— Бренна, — медленно и спокойно проговорил он, — вот почему я давным-давно убеждал вас, если вы только помните, что вам нужен кто-то, какая-нибудь компаньонка…

— Но я не хочу этого, — перебила Бренна. — Я не смогу терпеть возле себя миссис Мерфи или миссис Маршалл. Я не хочу, чтобы они совали нос в мои дела. Я занимаюсь исследованиями…

— О, опять вы об этом…

— Рейли, — сказала она, и в голосе ее прозвучало отчаяние, — послушайте меня. Вы не знаете этих людей и не сможете их понять, потому что не пережили с ними все их невзгоды. В прошлом году волна холеры прокатилась по этому острову как вихрь и забрала треть здешних людей. Вы не можете понять, насколько суеверны эти люди и насколько они напуганы болезнью.

Да, я хожу на кладбище среди ночи и сверяю имена на могилах с именами, записанными на моих карточках. Да, по ночам, когда все спят, я беру образцы почвы. Никому не хочется, чтобы об этом напоминали. Каждый хочет думать, что с этим покончено. Но конец пока что не наступил, Рейли. Как только потеплеет, эта болезнь вернется. А к тому времени, когда она вернется, я хочу быть готовой…

Ножки стула заскрипели, когда он поднялся с места.

— Отлично. — Он был немногословен. — Понимаю.

— Если бы я была мужчиной, — продолжала Бренна, чувствуя, что слезы вот-вот польются, и не понимая, что их вызвало, — и сказала бы вам, что мои исследования для меня важнее, чем ухаживание, поклонение и даже семья, вы бы оценили это, это вызвало бы ваш восторг. Люди сказали бы: «О! Как он предан своему делу! Он неустанно трудится для того, чтобы искоренить эту болезнь». Если бы я была мужчиной…

— О, чушь, — сказал Рейли. — Если бы вы были мужчиной, я бы не влюбился в вас. Поэтому такой разговор не имеет смысла.

И тут, к се полному и совершенному изумлению, он решительно шагнул к ней, обнял за плечи и властно притянул к себе. Прежде чем она успела осознать, что происходит, его губы прижались к ее губам, завладели ими, и он снова поцеловал ее, как тогда в бальном зале лорда Гленденинга.

Почему-то его будничная манера говорить о чувствах оказала на Бренну гораздо более сильное воздействие, чем любые страстные изъяснения лорда Гленденинга. Значит, он влюблен в нее. Рейли Стэнтон влюблен в нее. Он целовал и целовал ее, будто и не собирался прерывать это занятие, и было не важно, что она облачена в мужские брюки, что волосы ее намокли от дождя и прилипли к голове, а руки огрубели от того, что она постоянно возилась в холодной воде…

— Черт возьми! — сказал наконец Рейли, внезапно поднимая голову. — Что это там за кошачий концерт?

Очнувшись, Бренна прислушалась.

Сквозь стук дождя, барабанившего по крыше и оконным стеклам, и ровное журчание ручья пробивался какой-то иной звук — тонкий жалобный голос, звавший ее по имени.

— Хемиш!

Она вырвалась из объятий Рейли Стэнтона и бросилась к двери.

— Какого черта здесь делает Хемиш в такую погоду? — изумился Рейли. — Я же говорил мальчишке…

Но Бренна уже не слушала его. Она распахнула дверь и рванулась наружу.

Дождь, так и не утихавший с тех пор, как начал идти два часа назад, теперь был частым и ровным. Вместе с растаявшим снегом, вымытым из расселин между утесами, он превратил мирный ручей в бушующий поток, столь мощный, что вполне мог унести новорожденного ягненка, оказавшегося на берегу и еще нетвердо держащегося на подгибающихся ножках. Сквозь хлещущий дождь она с трудом разглядела фигурку Хемиша, бегущего по берегу вздувшегося от обилия воды ручья и безуспешно пытающегося вырвать у пенящегося потока крошечное, отчаянно сопротивляющееся течению существо с помощью крючковатого пастушеского посоха. Охрипшим от волнения и напряжения голосом он выкрикивал ее имя.

— Держись! — крикнула Бренна. — Я иду!

И она бросилась на помощь мальчику сквозь сплошную пелену дождя.

— Бренна!

Задыхаясь, Рейли нагнал ее на мосту. Он на ходу натягивал свой плащ, а его шляпа и сумка с медикаментами остались в коттедже.

