Стоял тихий летний день. Остров Инишбаун, лежащий в самой отдаленной части Атлантического океана, напоминал сверху из окна самолета присевшую отдохнуть чайку. Его очертания выглядели несколько размытыми — остров тонул в тяжелом, пропитанном влагой воздухе и радужных разводах. Море казалось ласковым и приветливым, свой крутой нрав оно надежно скрывало где-то в самой глубине, под этой ослепительно сверкающей голубой поверхностью. Когда глядишь на столь безмятежную картину, трудно даже представить, что снова может начаться шторм, с нескончаемым серым ливнем, а синяя гладь превратится в кипящие гряды бурунов, с диким ревом обрушивающихся на скалистые берега. Но такая резкая смена погоды была здесь вовсе не редкостью, причем это могло случиться не только зимой. На данной широте и летом нельзя застраховаться от подобных капризов природы. И вероятно, благодаря существованию определенного баланса суровый нрав океана уравновешивался периодами необыкновенно мягкой погоды.

Именно в такой погожий июньский день Эйлин Кейт вышла в море на лодке «Черная Колин» вместе с молодым человеком. Они плыли по проливу, который отделял остров Инишбаун от материка. Сидя на скамье у румпеля, девушка завороженно глядела на великолепную картину торжества цвета и света. Небольшая лодка скользила по водной глади, слегка покачиваясь от легких порывов бриза. Волны, ударяясь в нос суденышка, разбивались в мириады мельчайших брызг и зависали в воздухе, словно взвесь золотистой пыльцы. Слышался тихий свист ветра, которому аккомпанировал хрипловатый скрип уключин. Казалось, перед концертом скрипач настраивал свою скрипку. Все чувства Эйлин остро реагировали на эту сияющую красоту. Жизнь была прекрасна, удивительна, впереди ее обязательно ждало что-то необыкновенное! Она взглянула на смутные очертания удаляющейся полоски земли — там ее дом.

— Конечно, — заговорила девушка задумчиво, обращаясь к своему спутнику, — когда этот остров увидели древние люди вот таким, каким мы видим его сейчас, залитым солнцем, они подумали, что это какое-то загадочное царство — земля обетованная.

Молодой человек, сидевший на корме, поднял лицо и молча посмотрел на девушку. Копна рыжих волос. Сияющие глаза, которые меняли цвет от серого до ярко-зеленого, как бутылочное стекло, стройная, худенькая, почти мальчишеская фигурка в толстом рыбацком свитере и узких брючках. Но ее чувственные, красиво очерченные губы, нежная кожа, которая не загрубела от долгого пребывания на солнце, ясно говорили о том, что перед вами вовсе не мальчишка, а юная и весьма привлекательная девушка.

— Ты видишь французов, Джонни? — закричала она сквозь шум ветра и плеск волн.

— Вообще не вижу ни одного паруса между нами и Америкой, — с легкой насмешкой в голосе ответил он.

Длинное лицо Джонни под низким козырьком рыбацкой кепки выглядело совершенно бесстрастным. За тридцать лет, которые он прожил на свете, постоянно выходя в море, его лицо загрубело и загорело до такой степени, что стало напоминать тиковое дерево.

Он начал рыбачить с тех пор, как научился ходить. Поэтому хорошо знал наперечет все опасности, которые им могли угрожать в море. Он так сжился с этим знанием, что оно стало его шестым чувством. Если сейчас в море не было ни палтуса, ни камбалы, то это значило лишь одно: в хорошую погоду к югу устремлялись целые полчища голодных морских свиней, которые уничтожали все на своем пути. Но мисс Эйлин была убеждена, что дело вовсе не в прожорливости этих животных, а в том, что на эту территорию заходили рыболовецкие траулеры из Бретани. Если они и заплывают сюда, то только ночью, заметил Джонни, и к этому времени должны бы быть уже очень далеко. Но девушка не хотела слушать его и продолжала ругать этих воображаемых нарушителей.

Джонни замолчал, снова уступая ей, как уступал вот уже двенадцать лет. С того самого дня, когда снял ее, восьмилетнюю девчонку, с почтового суденышка, пришедшего с материка. Эйлин была внучкой его старого хозяина, свирепой маленькой сорвиголовой с рыже-золотистыми косичками, которая изо всех сил старалась не расплакаться. Хотела показать, что не скучает по дому. Тогда-то он и полюбил ее. И продолжал нежно, как старший брат, любить и сейчас. Этот суровый и довольно мрачный на вид мужчина в ее руках превращался в воск.

