"Я не читаю твои мысли. Они скрыты от меня".

"Это хорошо..."

"Я уже сказала - ты можешь спрашивать меня о чем угодно".

"Ладно... Ты моя мать?"

"Нет".

Мати кивнула. Хотя она и ощутила в груди укол разочарования, в то же самое время ей стало легче. Быть полубогом - большая ответственность. И вообще... Одно дело обида, и совсем другое - страх.

"Все не так, как ты думаешь... - проговорила богиня. За Ее спиной возник ледяной трон, на который Она медленно опустилась - словно луна села на снежный бархан. - И это долгий разговор. Впрочем, ты здесь именно для того, чтобы все узнать. Садись".

Мати решила, что ее место на снежной траве, у ног богини, но, оглянувшись, заметила, что за ее спиной тоже появился трон. Причем - точно такой же, как тот, что был у небожительницы.

"Я... - девушка растерялась. - Я не могу... - и, не дожидаясь того, что скажет ей госпожа Айя, села в снег. - Так лучше, - она подтянула под себя одну ногу, вторую обхватила руками, упершись в ее колено подбородком. - И куда удобнее".

"Как хочешь... Мне тяжело с тобой спорить. И ты сама поймешь, как все это нелепо, когда узнаешь... Ты готова выслушать меня?"

"Да", - кивнула девушка. Ее глаза, лицо были полны нескрываемого любопытства, душа трепетала в груди, предвидя важность того, что ей предстояло услышать, а сердце так бешено билось, словно именно в этот миг решалась ее судьба.

"Власта была моей избранной..."

Стоило богине произнести это имя, как внутри Мати все сжалось от боли.

-Мама...! - прошептала девушка. Она всегда любила ее, так сильно, как можно любить только память, бережно хранимую и питаемую самыми теплыми чувствами.

Как же ее измучили эти сны! Как они изменили ее душу, что она забыла обо всем этом, поспешив назвать матерью другую, пусть даже та была богиней! Щеки залил румянец смущения, в глазах блеснули слезы вины. Она не должна была так вести себя!

-Прости меня, мамочка!

"Она твоя мать не в большей степени, чем этот смертный торговец твой отец".

"Но..." - Мати хотела спросить, как такое возможно, однако поняла, что не в силах промолвить и слова. Она и подумать не могла о том, что однажды в ее жизни наступит мгновение, когда у нее отнимут обоих родителей, причем вот так, походя, бросив: - "Те, кого ты всегда считала самыми родными среди живых, на самом деле тебе никто, чужаки!"

Девушка зажала ладонью рот, чувствуя, что иначе закричит от отчаяния, с которым была не в силах справиться. Богиня тоже молчала. Должно быть, Она не рассчитывала на то, что ее слова произведут такой эффект, которым была поражена сама.

Время шло. Молчание затягивалось.

Наконец, Мати начала приходит в себя. Насколько это было возможно в сложившихся обстоятельствах. Чувствуя бездну, разверзшуюся у нее в душе, она понимала, что ее надо хотя бы чем-то заполнить. И, раз хуже быть не может...

"Я все равно буду считать их своими родителями! Что бы там ни было! Ведь они воспитали меня, и... - проговорила она, а затем, тяжело вздохнув, спросила: - Они удочерили меня?"

"Нет".

"Но... Как же тогда...?" - девушка растерялась.

"Успокойся. Я не думала, что для тебя это так важно. Прости, если мои слова причинили тебе боль. Возможно, я не совсем правильно выразила свою мысль. Родители, это такое сложное понятие... И в какой-то мере они действительно твои родители, ведь... Семя караванщика дало тебе плоть, моя посвященная родила тебя..."

"Но о чем же тогда Ты только что мне говорила! - вскочив, всплеснула руками девушка. - Что же еще надо!"

"Плоть - только одежда. Главное - сущность. А по сути своей ты не их дочь".

"И чья же?" - устало взглянула Мати на отражение. Впрочем, она начала успокаиваться, и даже, незаметно для себя, опустилась на ледяной трон повелительницы снегов. Впрочем, подтянувшая под себя ноги караванщица даже на нем сидела как на одеялах в своей повозке.

