавинии ваше послание, если бы была с ней знакома. Но я всего неделю в этом городе и мало кого знаю. Однако я уверена, что не встречалась ни с кем, у кого было бы такое имя. Судя по тому, что вы о ней говорите, у нас с ней вряд ли много общего.

Слова Хелли вовсе не успокоили хозяйку.

Еще один вопль нарушил тишину, и обе женщины чуть не подскочили от неожиданности при сопроводившем его звуке бьющегося стекла. По щекам незнакомки покатились слезы, и она пыталась смахнуть их кулачком. Ребячливый жест совсем не вязался с ее потугами казаться взрослой. Неясные звуки спора наверху, казалось, взволновали ее еще больше, а когда он вдруг закончился громким хлопком двери, она крепко схватила Хелли за руку и потащила ее к выходу.

— Послушайте, мисс! — Хелли нетерпеливо вырвала руку. — Вы ставите меня в неравное положение. На вашей стороне преимущество — вам известно мое имя, тогда как я нахожусь в полном неведении, кто вы.

Резкий хохот заставил женщин прервать обмен сердитыми взглядами и перевести их на высокого темноволосого мужчину, который медленно спускался по лестнице.

— Ты всегда ставишь противника в невыгодное положение. Разве не так, Пенелопа? — колко заметил вновь прибывший, остановившись внизу. Быстро осмотрев Хелли, он сухо добавил; — Мне кажется, я точно в таком же положении.

— Кто вы такая?

— И вы тоже решили, что я ваша противница?!

Хелли совсем не нравилось, как он сверлил ее своим взглядом, и она была отнюдь не в восторге от его безупречной внешности. Мужчины с такими красивыми лицами склонны к эгоизму, тщеславию и, как она знала по собственному опыту, к жестокости, если бы не аура грубой мужской силы, Хелли назвала бы его красавчиком. Но она почувствовала за этой красивой внешностью опасность. Надо быть дурой, чтобы попасть в сети такого человека.

А доктор Хелли Гардинер дурой не была. И уж точно не была такой, чтобы у нее голова пошла кругом от красивого лица и атлетической фигуры. Она знала, что может сделать с женщиной подобный мужчина. Именно такой тип превратил ее мать в жалкую тень.

Хелли всегда думала, что ее отец — самый красивый мужчина на свете, но этот незнакомец явно превосходил его и поэтому был более опасен. Итак, его красивой внешности более чем достаточно, чтобы он стал ее противником.

Видя, что Хелли остолбенела, за нее, словно бросая проклятие, ответила Пенелопа:

— Она из Миссии.

— А, это многое объясняет, — отозвался красавец, уставившись на испачканное, изодранное платье и спутанные волосы Хелли. — Что же вас привело сюда, леди Миссионерка? Пенелопа, несомненно, сообщила вам свое мнение об этом прославляющем Библию братстве.

— Мне была назначена встреча с мистером Парришем, и если это вы, в чем я сильно сомневаюсь, то…

— А почему вы в этом сомневаетесь? — лениво перебил незнакомец, и в его холодных глазах мелькнуло удивление.

— Ну… всем известно, что мистер Парриш — гений.

— Гений, вы говорите?

— Да, и очень богат.

— Несомненно.

Хелли лихорадочно старалась что-нибудь придумать, чтобы стереть с его лица высокомерное выражение.

— Насколько мне известно, он склонен к благотворительности и славится своей… добротой. Так что, простите, вы не можете быть мистером Парришем. Вряд ли вы обладаете хоть одним из перечисленных мною добродетелей!

Его заявление о доброте Джейка Парриша было чистейшей выдумкой. Хелли ничего подобного о нем не слышала. Эта мысль пришла ей в голову как озарение. Она глянула на Джейка из-под опущенных ресниц, ожидая увидеть его пристыженным. А он, словно громом пораженный, вернул ей взгляд.

«Добрый? — подумал он. — Надо отдать должное ее воображению… И богатый? С каких это пор богатство считается добродетелью? Удобство — да. Но добродетель?!» Он, откинув голову, расхохотался.

Не обращая внимания на протестующий жест девушки, Джейк сказал ей:

— Мне кажется, что вы в затруднительном положении. Я Джейк Парриш, и уже давно никто не добавляет доброту к списку моих добродетелей. Если теперь так говорят эти вороны в Миссии, то я должен напомнить, что ложь является грехом.

При этих словах Хелли покраснела.

«Ну вот, хорошенькое представление! Ты свое сделала! Сначала оскорбила его, потом солгала. Теперь он никогда тебе не поможет. Ни за что на свете! Придется действительно вернуться в Филадельфию… если только ты ничего не придумаешь… и быстро. А о возможности извиниться ты забыла?» Но одного взгляда на застывшие, жесткие черты его лица было достаточно, чтобы понять — умилостивить его можно, разве что ползая перед ним на коленях и отбивая поклоны лбом. Нет, будь все проклято! Она не падет так низко! Ну почему он не оказался маленькой напыщенной жабой, каким она его себе представляла?! Тогда бы она с ним справилась. И, не контролируя себя, она пробормотала:

— Вы не такой, каким я вас себе представляла.

— А каким вы меня представляли себе?

— Не поощряй ее, Джейк! С минуты на минуту здесь будет доктор Барнс. И нам вовсе ни к чему, чтобы она совала нос в наши дела.

Пенелопа бросила на брата многозначительный взгляд, и Джейк кивнул ей в знак согласия.

— Ну, мисс… — бодро начал он.

— Доктор, — поправила Хелли. — Я доктор Хелли Гардинер из миссионерской больницы. Вы назначили мне встречу на четыре часа.

— Правда?