— Право, — сказал он, когда они оказались так близко друг от друга, что теперь не требовалось кричать во всю глотку, чтобы услышать друг друга, — я не представляю, как выкроить хоть одну минуту, чтобы остаться наедине с вами. Вас постоянно кто-то призывает на помощь.

Потом, заметив, что Хемиш спешит к ним и уже почти догнал их, он переключил внимание на своего недавнего пациента.

— Мне казалось, я велел тебе держаться поближе к дому еще несколько недель. Не так ли, молодой человек? — принялся Рейли отчитывать мальчика с таким суровым видом, что тот тотчас же понял, что это не шутка.

— Знаю, — ответил Хемиш, задыхаясь от быстрой ходьбы. — Но ведь кто-то должен присматривать за ягнятами. И посмотрите, что получилось! Лукас бросился на помощь, и теперь и его смыло! Гляньте!

Мальчик, казавшийся еще меньше ростом и еще более хрупким и уязвимым с выбритой головой, на которой едва держалась слишком большая шляпа, указывал куда-то вниз.

Бренна, перегнувшись через перила моста, увидела это существо, увлекаемое потоком и быстро приближавшееся к ним. Вода то и дело швыряла его о камни. Крошечное серое тельце отчаянно сопротивлялось течению и старалось держать голову над водой.

Вслед за этим уносимым водой серым пятном они увидели нечто черно-белое, приближавшееся к ним со скоростью, с какой ветер несет невесомое перышко. Лукас!

— О Господи, — едва выдохнула Бренна.

— Он прыгнул в воду, пытаясь спасти ягненка, — заскулил Хемиш.

— И поток тотчас же сбил его с ног, — решил Рейли.

Он уже сделал движение с моста, на ходу сбрасывая только что надетый плащ.

— Не пугайтесь. Я сейчас его достану.

— Спасите Лукаса, — взмолился семенивший вслед за доктором Хемиш. — Ягненка я спасу сам.

И мальчик принялся раздеваться.

— Нет! — закричала Бренна, бросаясь вслед за ним. — Ты останешься на берегу!

Хемиш смотрел на нее так, будто она лишилась разума.

— Но он не сможет спасти и собаку и ягненка, — пояснил ей наконец мальчик, так терпеливо, как обычно разговаривают со слабоумными, — у него всего две руки, а этого недостаточно.

Бренна, оказавшаяся уже у кромки воды, начала спускаться ниже.

— Ягненка спасу я, — крикнула она Рейли, стараясь заглушить рев бурного потока, — а вы хватайте Лукаса!

Рейли, уже зашедший довольно далеко в воду, крикнул ей, чтобы она перестала дурить, но она ступила в обжигающе-холодную воду и пыталась перехватить ягненка, которого течением несло прямо на нее.

Глупое существо пыталось ускользнуть от нее, насколько это позволяла бурно несущаяся ледяная вода, и добилось только того, что его засасывало под воду. Бренна, впавшая в панику от мысли, что крошечный ягненок проскользнет сквозь ее расставленные ноги и его убьет поток, бросив на бревна моста, расставила руки как можно шире и почти до пояса ушла под воду, лихорадочно нащупывая покрытое намокшей шерстью тельце.

Она схватила его и мгновением позже выпрямилась с отбивающимся животным на руках.

— Я его поймала! — крикнула она Рейли и увидела, что и ему приходится не легче.

Напуганный до такого же панического состояния, Лукас, весивший на добрых пятьдесят-шестьдесят фунтов больше крошечного ягненка, которого Бренне все-таки удалось удерживать в руках, отчаянно сопротивлялся, пытаясь добраться до берега самостоятельно, но после нескольких таких безуспешных попыток, просто сдался на милость природы и теперь плыл по течению, плыл с бессмысленным видом и остекленевшими глазами…

Наконец Рейли удалось ухватить его поперек туловища и, удерживая за хвост, оттянуть от одной из деревянных опор моста, о которую животное должно было неминуемо разбиться. Лукас перестал вырываться и только пытался слабо бить лапами по воде, пока Рейли из последних сил плыл к берегу…

Когда наконец он в совершенном изнеможении рухнул на берег, не выпуская из объятий собаку, Хемиш принялся прыгать вокруг него, выкидывая невероятные коленца.

— Вам, — с трудом произнес Рейли, потому что зубы его выбивали дробь, — вам, Бренна, хорошо было бы держать в доме виски.