"Воды и Огня".

"Что?" - растерянно взглянула на нее девушка, решив, что ослышалась.

"Так называли моих родителей. Я не помню их имен - слишком много вечностей прошло с тех пор, как я была рождена".

"Но при чем здесь..."

"Ты так ничего и не поняла? Ну, что ж... Власта была моей посвященной. Избранной для особого служения. Она должна была привести меня в мир снежной пустыни".

"То есть? - девушка нахмурила брови, сощурила глаза, но, сколько ни приглядывалась, ничего не могла разглядеть во вдруг окружившей ее изнутри, не снаружи, дымке. - Как это "привести"?"

"У небожителя несколько возможностей обрести земную жизнь, - задумчиво продолжала Айя, - занять чужое тело, или родиться, обретая свое собственное. Ну, вселиться - с этим все понятно, выбрала понравившееся - и оно твое..."

"А как же тот, кому это тело принадлежало? Хотя, да, - немного подумав, горько усмехнулась Мати, - кто думает о смертных?"

"Я. И потому поступила по-другому. А могла бы не утруждать себя..."

"Если бы могла, не утруждала бы", - хмыкнула девушка.

Богиня предпочла не услышать ее последних слов. Она продолжала:

"Так что, по сути своей ты - это я. Или, - она лукаво улыбнулась, - я - это ты".

"Значит, сейчас я разговариваю сама с собой? Я сошла с ума?"

"Нет. Ты в здравом уме и в доброй памяти. Мы - не совсем одно целое. Во всяком случае, сейчас. Пока..."

"Да, я так и поняла! - резко прервала ее Мати. Она вскочила на ноги, не в силах сдержать своих чувств. - Ты права, я многое не понимала, но теперь - поняла! Ты позволила мне жить, расти, Ты даже защищала меня, но не более чем новое платье, не желая, чтобы оно порвалось или испачкалось! А теперь... Теперь тебе оно понадобилось и ты хочешь, чтобы я, моя душа, мой дух ушли, освободив место Тебе!"

"Опять ты все переворачиваешь с ног на голову!"

"Ничего я не переворачиваю! Вот скажи, скажи, что случиться, когда я коснусь зеркала? Что? Ты вселишься в это тело?"

"Глупышка! - рассмеялась богиня. - Да зачем мне это, если ты и так - я?"

"Ну, уж не знаю! - набычившись, пробурчала Мати. - Зачем-нибудь... Ты же говорила, что я - не совсем ты!"

"Но при этом не сказала, какая между нами разница! А она только в силе!"

"Что?" - от неожиданности девушка даже остановилась, застыв на месте ледяным изваянием с поднятыми руками.

"Ребенок, да еще и родившийся у смертных, не может обладать могуществом небожителя! Потому что тогда будет опасен не только для других, но и для самого себя! Лишь все поняв, научившись, можно..."

"Если так, - она сделала шаг назад, в сторону от зеркала, - я еще не готова! Вспомни, всякий раз, обретая какой-то дар, я совершала столько ошибок, что, если бы не Шамаш, давно бы и сама умерла, и весь мир погубила! Став Творцом заклинаний, я, вместо того, чтобы сочинять молитвы богам, стала придумывать заклятья, призывающие демонов! Да что там, я сумела даже дар предвидения обратить в оружие против себя и тех, кто мне дорог!"

"На ошибках учатся".

"Да, если потом есть кому учится и где учится! А божественная сила..."

"Ты уже достаточно взрослая. Ты готова. Теперь, обретя силу, ты вспомнишь, как ей пользоваться..."

"Значит, - Мати насторожилась. - Ты отличаешься от меня не только силой, но и памятью!"

"Айя..."

"Не называй меня так!"

"Но это и твое имя!"

"Нет! Я - Альматейя!"

"Я тоже".

"Как это? У тебя ведь нет другого имени, кроме...!"

"Айя, Альматейя - это одно и тоже. Зовут же Эрешкигаль просто Кигалью".