Стараясь не показывать своего восхищения, он наблюдал, как Эйлин искусно управляла лодкой, ведя ее вдоль Крейгмор-Рокс. И именно в этот момент они вдруг неожиданно обнаружили какое-то странное судно. Прямо перед ними возникло нечто неуклюжее, приземистое, напоминающее скорлупу, с большой, ярко раскрашенной трубой посередине. Форма этого судна явно говорила о том, что это никак не мог быть рыболовецкий траулер. Скорее грузовой пароход, предположил Джонни. Но шум его работающего мотора наводил на мысль, что эта зеленая скорлупа должна быть чем-то посерьезнее. Заглядевшись на незнакомое судно, Эйлин сразу же забыла о том, что управляет лодкой.

— Вот это чудовище! — воскликнула она. — Охотятся за рыбацкими лодками и всякими там суденышками, чтобы очистить море! Готова поклясться, что у них рыболовецкие сети. — Сложив руки в виде рупора и прижав их ко рту, она громко крикнула: — Э-э-эй, там! Кто там?

Но судно, продолжая тяжело пыхтеть, шло мимо.

— Спроси их, кто они, — мягко предложил девушке Джонни.

Но она была слишком взволнована, чтобы прислушиваться к его советам. Быстро отыскав под лавкой мегафон, представлявший собой просто кусок свернутой жести, Эйлин снова принялась кричать. Она призывала их откликнуться, даже начав свое очередное обращение со слов «именем закона». Что это они, интересно, здесь делают, волновалась девушка.

— Я запишу ваше название и номер! — продолжала кричать Эйлин. — Мы сообщим о вас! Вас оштрафуют!

Но пароход невозмутимо продолжал идти своим курсом, и никого из команды не было видно.

— Посмотри-ка, вон пара парней в рулевой рубке, — показал ей рукой Джонни, тоже начиная волноваться, хотя обычно крайне редко обнаруживал свой темперамент. — Попробуй спросить их на французском. Может, они не понимают английского?

— Эй, вы, из Бретани! — свирепо рявкнула девушка, пытаясь воскресить в памяти уроки французского языка, которые ей время от времени давал дед. — Ну-ка, немедленно остановитесь! Стоять!

Ее очередная попытка докричаться до кого-нибудь на этом странном судне не увенчалась успехом. Пароход шел своим курсом. Этот нахальный незнакомец, по всей видимости, направлялся в порт Инишбауна. В следующий момент случилось именно то, что и должно было случиться, когда румпель остается без внимания.

Огромная волна подняла «Колин» и развернула ее носом прямо в бок этого монстра, порыв ветра наполнил парус, и лодка с большой скоростью понеслась вперед. Расстояние между пароходом и лодкой стремительно сокращалось, столкновение казалось уже неизбежным.

Один мужчина в рулевой рубке заметил это и, явно испугавшись, стал что-то кричать. Из-за шума ветра его слов не было слышно, но зато Эйлин хорошо сумела разглядеть незнакомца — высокий, темноволосый, в широком желто-коричневом плаще с капюшоном. От ее лица отлила кровь, а глаза превратились в узкие щелки. Можно ли было еще что-то сделать? До столкновения оставались считанные секунды. Прямо в нее уперся злой, холодный взгляд. Этот человек не пошевелил и пальцем, чтобы предотвратить катастрофу. И только сейчас девушка поняла, что от удара в первую очередь пострадает их лодка, которая была в два раза меньше парохода.

Эйлин предприняла отчаянную попытку в последнюю секунду повернуть лодку в сторону, и тут, проклиная все на свете, к ней бросился Джонни, собираясь ей помочь. Но она, не обращая на него внимания, со всей силы навалилась на румпель, и лодка вдруг, подпрыгнув на волне, сменила направление. Потом Джонни рассказал об этой выходке Эйлин в пабе. Пряча добродушную усмешку, он добавил, что никогда еще не видел, чтобы так ловко управлялись с лодкой. Но это было уже после того, как он пришел в себя от испуга. Только когда лодка встала на другой курс, Джонни вдруг почувствовал, что у него на лбу выступил холодный пот. Он сердито прокричал девушке: