— Петро, жди меня! — Лара закрыла изящную пудреницу и аккуратно положила ее в сумку. — Не пройдет и получаса, как я приведу тебе новую группу страждущих!

Водитель Петро понимающе кивнул, нажатием кнопки отодвинул дверь блестящего сиреневого автобуса и выключил кондиционер. Лара легко выпрыгнула наружу. Августовские лучи итальянского солнца мгновенно заключили ее в жаркие объятия, но ей некогда было поддаться ему и насладиться теплом. Отмахнувшись от этого навязчивого любовника и закинув сумку точным движением за плечо, Лара короткой пробежкой пересекла площадь перед аэровокзалом и скрылась в прохладе зала ожидания. Толпа вновь прибывших из России туристов, диковато озиравшихся по сторонам, повернулась ей навстречу. Девочки-распорядительницы из фирмы «Италия-Элефант» сказали тем, кто стоял к ним ближе:

— Вот и ваша Ларочка! Она будет сопровождать вашу группу в течение всей поездки!

Лара помахала в знак приветствия тонкой указкой с привязанным к кончику капроновым розовым бантом. Толпа уставилась на нее, а девушка-распорядительница наклонилась к самому Лариному уху и прошептала:

— Прими мои соболезнования! Пятьдесят шесть человек! Три нормальные группы в одном флаконе!

Она передала Ларе кучу бумаг и приготовленный заранее список туристов. Лара ослепительно улыбнулась, обвела нас всех взглядом, на секунду на ком-то задержалась и еще выше подняла на палочке огромный бант. Девушке она сказала вполголоса по-итальянски:

— Ничего, продержусь. Самый разгар сезона! Скоро все пойдет на спад. Тогда и отдохнем! — И, обращаясь уже к туристам, Лара закричала неожиданно хриплым и низким голосом в маленький микрофон: — Господа! Фирма «Италия-Элефант» приветствует вас в аэропорту прибытия! Прошу всех подойти ко мне! Сейчас мы устроим перекличку!

Туристы окружили ее, она надела очки в модной оправе, еще раз внимательно посмотрела на нас и начала сверять списки.

Вот такой деловой, с розовым бантом в руках, работающей без заминки и с огоньком, я и запомнила нашу Лару.

При первом взгляде ей можно было дать лет сорок, но когда в процессе нашего знакомства я получила возможность рассмотреть ее поближе, то с огромным удивлением и даже восхищением убедилась, что этой невысокой, еще достаточно стройной голубоглазой блондинке с прокуренным голосом на самом деле все пятьдесят пять, а может быть, и побольше.

Прическа у нее была та, что в Москве уже лет десять не выходит из моды и называется «усеченное каре». Некоторое время назад она, правда, была вытеснена еще более короткими стрижками, но теперь опять часто мелькает на страницах журналов мод. Вероятно, дамам нравится универсальный характер каре, потому что на улицах многих европейских городов женщины ходят с такой прической. Ларе эта стрижка придавала одновременно и романтичность, и деловитость. В светло-голубых расклешенных джинсах и розовой трикотажной маечке, украшенной металлическими блестками, выглядела она вполне гармонично и вне возраста. Во всяком случае, ничем не отличалась внешне от молодых женщин нашей группы.

Нужно отметить, что представительниц слабого пола в группе было подавляющее большинство. В основном в экскурсионные туры ездят или подруги, или матери с дочками, подросшими настолько, чтобы воспринять красоты чужих стран. Мужчины же все находились при деле — при женах, невестах, подругах, а один субъект необъятных габаритов был даже в тройном кольце окружения — он путешествовал с женой, тещей и двумя какими-то родственницами, одинаково маленькими и невзрачными, с мышиными повадками. То есть возможностей завести приятное знакомство было немного. Все свободные женщины в нашей группе сразу это поняли и успокоились, что, впрочем, было и к лучшему, потому что когда такое количество русских туристов собирается в одном автобусе, без свары обычно не обходится. А при таком раскладе поводом для конфликтов может быть все, что угодно, но только не мужчины. Впрочем, в нынешней моей поездке ссор не было, потому что внутри группы напряженности не возникло. Очаг недовольства разгорелся снаружи, и этим очагом оказалась, к моему удивлению, сама Лара. Против нее объединилась почти вся группа. Раздражение вызывали и ее возраст в сочетании с манерами молодой женщины, и хриплый голос, и то, что она иногда мешала русские и итальянские слова, и даже красивый мундштук из какого-то светло-зеленого прозрачного камня, который она с сигаретой, зажженной или потухшей, практически не выпускала из рук. Жена толстяка, которая была моложе Лары минимум лет на двадцать пять, но выглядела по сравнению с ней старухой, особенно усердно передразнивала ее. Да и других, я заметила, частенько передергивало, когда по утрам, неизменно свежая и бодрая, Лара вскакивала на ступеньку нашего экскурсионного автобуса с программой дня в руках или встречала нас в гостиничном холле своим постоянным хриплым приветствием: «Доброе утро, дамы и господа!»

Но было в группе несколько человек, равнодушных к Ларе. Они сами притягивали к себе всеобщие взгляды. Во-первых, все сразу заметили молодую пару, которая еще в Москве, как только уселась в самолет, сразу принялась неистово целоваться. Поскольку они случайно оказались со мной в одном ряду, мне пришлось решать сложную дорожную проблему: быть деликатной, предоставив парочку самой себе и позволив влюбленным пропустить раздачу напитков, газет, сладостей и вкусного завтрака, или все-таки привлечь сидящую ближе ко мне девушку к халявным удовольствиям нашего полета, столь сладостным для желудка путешественника.

Как я заметила, любовь сама по себе голод не утоляла. Парочка с удовольствием выпивала вино, сок или кофе, с аппетитом поглощала завтрак из пластиковых коробок, а потом снова принималась за свое любимое занятие. Как они миловали друг друга, издалека, наверное, любо-дорого было посмотреть. Моему же осторожному взгляду представлялись только узкая девичья спина и обнимавшая ее рука мужчины с дорогими часами на запястье. Но мне в общем-то было не до них — в свободное от еды время я описывала в походном блокноте последние предполетные впечатления да вспоминала свою семью, оставленную в Москве на хозяйстве.

Второй парой, не обращающей на Лару никакого внимания, были то ли уже пожившие вместе, но еще достаточно молодые муж и жена, то ли старые любовники. Представительницей женской половины в этой паре была очень интересная, модно одетая блондинка с блестящими глазами, «повернутая» на искусстве. Звали ее, как я случайно услышала, Лиза. Казалось, она знала в области искусства все и вся, и Лара, которая не была профессиональным экскурсоводом, ей часто проигрывала. Эти Ларины промахи вызывали у Лизы снисходительную улыбку, а всей нашей группе давали повод еще разок позлословить о Ларе. Вот, мол, как не стыдно: прожить в Италии двадцать лет, а не знать того и этого! Но не были известны Ларе только весьма специфические сведения, требующие специальных искусствоведческих знаний. Во всех же остальных областях итальянской жизни, в ее укладе, в туристических маршрутах, в организации нашего тура она ориентировалась прекрасно — собственно, это и была суть ее работы, а уж по-итальянски Лара говорила, как на родном языке. Дисциплину же в группе она навела просто железную, что сделать было совсем нелегко — пятьдесят шесть человек разного возраста со своими привычками и устремлениями, собранные вместе, обычно представляют собой плохо управляемую массу. Лара же завела порядок, как в пионерском лагере советских времен, за что постоянно подвергалась с нашей стороны насмешкам и критике. Но именно благодаря ее жесткой организованности мы никуда ни разу не опоздали и увидели все, намеченное программой, что в общем-то было нелегко в городе, переполненном туристами из разных стран, кишащем очередями во все сколь-нибудь достопримечательные места и к тому же отличающемся своеобразной организацией работы транспорта. Лично у меня Лара вызывала симпатию, тем большую, чем дольше продолжалось наше путешествие.